Французская элита увидела «смерть нации» ( 1 фото )

Фото: Xinhua/Global Look Press
Текст: Валерия Вербинина

Интеллектуалы Франции объяснили погромы «падением уровня правящего класса»

Французское общество напугано происходящими беспорядками и в массе своей винит в происходящем слабость правительства перед насилием мигрантов. Однако можно сказать, что таково просто мнение обывателей. Что же думают об этом представители интеллектуального класса, знаменитые французские мыслители и философы? Казалось бы, они должны осмыслить происходящий кризис и найти его настоящую причину. И кое-что они действительно обнаружили.

Французские беспорядки стали лакмусовой бумажкой для всех слоев общества. Пока владельцы разграбленных магазинов подсчитывают убытки, а политики пытаются заработать очки на кризисе, что думает интеллигенция, которой по долгу службы полагается осмыслять происшедшее и делать из него выводы? Писатели, философы, известные колумнисты – как они расценивают происходящее?

Писатель и публицист Лоран Обертон несколько лет назад написал ставший бестселлером роман «Герилья», сюжет которого отчасти повторяет то, что сейчас происходит в действительности. «Франция превратилась в канистру с бензином, и достаточно любой искры», – заявил писатель в интервью ведущему Андре Беркоффу на «Сюд радьо».

«Многие полицейские говорили мне, что происходящее сейчас гораздо хуже, чем в 2005-м, потому что проблемных зон оказалось гораздо больше. Сейчас все распространяется, как стремительная инфекция, и уровень насилия беспрецедентный… Полиция видит, что власть ее уже приговорила, потому что, например, полицейского, который выстрелил в Наэля (юноша алжирского происхождения, чье убийство при задержании стало поводом к беспорядкам – прим. ВЗГЛЯД), отправили в тюрьму, не дожидаясь результатов расследования. Послание властей считывается как капитуляция, и можете быть уверены, что бунтовщики прекрасно его поняли. Раз правительство боится, значит, мы можем все это делать. Вот что они решили».

На вопрос журналиста: «Как вы считаете, волнения происходят стихийно или они все же организованы?», Обертон ответил: «И стихийно, и организованно, потому что соцсети позволяют сейчас организовывать любую активность. Полицейские, которые работают с интернетом, видели сейчас, что кланы банд в кварталах, которые обычно соперничали друг с другом, сплотились против общего врага, и вожаки говорили младшим членам банд, чтобы те выступали и ни в чем себе не отказывали. Грабьте, жгите, вам ничего за это не будет».

«Я боюсь, что одним из последствий ситуации станет то, что теперь каждый полицейский будет колебаться еще больше, стоит ли ему делать свое дело. В принципе, главы банд должны в течение нескольких дней восстановить порядок, потому что торговлю наркотиками никто не отменял, а происходящее полезно в плане давления на полицию, но все же мешает торговать».

«Подытоживая, можно ли сказать, что у нас десятки тысяч Пригожиных, но нет ни одного Путина?» – засмеялся Андре Беркофф.

«Примерно так, и можно видеть, что правительство стало заложником ситуации… Власти наивны, когда уверяют, что общество улучшит массовая миграция, которую тут никогда не хотели, миграция людей, чья культура бесконечно далека от нашей... Они не понимают, что эти люди живут в другом мире. Я могу лишь констатировать, что никто не пытается решить проблему, миграция как была, так и есть, и в этом году она уже побила все рекорды – я имею в виду легальную миграцию. И уже сейчас ясно, что жить вместе с ними – это смерть нации».

«То есть вы напрямую связываете происходящее с миграцией?»

«Это очевидно. Вал преступлений против личности – я говорил это уже 10 лет тому назад и повторяю теперь – главным образом связан с мигрантами из стран Магриба, из Африки, и это видно даже в статистике, если смотреть количество преступлений, которые совершают выходцы из этих регионов.

Они могут быть уже французскими гражданами, но если проверять, они происходят именно оттуда».

«И к чему все идет? Проще говоря, станет ли власть более авторитарной, или мы идем к обществу в стадии распада, причем эта ситуация будет длиться годами?»

«Я думаю, что выбор идет именно между двумя этими альтернативами. Власти слабо пользуются законами (по отношению к мигрантам), и страна превращается в пороховую бочку. Тогда граждане стараются оседать в безопасных районах, и по факту мы превращаемся в подобие Бразилии».

«Где есть полностью безопасные кварталы, охраняемые частной охраной, и фавелы?»

«Именно так. Уже сейчас виден взрывной рост агентств, которые предоставляют охранные услуги. В нынешней ситуации во многом виновато и правосудие. Когда молодежь чувствует, что может безнаказанно нападать на полицию, это значит, что законы не работают. Законы имеются, но никто не хочет их применять. Нет политической воли».

Взгляд Лорана Обертона – это взгляд реалиста, который долгое время писал о преступности и не пытается лакировать действительность. Философ Жан-Лу Боннами в «Фигаро» вторит ему: во всем виноваты власти, которые уже 40 лет ничего не делают для решения проблемы. «Можно держать пари, что, невзирая не нынешние бунты, никто ничего делать не будет и все так и будет продолжаться». «Следовало бы перестроить систему социальной помощи в так называемых кварталах… Следовало бы отказаться от иммиграции. Очевидно, что происходящие бунты являются результатом плохо интегрированных в общество мигрантов».

«Уже после беспорядков 2005 года следовало приостановить приток малообразованных мигрантов и заняться теми, которые уже есть». Как отмечает Боннами, Франция сумела отличиться, не сумев противопоставить кризисам никакой реакции. Одни говорят о бедности как причине происходящего, другие, как Земмур, о «франкофобии» и столкновении цивилизаций.

Но «настоящая проблема заключается не в очагах бунта, а в нас самих», а точнее, в «интеллектуальном и моральном падении уровня правящего класса». «Преобладают отсутствие культуры и инерция». Во Франции, продолжает автор, власти взяли на вооружение парадокс политика Анри Кея: «Нет такой проблемы, которую не могло бы разрешить отсутствие решения». И каждый раз, когда происходит масштабный кризис, будь то ковид или волнения, проблему не решают, а просто «раскошеливаются» и забрасывают ее деньгами.

Писатель Паскаль Брюкнер рассматривает проблему с другой точки зрения. Как он считает, «ненависть является неотъемлемой частью человека», и в том, что во Франции «одна часть общества ополчилась на другую», нет ничего удивительного. При этом он предпочитает ссылаться в качестве примера на движение желтых жилетов, которые будто бы «довели использование насилия до высшей точки» – хотя там даже близко не наблюдалось ничего подобного. Но проводить такие параллели удобно, чтобы не обсуждать проблему миграции и причины нынешнего кризиса.

Полной противоположностью Брюкнеру и его сторонникам стал полемист и соратник Земмура Жан Мессиа, которого во Франции клеймят как «крайне правого». Он не стал размениваться на слова, а запустил сбор денег в помощь семье Флориана М. – полицейского, который застрелил Наэля. Так как почти одновременно другими лицами был запущен сбор денег в поддержку матери убитого, получилось, так сказать, состязание сборов, результат которого страшно не понравился французским левым.

Дело в том, что общество в массе почему-то предпочло поддержать своим трудовым евро полицейского, а не семью убитого.

По состоянию на 2 июля в пользу последней 5800 человек перечислили около 98 тыс. евро, в то время как более чем 31 тысяча поддержала полицейского, и сейчас сбор в его защиту превысил 658 тыс. евро. Как заявил Жан Мессиа, «надо продемонстрировать правительству, на чьей стороне находится Франция». И хотя некоторые левые политики уже пытаются обличить инициативу Мессиа как «неприличную и скандальную», которая якобы фиксирует «цену жизни черной и арабской молодежи», результат сбора предельно ясен. Да, произошла трагедия, да, был убит молодой человек 17 лет от роду, но он вовсе не был ангелом, его неоднократно задерживали с оружием и наркотиками, и в конечном итоге его поведение стало причиной того, что он был убит.

Дополнительно стоит отметить не самоцензуру, но отсутствие публично выраженной реакции у некоторого количества интеллектуалов, которые обычно находятся на виду. Так, например, хранит молчание знаменитый писатель Мишель Уэльбек – скорее всего, чтобы не дразнить гусей, так как его уже пытались привлечь к ответственности за «исламофобию». Возможно, впрочем, что он думает примерно так же, как и Боннами, что можно сколько угодно анализировать проблему, власти в любом случае не намерены ее решать. Франция меняется необратимо, и не за горами то время, когда она превратится во вторую Бразилию.