Кто в советских и российских тюрьмах никогда не делал татуировки ( 1 фото )

Судя по воспоминаниям бывших заключенных, отношение к тому, делать ли в местах лишения свободы наколку на теле или нет, зависело от социального статуса сидельца, который он имел на воле.

Батюшки и политические

Автор книги «Соловки. Коммунистическая каторга или место для пыток», генерал-майор, участник Белого движения Иван Зайцев по постановлению ОГПУ во второй половине 20-х 3 года пробыл на Большом Соловецком острове. Впоследствии ему удалось перейти государственную границу СССР и бежать в Китай. Зайцев за границей написал воспоминания о пребывании на Соловках. В них он в частности рассказал о поведении осужденных православных священнослужителей, которые в лагерях не отказывались ни от какой работы, на которую бы их не отправляла администрация. По тюремной понятийной классификации батюшки относились к касте «мужиков», хотя сами себя с какими-либо представителями лагерной иерархии никогда не отождествляли.

Татуировок священники не делали. Чаще всего православные иерархи поясняют непотребность подобного поступка для истинно верующего, цитируя Ветхий Завет: «... не накалывайте на себе письмен...».

Но по мнению ветерана МВД Данцига Балдаева, известного советского и российского исследователя тюремного фольклора и собирателя наколок осужденных, именно с Соловков у заключенных в СССР пошла «мода» колоть себе кресты, купола, а также другую религиозную символику. И термин «черный» применительно к определению зоны, где держат верх тюремные понятия, а не администрация, в противовес «красным», «ментовским», МЛС, тоже пришел из СЛОНа, Соловецкого лагеря особого назначения: «чернецами» называли себя монашествующие и священнослужители-заключенные, к которым другие осужденные относились с большим уважением.

Священники в 1926 году в СЛОНе составили «Соловецкое послание», в котором объявили о твердости своей веры и невозможности для пастырей доносить на других. Опасаясь потери идеологического контроля над заключенными, администрация запретила в СЛОНе проведение религиозных обрядов и ношение нательных крестов. И тогда осужденные (не священники) начали накалывать кресты на теле, в знак солидарности с батюшками.

Покойный липецкий правозащитник Марк Гольдман, по его словам, в конце 50-х – начале 60-х годов за антисоветскую агитацию и пропаганду отсидел в мордовских лагерях почти 5 лет. Гольдман в комментарии радио «Свобода» (передача была как раз на тему татуировок заключенных) говорил, что во время пребывания в лагере среди его «коллег», осужденных по политическим статьям, существовал определенный процент «немножко примыкавших то ли к «ворам», то ли к «сукам». Но наколки среди политических, по утверждению Гольдмана, «абсолютно не котировались».

«Воровские» тату уже не в моде

Известный историк отечественной криминальной субкультуры Александр Сидоров (Фима Жиганец), а также доктор юридических наук, профессор Валерий Анисимков в своих исследованиях писали, что в местах лишения свободы добровольно не делали татуировки заключенные, относящиеся к касте изгоев – опущенные, «козлы» (пособники администрации МЛС) и представители других мастей, наколки которых играли сигнализирующую роль – свидетельствовали о том, что их обладатель имеет определенный статус, выше которого в тюремной иерархии подняться невозможно.

Российский правозащитник Юрий Александров, более десяти лет проработавший в пенитенциарной системе, в своей работе «Очерки криминальной субкультуры» (2001 год), пишет, что в последние годы в российских МЛС татуировки наносит в основном мало сидевшая молодежь. Более опытные уголовники, вне зависимости от принадлежности к каким-либо мастям, от них либо отказываются вовсе, либо наносят на скрытые участки тела: наколка – лишняя особая примета, по которой подготовленный сотрудник правоохранительных органов без труда сможет «прочитать» преступную биографию задержанного.

Тату-мастер Сергей Чернуха сидел в 2013 – 2018 годах сидел за вымогательство. Наколки активно делал и на зоне. По его словам, 70% осужденных, стремящихся себя украсить, хотят именно художественные тату, и только 30% – воровские наколки, понятийно определяющие статус сидельца в МЛС.