Одна научная загадка ( 1 фото )

- Николай Второй и его память.


Император принимает депутацию депутатов (да-да) Государственной Думы.


Александр Протопопов стал последним министром внутренних дел Российской империи - император назначил его на эту должность в сентябре 1916 года. Когда же в феврале 1917 года начались давно ожидаемые волнения в Петрограде, Протопопов залез под стол и спрятался - образно говоря, конечно. Милейший Александр Дмитриевич не ожидал, что все "выйдет так" - долгие годы он произносил правильные слова - сперва в дворянских собраниях, затем в Государственной Думе. Он всем нравился, потому что был не только придерживался прогрессивных взглядов, но и очень обходительным светским человеком. Протопопову и просто везло - польские террористы ухлопали его дядю-генерала, оставившего племяннику целое состояние (такие в России генералы, традиция).

Понравился Александр Дмитриевич и императрице, а через нее - и Николаю Второму. Почему бы и не сделать такого человека министром внутренних дел - должность в значительной степени политическую. Это несомненно успокоит Думу, ставшую к 1916 году глухо оппозиционной. Однако, вышло совсем наоборот - с той секунды, когда Протопопов стал министром, он немедленно разонравился своим думским коллегам. Все тут же вспомнили о том, что он в некотором смысле сумасшедший и вообще, чуть ли не германский агент. Протопопова буквально съели, а возмущенный такой нелогичностью Николай Второй бросил в сердцах, -

С какого же времени он стал сумасшедшим? Вероятно с того момента, когда я назначил его министром.

Вся это история достаточно хорошо известна и потому я привожу ее в очень кратком изложении - интересно нам сегодня не это.

Утверждают, что царь отличался очень хорошей памятью и некоторой злопамятностью. Насмешливого Витте он не мог простить до самой смерти последнего, грубоватого интригана Гучкова тоже - Николай ничего не забывал и редко менял свое отношение к людям. Кроме того, хорошо известно, что с давних пор император был преданным читателем газеты "Новое время" - даже в девяностые годы он мог передать ее владельцу свое одобрение или "удивление" отдельными статьями. И за десять лет до назначения Протопопова Николай читал эту газету: ему доставляли удовольствие нападки "Нового времени" на премьера Витте - как уже говорилось, царь был злопамятен.

И вот теперь мы переносимся в май 1906 года - только что начала работу Государственная Дума первого созыва - Дума "народного гнева", как ее называли сами депутаты. Идет упорная, непримиримая борьба между правительством и депутатами, требовавшими ответственного министерства (такую же цель они будут преследовать и в 1916 году). Царь открывает "Новое время", а там, -

Я прочел в одной газете статью члена Г. думы, г. Протопопова, у которого так навязла в мозгу французская революция, что он прямо считает себя несчастным человеком, что он не Фукье-Тенвилль, вообще не человек с французской фамилией, а с архирусской, даже с архиерейской. Заключаю так потому, что он желает, чтобы была не Дума, а Дума- Конвент. Вот слова его: «Дума должна была бы быть не Думой, а Конвентом, который декретировал бы законы, творил суд и сам приводил в исполнение свои решения чрез особых комиссаров. Лишь такая Дума-Конвент могла бы удовлетворить требования значительной части нашего общества». Конвент оставил по себе кровавую память именно своими судами и комиссарами, которые так нравятся члену Государственной думы. Для судов потребовалась гильотина, а между комиссарами были прямо злодеи, в роде Карье, Лебона, Фуше; злодейства этих комиссаров вызвали многочисленные бунты во Франции и подняли Вандею. Европа пошла на Францию войною, ассигнации пали до смешной цены, торговля, промышленность и земледелие были уничтожены. Неправда ли, приятные перспективы? Но у Конвента были свои заслуги, потому что между его членами были люди замечательного ума, дарований и учености. Десятичная система мер и весов, Институт, Политехническая школа, Высшая нормальная школа, Консерватория искусств и ремесел и пр. Все это было полезно для будущего. Но для своего времени Конвент дал только кровавую борьбу партий, разорение и приготовил диктатуру. Стало ясно вместе с тем лучшим умам Конвента, что для народного суверенитета необходимы две вещи: просвещенный народ и сливки ума и образования. С одними судами да комиссарами ничего путного не сделаешь. А многим членам нашей Думы прежде всего улыбается именно это привлечение к суду и комиссары. То ли дело, едет комиссар от Думы-Конвента в Воронеж или Курск и начинает приводить все в порядок и в трепет. Хлестаков не самозванец, а Хлестаков уполномоченный Г. думой! Можете себе вообразить всю эту прелесть!

Робеспьеров и Дантонов у нас не видать, но их челяди и комиссаров можно найти сколько угодно. Судить и казнить мы такие мастера, что в этом отношении все народы за пояс заткнем. Поэтому валяйте! Конвент так Конвент! Гильотину можно назвать протопопицей. Ни опыта, ни таланта, ни знания, ни даже фантазии, но с нищенской длинной сумой готовых фраз всякая инфузория может считать себя великим человеком и комиссаром от великой русской революции.

Случился небольшой, но громкий скандал. А.С. Суворина, автора этих строк, обвиняли в "оскорблении Думы" и т.п., а царь, почти открыто называемый депутатами тираном и другими нехорошими словами, наверняка посмеялся над "протопопицей". Пройдет всего десять лет и Николай назначит "всякую инфузорию" на важнейшую должность в империи.

А нам говорят, что император был злопамятен. Выходит - не слишком?..