оливия
Всякое ( 1 фото )
- разное. Малая историческая форма из нашей телеги.
Что же, братцы, время идет, а? Бежит время, несется. Но не тут, не у нас в блоге. Здесь мы такого безобразия не допустим. Не надо нам этого. Мы люди тучные, одышливые, любящие послеобеденный сон, а в минуты волнений тщательно меряющие пульс. Никаких внезапностей, одни только давно минувшие события. Поэтому читатели этого блога смело идут под кат, заранее не опасаясь ничего дурного. Таковы общеблогерские факты, которые тут подтвердит каждый, кто еще не забанен.
Однако мы здесь не рутинеры какие-нибудь, не реакционеры, а люди прогрессивных взглядов. Некоторые видели живых негров, другие первыми здоровались с девицами. Третьи же еще в юных годах тайком от папаши скушали сливу, а теперь выступают за отмену частной собственности. Впрочем, таких карбонариев в блоге не слишком много - народ все больше либеральный и потому страшно ленивый.
Несмотря на последнее обстоятельство, кое-что все-таки делается. Не многое, быть может даже очень малое, но - да. Например, дополнение к блогу в виде телеграм-канала. Казалось бы - баловство, ан материал-то собирается. То фотографии, то зарисовки всяческие. Сидишь себе где-нибудь на вершине горы, пиво пьешь - и того, вспоминаешь разное из истории. Александра Македонского там, стулья опций и etc.
И появляется понемногу контент. Копится контент, теряется в телеге, скрывается за новыми записями. А раз так, то неплохо было бы делать подборки из телеги - фотографические (это уже), исторические (это сейчас) и политические (это будет). Тем более, что тем не менее и так далее - вы меня понимаете. Времени на все, конечно, не хватает, но уж перепостить оттуда сюда я еще могу.
Итак, прошу всех под кат.
К теоретическим вопросам «попаданчества».
Гуманитарию отправляться в прошлое совершенно бессмысленно. Даже и вооруженный всем набором «предупреждений», он не сможет ни изменить, ни предупредить надвигающихся опасностей.
Главная причина этому кроется в том, что предупреждать ему собственно некого.
Если речь идет о событиях крайне отдаленных, то узревшее хронокапсулу население все равно будет воспринимать их равнодушно, а элиты, даже и уверившие в правоту нашего путешественника, и дальше станут заниматься непосредственными проблемами своей эпохи.
Вот, к примеру, прилетает эдакий молодец к королю к нашему Франциску и показывает ему на телефоне кадры сожжения Марсельской библиотеки при не нашем президенте Макроне.
Однако, - удивляется король, - как много этих мавританских собак. Какое это столетие, ты говоришь? Да, беда… но эскадру этого алжирского разбойника Барбароссы мы все равно в Марселе примем. Мерзавец Карл у меня еще попляшет!
Если же речь идет о событиях, которые должны наступить вот-вот, буквально через пятьдесят лет, то о них и так более-менее все знают и попаданец там исторически бессмысленнен, поскольку если общество само не выработало методы противодействия, то один человек тем более ничего не изменит.
Спасет он, допустим, Цезаря в мартовские иды - а толку? Цезаризм и так бы наступил, как историческая неизбежность.
Сообщит кайзеру про опасность войны на два фронта? А то в Берлине не знают, плавали.
Тогда - что, лучше лететь «технарю»?
Технарь, конечно, как правило - тупица, и видит общую картину через отверстие в гайке. Но зато у него имеется рычаг - технический прогресс. Это уже что-то, с этим можно работать.
Что сделает наш технарь? Если он совсем прост, то повезет в XVI век чертеж автомата, собирать который можно научиться во времена мануфактур и ландскнехтов. Если же он «посложнее», то прихватит с собой что-нибудь производственное - и из лекарств.
Однако, к сожалению, итог всегда будет одним и тем же - «монгольским».
Предположим, что наш человек прилетает к императору Карлу V и быстро оснащает его армии автоматами и антибиотиками. Непобедимое воинство Священной Римской империи проходит по столицам мира, после чего все, включая и нашего попаданца, умирают от старости, а в мире появляется три-четыре десятка государств с автоматами.
Многое ли он изменил? В лучшую ли сторону?
Военные ли, производственные, но инновации все равно приведут к резкому усилению и территориальной экспансии, а затем - распаду на королевства или улусы.
Таким образом, идеальный попаданец должен быть вечным, гениальным, а желательно и всесильным в религиозном смысле. Только в виде живого божества он способен влиять на массы, без изменения сознания которых не возможен никакой прогресс. А так как изменение сознания должно базироваться на изменении социальных структур, то… короче говоря, пулеметом феодализма не исправишь.
Я пробовал.
...
Узбекский гид рассказывает о Самарканде и Амир Темуре (Тамерлане).
Тимур там сегодня, что Наполеон во Франции при Луи Филиппе, поэтому о «великом хромце» гид говорит в предельной степени восточной восторженности.
Говорит он, впрочем, и о советской истории. Но немного странно - Троцкого называет исключительно по имени отчеству, а Ильича по фамилии, причем не той. Выглядит это (и не примерно, а именно) так:
- Это случилось, когда у власти были Лев Давидович и Ульянов… тогда в Москве правили Лев Давидович и Ульянов… вот как решили при Льве Давидовиче и Ульянове…
И так раз десять.
Так вот, а про Тамерлана у гида был заготовлен финальный панч.
- И если бы непобедимый Амир Темур не умер бы от (скороговоркой) менингита, гайморита и простуды, то обязательно завоевал Китай и… тогда Си встречался бы сегодня не с Владимиром Владимировичем, а с Мирзиёевым!
(А в Китае жили бы одни мусульмане.)
...
Смешной случай из жизни Наполеона Бонапарта.
Наполеон Бонапарт, как и многие полководцы, довольно плохо стрелял. Но на охоту ходил и один раз чуть было не попал белке маршалу Массена в глаз.
Не вполне понятно, зачем императору было убивать еще и животных, но - правда, пострелять он любил. Благородным занятием это назвать было сложно, ну дак и Бонапарт считался парвеню.
Однажды была организована большая императорская охота - неутомимый Бертье как обычно расстарался, подготовил ружья, загонщиков и сотни кроликов.
Пришло время и скучнейший из «великих людей», «я-могу-терять-по-миллиону-человек-в-год»-полководец, явился на место будущей бойни. Подули в рожок и кроликов выпустили на волю.
И что же?
Откармливаемые к славной смерти за императора кроли приняли Наполеона за руку дающую и, не обращая внимания на загонщиков, лавиной рванули к императору.
Тут требовалось не ружье, а пулемет, какового, как известно, еще не изобрели. Страшно ругаясь, Бонапарт сел в карету и уехал прочь, выбрасывая по дороге ушастых.
А вот с Фридрихом Великим такой конфуз приключиться не мог, потому что король был интеллигентный человек и сочинял мелодии на флейте.
Таковы ампирные факты.
...
Поучительная история из жизни Фридриха Великого.
Однажды король Фридрих сидел у себя в Сан-Суси и кушал черешню. Или пил кофе. Я не знаю, на самом деле, что он делал, когда ему сообщили, что какой-то пастор назвал его царем Иродом.
(Но черешню Гогенцоллерн любил. И кофе тоже.)
Как бы на месте прусского короля поступили его современники-коллеги? Давайте подумаем вместе.
Ну, Людовик XV посмеялся бы и отправил наглеца в тюрьму, бессрочно. В царстве Елизаветы Петровны пастора бы долго пытали, а затем урезали язык, клеймили и выслали в Сибирь. Георг II, пожалуй, обошелся бы судом и штрафом.
Все остальные монархи выбирали бы из этих опций: оштрафовать, посадить, пытать. Но Фридрих рассудил иначе - он переоделся судьей и взялся за разбор дела.
Дальше, впрочем, все равно началась сущая пытка.
Подкованный в античной истории монарх принялся мучить пастора вопросами: какой из Иродов, почему «тот», а не «этот», чем объяснить именно такое сравнение?..
Затралив проповедника как лалку, король отпустил его обратно в приход.
Он поступил умно - и повеселился, и избежал напрасного мученичества. Наполеон на его месте пастора вполне мог бы расстрелять или сгноить в тюрьме.
Поэтому Бонапарт вызывает восторги у дурачья, а Фридрих Великий - объект подражания для людей просвещенных, со средним образованием.
...
Тайный секретарь и революция.
Большое происходит от малого и наоборот, и по разному, и черт его знает как еще, однако когда первенец главного почтмейстера Брауншвейга выучился на юриста и поступил в секретари к сыну тамошнего князя, то никто не ожидал от этого события каких-то важных последствий.
Княжество было маленькое, а сын четвертым.
В поисках карьеры и пропитания он отправился на службу к прусскому королю Фридриху II, получив чин полковника. Звали его Фердинанд Брауншвейгский, а секретаря еще проще - Кристиан Вестфаль.
Они сдружились и стали выживать вместе: к 1756 году принц уже был генералом, его секретарь - "тайным".
Затем случились известные вам обстоятельства, когда король Фридрих оказался в состоянии войны с тремя великими и неизвестным количеством менее великих держав. Войск же у короля едва хватало на Габсбургов, так что для Бурбонов уже почти ничего не оставалось.
И тут вспомнили об энергичном Фердинанде. После веселого Росбаха ему была выдана горсть солдат и общие указания остановить французскую армию - на тот момент самую многочисленную в Европе.
Иной бы человек подал в отставку и в оставшиеся годы тачал слезливые мемуары ("Я дрался на фузеях..."), но Фердинанд только вздохнул и отправился в путь. Вместе с ним поехал и Вестфаль, неожиданно для всех оказавшийся незаменимым начальником штаба.
Все последующие годы Вестфаль - юрист, штатский - разрабатывает для Фердинанда планы кампаний, диспозиции сражений и отчеты королю. Французские войска терпят поражение за поражением, а Фридрих II вместо того, чтобы отправлять на запад подкрепления, сам иной раз забирает у Фердинанда резервы.
В результате бурбонская монархия проиграла колониальное соперничество с Англией, разорилась в безуспешных походах в империю и подорвала свой престиж снаружи и внутри Франции.
Тайный секретарь получил дворянство, приставку фон, фамилию Вестфален и звание генерального адъютанта пехоты, правда английское. Фердинанд Брауншвейгский стал фельдмаршалом и почти что великим полководцем.
После войны оба ушли в отставку: Фердинанд занимался меценатством, Кристиан написал и спрятал мемуары. После этого французы свергли и убили своего короля, так и не простив Бурбонам военного позора Семилетней войны.
Спустя еще пятьдесят лет внучка фон Вестафлена Женни вышла замуж за журналиста Карла Маркса.
Вот.
А окажись Фердинад тупым солдафоном - и ничего бы из этого не случилось. Кто бы тогда отправлял сейчас французских инструкторов в Украину - Людовик XXIII?
...
Австрийский анонимус.
У императрицы Марии Терезии был зять - такое случается, если у тебя где-то десять дочек. Зятя звали Карл Лотарингский и поскольку особыми талантами он не отличался, то ему дали армию и послали воевать с Фридрихом Великим.
После этого случился Лейтен и двадцать тысяч пленных. В Вене негодовали, осуждая Карла и его любовь к горячительным напиткам.
Появился насмешливый рисунок, поучивший широкое распространение в габсбургской столице: на изображенном художником военном совете все генералы предлагали чего-то дельного и только Карл с интересом глядел в бутылку.
Времена были простые и на народ действовали самые нехитрые художественные приемы.
Однажды утром одну из таких картинок обнаружили на дворцовой стене. Императрица оскорбилась, власти объявили награду в 500 дукатов за автора.
На следующий день на том же месте появилась записка:
«Нас четверо, - сообщалось в ней, - я, чернила, перо и бумага; ни один из нас не предаст другого, я плюю на ваши 500 дукатов».
Анонимуса так и не нашли.
Карл Лотарингский вскоре подал в отставку и остаток лет провел наместником будущей Бельгии (Австрийских Нидерландов, до того называвшихся Испанскими). Местные жители полюбили его за мирный нрав.
Таковы абсолютистские факты.
...
Любовь-ненависть: Наполеон и Пруссия
В первые годы своего правления консул Бонапарт и император Наполеон относился к Пруссии с характерной для Франции смесью восхищения и обиды. В последние десятилетия бурбонской монархии, многие французы рассматривали "просвещенный прусский абсолютизм" в качестве образца государственного устройства. В то же время, нельзя было забывать о Росбахе, прервавшем многообещающий союз Бурбонов и Гогенцоллернов.
Самого Наполеона прежде всего восхищала биография Фридриха Великого.
Возглавив Францию, Бонапарт всерьез рассматривал возможность возобновить старый альянс. Пруссия должна была стать демонстрацией военно-политических возможностей Парижа, своего рода "новой Швецией". Наполеон надеялся также перебросить из Берлина мостик в Санкт-Петербург, рассчитывая на прусское посредничество. Однако пока нерешительный король Фридрих-Вильгельм III колебался, царь Павел сам подал Наполеону руку, после чего быстро протянул ноги.
Между тем, в Париже все больше разочаровывались в Пруссии. Берлине оказался не готовым предоставить Наполеону свободу рук в Германии, получив в благодарность Ганновер, захваченный французами у британской королевской династии. В то же время, в Пруссии понимали всю опасность войны с Францией и... колебались еще сильнее. Вели переговоры о союзе с русскими и австрийцами, одновременно поддаваясь французским угрозам.
Результатом стала катастрофа 1806 года, случившаяся после того, как Наполеон начал сколачивать свой Рейнский союз. Разгромив прусско-русско-саксонских союзников, Наполеон проявил свой излюбленный прием и продемонстрировал щедрость за чужой счет. Россия и Саксония вышли из войны в союзе с Францией, а Пруссии пришлось расплачиваться за всё.
Напрасно лила слезы прекрасная прусская королева Луиза - Бонапарт был беспощаден. Теперь он не испытывал к Берлину ничего, кроме презрения. Император третировал пруссаков как ни одно государство в Европе. Возможно, что Наполеон оказался под влиянием внешнеполитической концепции Талейрана, полагавшего, что Пруссия - "случайная великая держава" и уже перестала быть ею, однако вероятнее всего здесь была замешана и присущая ему мстительность.
Прусская армия была ограничена сорока тысячами солдат, страна выплачивала огромную контрибуцию, на ее территории расположились французские войска. До уничтожения прусской государственности оставалось уже, видимо, недолго, но тут Наполеона сперва отвлекла Испанская кампания, затем война с Австрией, а после - поход в Россию. Он даже пошел на некоторые, впрочем очень незначительные, послабления Берлину.
Но едва остатки "Великой Армии" добрались до Польши, как обнаружилось, что Талейран недооценил Пруссии. Просчитался и Наполеон, совершенно не ожидавший того, что маленькое немецкое государство сможет в считанные недели выставить двухсоттысячное войско. Ругаясь на "старого черта" Блюхера, Бонапарт невольно отдавал должное боевым качествам врага - в кампаниях 1813-15 гг. прусская армия сыграла самую решительную роль.
Как политик, Наполеон не учел "жизнестойкости" Пруссии.
Его восхищение "старым Фрицем" и вполне заслуженное презрение к Фридриху-Вильгельму помешали императору выстроить правильную линию в отношениях с Берлином.
Как военный, он не предвидел ни поразительно быстрого военного возрождения Пруссии, ни тех возможностей, которые она получила благодаря появлению уникальной структуры - прусского Генерального штаба.
Не стоит очаровываться, чтобы потом не разочаровываться: высоко ставивший Пруссию на заре своего правления, Наполеон постоянно недооценивал ее в последующие годы, что и сказалось для него самым печальным образом.
...
Когда я был строен, наивен и юн, то никак не мог понять происхождения одной удивительной книжной аномалии.
Читаешь себе какого-нибудь дореволюционного иностранного автора и внезапно натыкаешься на полное изменение стиля. Писал когда-то человек, иногда язвительно, иногда с юмором, а иногда и просто, но потом ррраз! и будто стукнули автора по голове чем-то увесистым, вроде конституции современного государства, а потом оттащили обмякшее тело в сторону, взяли перо в руки и принялись писать в духе буклета «Александр Невский - святой полководец земли Русской». И что характерно, это всегда происходило в тех местах, где нить повествования начинала доходить до России. Вот как только о русских, так сразу со страниц каплет елей и пахнет ладаном.
И все мне было непонятно, отчего это въедливый Йегер или не замеченный в православии Скотт так восхищаются русским народом, что немедленно теряют и талант, и стиль.
И только с годами открылась мне великая правда. Как оказалось, в Российской империи было самое разное право, включая и крепостное, но все никак не доходили руки до разработки авторского. Говоря проще, российские издатели воровали европейские книги, что твой воевода на кормлении. И происходило это не в какие-нибудь далекие времена царя Гороха, а прямо под носом у самодержца Николая II. Французские союзники по Антанте не единожды пытались как-то уладить этот вопрос, но российская сторона каждый раз отвечала в том смысле, что это экономически нецелесообразно.
И в самом деле, платить авторам начали уже при СССР, да и то «прогрессивным».
Но что же со Скоттом, которому русский Суворов оказался роднее родного Веллингтона? А очень просто - переводя и издавая украденное, глупо было бы заодно не исправлять «русофобских» пассажей, благо что авторское право не мешало, а цензура напротив, приветствовала.
И начинали тогда переведенные на русский язык писатели и историки расписываться в любви к родине слонов.
Что же, братцы, время идет, а? Бежит время, несется. Но не тут, не у нас в блоге. Здесь мы такого безобразия не допустим. Не надо нам этого. Мы люди тучные, одышливые, любящие послеобеденный сон, а в минуты волнений тщательно меряющие пульс. Никаких внезапностей, одни только давно минувшие события. Поэтому читатели этого блога смело идут под кат, заранее не опасаясь ничего дурного. Таковы общеблогерские факты, которые тут подтвердит каждый, кто еще не забанен.
Однако мы здесь не рутинеры какие-нибудь, не реакционеры, а люди прогрессивных взглядов. Некоторые видели живых негров, другие первыми здоровались с девицами. Третьи же еще в юных годах тайком от папаши скушали сливу, а теперь выступают за отмену частной собственности. Впрочем, таких карбонариев в блоге не слишком много - народ все больше либеральный и потому страшно ленивый.
Несмотря на последнее обстоятельство, кое-что все-таки делается. Не многое, быть может даже очень малое, но - да. Например, дополнение к блогу в виде телеграм-канала. Казалось бы - баловство, ан материал-то собирается. То фотографии, то зарисовки всяческие. Сидишь себе где-нибудь на вершине горы, пиво пьешь - и того, вспоминаешь разное из истории. Александра Македонского там, стулья опций и etc.
И появляется понемногу контент. Копится контент, теряется в телеге, скрывается за новыми записями. А раз так, то неплохо было бы делать подборки из телеги - фотографические (это уже), исторические (это сейчас) и политические (это будет). Тем более, что тем не менее и так далее - вы меня понимаете. Времени на все, конечно, не хватает, но уж перепостить оттуда сюда я еще могу.
Итак, прошу всех под кат.
К теоретическим вопросам «попаданчества».
Гуманитарию отправляться в прошлое совершенно бессмысленно. Даже и вооруженный всем набором «предупреждений», он не сможет ни изменить, ни предупредить надвигающихся опасностей.
Главная причина этому кроется в том, что предупреждать ему собственно некого.
Если речь идет о событиях крайне отдаленных, то узревшее хронокапсулу население все равно будет воспринимать их равнодушно, а элиты, даже и уверившие в правоту нашего путешественника, и дальше станут заниматься непосредственными проблемами своей эпохи.
Вот, к примеру, прилетает эдакий молодец к королю к нашему Франциску и показывает ему на телефоне кадры сожжения Марсельской библиотеки при не нашем президенте Макроне.
Однако, - удивляется король, - как много этих мавританских собак. Какое это столетие, ты говоришь? Да, беда… но эскадру этого алжирского разбойника Барбароссы мы все равно в Марселе примем. Мерзавец Карл у меня еще попляшет!
Если же речь идет о событиях, которые должны наступить вот-вот, буквально через пятьдесят лет, то о них и так более-менее все знают и попаданец там исторически бессмысленнен, поскольку если общество само не выработало методы противодействия, то один человек тем более ничего не изменит.
Спасет он, допустим, Цезаря в мартовские иды - а толку? Цезаризм и так бы наступил, как историческая неизбежность.
Сообщит кайзеру про опасность войны на два фронта? А то в Берлине не знают, плавали.
Тогда - что, лучше лететь «технарю»?
Технарь, конечно, как правило - тупица, и видит общую картину через отверстие в гайке. Но зато у него имеется рычаг - технический прогресс. Это уже что-то, с этим можно работать.
Что сделает наш технарь? Если он совсем прост, то повезет в XVI век чертеж автомата, собирать который можно научиться во времена мануфактур и ландскнехтов. Если же он «посложнее», то прихватит с собой что-нибудь производственное - и из лекарств.
Однако, к сожалению, итог всегда будет одним и тем же - «монгольским».
Предположим, что наш человек прилетает к императору Карлу V и быстро оснащает его армии автоматами и антибиотиками. Непобедимое воинство Священной Римской империи проходит по столицам мира, после чего все, включая и нашего попаданца, умирают от старости, а в мире появляется три-четыре десятка государств с автоматами.
Многое ли он изменил? В лучшую ли сторону?
Военные ли, производственные, но инновации все равно приведут к резкому усилению и территориальной экспансии, а затем - распаду на королевства или улусы.
Таким образом, идеальный попаданец должен быть вечным, гениальным, а желательно и всесильным в религиозном смысле. Только в виде живого божества он способен влиять на массы, без изменения сознания которых не возможен никакой прогресс. А так как изменение сознания должно базироваться на изменении социальных структур, то… короче говоря, пулеметом феодализма не исправишь.
Я пробовал.
...
Узбекский гид рассказывает о Самарканде и Амир Темуре (Тамерлане).
Тимур там сегодня, что Наполеон во Франции при Луи Филиппе, поэтому о «великом хромце» гид говорит в предельной степени восточной восторженности.
Говорит он, впрочем, и о советской истории. Но немного странно - Троцкого называет исключительно по имени отчеству, а Ильича по фамилии, причем не той. Выглядит это (и не примерно, а именно) так:
- Это случилось, когда у власти были Лев Давидович и Ульянов… тогда в Москве правили Лев Давидович и Ульянов… вот как решили при Льве Давидовиче и Ульянове…
И так раз десять.
Так вот, а про Тамерлана у гида был заготовлен финальный панч.
- И если бы непобедимый Амир Темур не умер бы от (скороговоркой) менингита, гайморита и простуды, то обязательно завоевал Китай и… тогда Си встречался бы сегодня не с Владимиром Владимировичем, а с Мирзиёевым!
(А в Китае жили бы одни мусульмане.)
...
Смешной случай из жизни Наполеона Бонапарта.
Наполеон Бонапарт, как и многие полководцы, довольно плохо стрелял. Но на охоту ходил и один раз чуть было не попал белке маршалу Массена в глаз.
Не вполне понятно, зачем императору было убивать еще и животных, но - правда, пострелять он любил. Благородным занятием это назвать было сложно, ну дак и Бонапарт считался парвеню.
Однажды была организована большая императорская охота - неутомимый Бертье как обычно расстарался, подготовил ружья, загонщиков и сотни кроликов.
Пришло время и скучнейший из «великих людей», «я-могу-терять-по-миллиону-человек-в-год»-полководец, явился на место будущей бойни. Подули в рожок и кроликов выпустили на волю.
И что же?
Откармливаемые к славной смерти за императора кроли приняли Наполеона за руку дающую и, не обращая внимания на загонщиков, лавиной рванули к императору.
Тут требовалось не ружье, а пулемет, какового, как известно, еще не изобрели. Страшно ругаясь, Бонапарт сел в карету и уехал прочь, выбрасывая по дороге ушастых.
А вот с Фридрихом Великим такой конфуз приключиться не мог, потому что король был интеллигентный человек и сочинял мелодии на флейте.
Таковы ампирные факты.
...
Поучительная история из жизни Фридриха Великого.
Однажды король Фридрих сидел у себя в Сан-Суси и кушал черешню. Или пил кофе. Я не знаю, на самом деле, что он делал, когда ему сообщили, что какой-то пастор назвал его царем Иродом.
(Но черешню Гогенцоллерн любил. И кофе тоже.)
Как бы на месте прусского короля поступили его современники-коллеги? Давайте подумаем вместе.
Ну, Людовик XV посмеялся бы и отправил наглеца в тюрьму, бессрочно. В царстве Елизаветы Петровны пастора бы долго пытали, а затем урезали язык, клеймили и выслали в Сибирь. Георг II, пожалуй, обошелся бы судом и штрафом.
Все остальные монархи выбирали бы из этих опций: оштрафовать, посадить, пытать. Но Фридрих рассудил иначе - он переоделся судьей и взялся за разбор дела.
Дальше, впрочем, все равно началась сущая пытка.
Подкованный в античной истории монарх принялся мучить пастора вопросами: какой из Иродов, почему «тот», а не «этот», чем объяснить именно такое сравнение?..
Затралив проповедника как лалку, король отпустил его обратно в приход.
Он поступил умно - и повеселился, и избежал напрасного мученичества. Наполеон на его месте пастора вполне мог бы расстрелять или сгноить в тюрьме.
Поэтому Бонапарт вызывает восторги у дурачья, а Фридрих Великий - объект подражания для людей просвещенных, со средним образованием.
...
Тайный секретарь и революция.
Большое происходит от малого и наоборот, и по разному, и черт его знает как еще, однако когда первенец главного почтмейстера Брауншвейга выучился на юриста и поступил в секретари к сыну тамошнего князя, то никто не ожидал от этого события каких-то важных последствий.
Княжество было маленькое, а сын четвертым.
В поисках карьеры и пропитания он отправился на службу к прусскому королю Фридриху II, получив чин полковника. Звали его Фердинанд Брауншвейгский, а секретаря еще проще - Кристиан Вестфаль.
Они сдружились и стали выживать вместе: к 1756 году принц уже был генералом, его секретарь - "тайным".
Затем случились известные вам обстоятельства, когда король Фридрих оказался в состоянии войны с тремя великими и неизвестным количеством менее великих держав. Войск же у короля едва хватало на Габсбургов, так что для Бурбонов уже почти ничего не оставалось.
И тут вспомнили об энергичном Фердинанде. После веселого Росбаха ему была выдана горсть солдат и общие указания остановить французскую армию - на тот момент самую многочисленную в Европе.
Иной бы человек подал в отставку и в оставшиеся годы тачал слезливые мемуары ("Я дрался на фузеях..."), но Фердинанд только вздохнул и отправился в путь. Вместе с ним поехал и Вестфаль, неожиданно для всех оказавшийся незаменимым начальником штаба.
Все последующие годы Вестфаль - юрист, штатский - разрабатывает для Фердинанда планы кампаний, диспозиции сражений и отчеты королю. Французские войска терпят поражение за поражением, а Фридрих II вместо того, чтобы отправлять на запад подкрепления, сам иной раз забирает у Фердинанда резервы.
В результате бурбонская монархия проиграла колониальное соперничество с Англией, разорилась в безуспешных походах в империю и подорвала свой престиж снаружи и внутри Франции.
Тайный секретарь получил дворянство, приставку фон, фамилию Вестфален и звание генерального адъютанта пехоты, правда английское. Фердинанд Брауншвейгский стал фельдмаршалом и почти что великим полководцем.
После войны оба ушли в отставку: Фердинанд занимался меценатством, Кристиан написал и спрятал мемуары. После этого французы свергли и убили своего короля, так и не простив Бурбонам военного позора Семилетней войны.
Спустя еще пятьдесят лет внучка фон Вестафлена Женни вышла замуж за журналиста Карла Маркса.
Вот.
А окажись Фердинад тупым солдафоном - и ничего бы из этого не случилось. Кто бы тогда отправлял сейчас французских инструкторов в Украину - Людовик XXIII?
...
Австрийский анонимус.
У императрицы Марии Терезии был зять - такое случается, если у тебя где-то десять дочек. Зятя звали Карл Лотарингский и поскольку особыми талантами он не отличался, то ему дали армию и послали воевать с Фридрихом Великим.
После этого случился Лейтен и двадцать тысяч пленных. В Вене негодовали, осуждая Карла и его любовь к горячительным напиткам.
Появился насмешливый рисунок, поучивший широкое распространение в габсбургской столице: на изображенном художником военном совете все генералы предлагали чего-то дельного и только Карл с интересом глядел в бутылку.
Времена были простые и на народ действовали самые нехитрые художественные приемы.
Однажды утром одну из таких картинок обнаружили на дворцовой стене. Императрица оскорбилась, власти объявили награду в 500 дукатов за автора.
На следующий день на том же месте появилась записка:
«Нас четверо, - сообщалось в ней, - я, чернила, перо и бумага; ни один из нас не предаст другого, я плюю на ваши 500 дукатов».
Анонимуса так и не нашли.
Карл Лотарингский вскоре подал в отставку и остаток лет провел наместником будущей Бельгии (Австрийских Нидерландов, до того называвшихся Испанскими). Местные жители полюбили его за мирный нрав.
Таковы абсолютистские факты.
...
Любовь-ненависть: Наполеон и Пруссия
В первые годы своего правления консул Бонапарт и император Наполеон относился к Пруссии с характерной для Франции смесью восхищения и обиды. В последние десятилетия бурбонской монархии, многие французы рассматривали "просвещенный прусский абсолютизм" в качестве образца государственного устройства. В то же время, нельзя было забывать о Росбахе, прервавшем многообещающий союз Бурбонов и Гогенцоллернов.
Самого Наполеона прежде всего восхищала биография Фридриха Великого.
Возглавив Францию, Бонапарт всерьез рассматривал возможность возобновить старый альянс. Пруссия должна была стать демонстрацией военно-политических возможностей Парижа, своего рода "новой Швецией". Наполеон надеялся также перебросить из Берлина мостик в Санкт-Петербург, рассчитывая на прусское посредничество. Однако пока нерешительный король Фридрих-Вильгельм III колебался, царь Павел сам подал Наполеону руку, после чего быстро протянул ноги.
Между тем, в Париже все больше разочаровывались в Пруссии. Берлине оказался не готовым предоставить Наполеону свободу рук в Германии, получив в благодарность Ганновер, захваченный французами у британской королевской династии. В то же время, в Пруссии понимали всю опасность войны с Францией и... колебались еще сильнее. Вели переговоры о союзе с русскими и австрийцами, одновременно поддаваясь французским угрозам.
Результатом стала катастрофа 1806 года, случившаяся после того, как Наполеон начал сколачивать свой Рейнский союз. Разгромив прусско-русско-саксонских союзников, Наполеон проявил свой излюбленный прием и продемонстрировал щедрость за чужой счет. Россия и Саксония вышли из войны в союзе с Францией, а Пруссии пришлось расплачиваться за всё.
Напрасно лила слезы прекрасная прусская королева Луиза - Бонапарт был беспощаден. Теперь он не испытывал к Берлину ничего, кроме презрения. Император третировал пруссаков как ни одно государство в Европе. Возможно, что Наполеон оказался под влиянием внешнеполитической концепции Талейрана, полагавшего, что Пруссия - "случайная великая держава" и уже перестала быть ею, однако вероятнее всего здесь была замешана и присущая ему мстительность.
Прусская армия была ограничена сорока тысячами солдат, страна выплачивала огромную контрибуцию, на ее территории расположились французские войска. До уничтожения прусской государственности оставалось уже, видимо, недолго, но тут Наполеона сперва отвлекла Испанская кампания, затем война с Австрией, а после - поход в Россию. Он даже пошел на некоторые, впрочем очень незначительные, послабления Берлину.
Но едва остатки "Великой Армии" добрались до Польши, как обнаружилось, что Талейран недооценил Пруссии. Просчитался и Наполеон, совершенно не ожидавший того, что маленькое немецкое государство сможет в считанные недели выставить двухсоттысячное войско. Ругаясь на "старого черта" Блюхера, Бонапарт невольно отдавал должное боевым качествам врага - в кампаниях 1813-15 гг. прусская армия сыграла самую решительную роль.
Как политик, Наполеон не учел "жизнестойкости" Пруссии.
Его восхищение "старым Фрицем" и вполне заслуженное презрение к Фридриху-Вильгельму помешали императору выстроить правильную линию в отношениях с Берлином.
Как военный, он не предвидел ни поразительно быстрого военного возрождения Пруссии, ни тех возможностей, которые она получила благодаря появлению уникальной структуры - прусского Генерального штаба.
Не стоит очаровываться, чтобы потом не разочаровываться: высоко ставивший Пруссию на заре своего правления, Наполеон постоянно недооценивал ее в последующие годы, что и сказалось для него самым печальным образом.
...
Когда я был строен, наивен и юн, то никак не мог понять происхождения одной удивительной книжной аномалии.
Читаешь себе какого-нибудь дореволюционного иностранного автора и внезапно натыкаешься на полное изменение стиля. Писал когда-то человек, иногда язвительно, иногда с юмором, а иногда и просто, но потом ррраз! и будто стукнули автора по голове чем-то увесистым, вроде конституции современного государства, а потом оттащили обмякшее тело в сторону, взяли перо в руки и принялись писать в духе буклета «Александр Невский - святой полководец земли Русской». И что характерно, это всегда происходило в тех местах, где нить повествования начинала доходить до России. Вот как только о русских, так сразу со страниц каплет елей и пахнет ладаном.
И все мне было непонятно, отчего это въедливый Йегер или не замеченный в православии Скотт так восхищаются русским народом, что немедленно теряют и талант, и стиль.
И только с годами открылась мне великая правда. Как оказалось, в Российской империи было самое разное право, включая и крепостное, но все никак не доходили руки до разработки авторского. Говоря проще, российские издатели воровали европейские книги, что твой воевода на кормлении. И происходило это не в какие-нибудь далекие времена царя Гороха, а прямо под носом у самодержца Николая II. Французские союзники по Антанте не единожды пытались как-то уладить этот вопрос, но российская сторона каждый раз отвечала в том смысле, что это экономически нецелесообразно.
И в самом деле, платить авторам начали уже при СССР, да и то «прогрессивным».
Но что же со Скоттом, которому русский Суворов оказался роднее родного Веллингтона? А очень просто - переводя и издавая украденное, глупо было бы заодно не исправлять «русофобских» пассажей, благо что авторское право не мешало, а цензура напротив, приветствовала.
И начинали тогда переведенные на русский язык писатели и историки расписываться в любви к родине слонов.
Взято: Тут
722