Северная война ( 1 фото )

- вторник, карта и непростая история 1655 - 1660 гг.

1661 год на Балтике.


Вестфальский мир сделал Швецию великой державой, но он же и грозил лишить ее этого статуса. Полученных в Империи земель было явно недостаточно для того, чтобы содержать армию, привыкшую действовать "по-валленштейновски", а французские субсидии, щедро выделяемые в годы Тридцатилетней войны, поступали теперь нерегулярно. Мирное время открывало безжалостную для Стокгольма картину - экономически Швеция уступала не только Франции или Нидерландам, но и Дании, и Польше, а в перспективе - даже и Бранденбургу. Без армии же бедное скандинавское королевство не могло и надеяться удержать добытые мечом позиции, так что наступление момента, когда оправившиеся от последствий войны соседи Швеции пожелают совместить формальное положение дел с фактическим было лишь вопросом времени.

В этой ситуации выручить шведов могла лишь умелая дипломатия, которая, разумеется, потребовала бы от исполнителей высочайшего уровня политического искусства и даже определенного "самоотречения". Стокгольму нужны были региональные союзники и ради этого стоило поступиться многим. Еще не гарантировавшая конечного успеха, такая стратегия все же основывалась бы на здравых политических принципах. Между тем, летом 1654 года скончался умевший отличать реальное от несбыточного канцлер Оксеншерна и отреклась от престола королева Христина. Коронация воинственного Карла X Густава, первого представителя Пфальц-Цвейбрюкенской династии на шведском престоле, открывала дорогу для "по-настоящему" великодержавной политики - командовавший шведской армией на последнем этапе Тридцатилетней войны Карл Густав подходил для этого ничуть не хуже любого другого солдата.

События в Польше, казалось бы, предоставляли Карлу Густаву ряд заманчивых политических возможностей. Первоначально король рассчитывал выступить в качестве союзника Речи Посполитой. Платой за участие Швеции в войне на стороне поляков стала бы утрата Варшавой владений в Прибалтике и Западной Пруссии. Вероятно, польской короне пришлось бы отказаться и от герцогства Пруссии, которое уже столетие находилось в запутанном правовом статусе вассальной провинции польской короны и, одновременно, владения герцогов из династии Гогенцоллернов, являвшихся курфюрстами Бранденбурга. Помимо территориальных и правовых претензий, Карл Густав рассчитывал на разрешение давнего конфликта между Швецией и Речью Посполитой: король Ян Казимир, как представитель Ваза на польском престоле, должен был отказаться от всяких претензий на шведский трон, утраченный польской ветвью этой династии еще в конце XVI века. Формальное, но важное требование должно было окончательно закрепить подчиненное положение Варшавы. Не трудно было понять, что условия предлагаемого Карлом Густавом альянса мало чем отличились от требований к проигравшему войну противнику, однако в Швеции полагали, что находившийся в отчаянном положении Ян II пойдет на любые условия.

В Стокгольме не оценили упрямства нового польского короля. Ободряемый австрийским послом, Ян Казимир не только не собирался идти навстречу шведским домогательствам, но и сознательно торпедировал всякие надежды на дальнейшие переговоры, выставив предварительное и оскорбительное для Карла Густава условие крупной денежной компенсации за отказ поляка от шведского престола. И тогда, и после это решение подвергалось жестокой критике, но вряд ли она была справедливой. Неуступчивость польского монарха можно было понять - согласие на ультимативные предложения Стокгольма означало бы лишь безусловную потерю ряда важнейших территорий и не давало при этом никаких гарантий для остальных земель Речи Посполитой. Ян Казимир становился бы заложником Стокгольма, тогда как шведы могли в любой момент договориться с русскими и закончить войну, удержав полученные у поляков провинции.

Однако занимаемая Варшавой позиция выглядела бы куда надежнее, если бы Ян Казимир сумел подтвердить свою решимость военными успехами. Но поскольку весна 1655 года принесла королевскому оружию лишь новые неудачи, то и в Польше, и в Литве заговорили об отречении неудачливого монарха, чтобы предложить освободившийся престол бранденбургскому курфюрсту или шведскому королю. В Стокгольме возликовали - казалось, что повторяется ситуация с "приглашением" шведских войск в Германию в 1630 году, только теперь вместо немецких протестантов выступают польские и литовские магнаты, видевшие в немцах и шведах последнюю надежду на улучшение катастрофического военного положения Речи Посполитой.

План короля был столь же прост и безыскусен, как и сам Карл Густав: вместо того чтобы защищать овчарню, овец решено было перебить. Заручившись поддержкой бранденбуржцев, следовало вторгнуться в Речь Посполитую и навязать ей "протекторат", сменив строптивого Яна Казимира на более покладистую фигуру (возможно, что и на самого шведского короля), так или иначе удержав за Стокгольмом и прусские, и прибалтийские земли польской короны. После этого настал бы черед самого Бранденбурга - курфюрсту предстояло не только утратить личное владение прусским герцогством, но и уступить шведам Померанию. Фридриха Вильгельма I Карл Густав совершенно не опасался и с апломбом настоящего солдафона сравнивал немногочисленную бранденбургскую армию с закаленными в походах шведскими войсками.

Вена не успеет оказать Варшаве эффективной поддержки, полагал шведский король, а "русской проблемой" можно будет заняться после полного разгрома польско-литовского государства. Завоевание Речи Посполитой Карл Густав намеревался совершить исключительно за счет своих полководческих способностей, вполне полагаясь на военное бессилие Яна Казимира. Мысливший исключительно военными категориями шведский король низвел стратегию до роли служанки тактики - в самом примитивном значении, фактически подчинив дипломатию задаче обеспечения для его армии перспективных театров военных действий, способных прокормить орды шведской солдатни. Такой подход разительно отличался от искусной дипломатической сети, сплетенной в свое время кардиналом Ришелье для того, чтобы Густав Адольф мог беспрепятственно переправить свое войско в Германию.

Шведы ворвались в Речь Посполитую тремя колоннами - из Померании, Ливонии и Пруссии. В Литве на сторону Карла Густава перешел великий гетман Януш Радзивилл, отчаявшийся сражаться с русскими войсками без какой-либо поддержки Варшавы. В самой Польше значительная часть магнатов и шляхты приветствовали быстро продвигавшуюся шведскую армию, а верные Яну Казимиру войска терпели поражение за поражением. В сентябре 1655 года армия польского короля потерпела поражение в битве под Соботой, открыв шведам дорогу к Варшаве. К зиме войска Карла Густава захватили и старую польскую столицу Краков. Ян Казимир укрылся в Силезии под защитой императорских войск и могло показаться что до абсолютного триумфа Стокгольма оставалось совсем немного.

Надо ли было опасаться чего-либо? Великое Княжество объявили шведским протекторатом, причем в своих довоенных восточных границах, что вызывало у Москвы опасения о перспективах собственных завоеваний в Литве. Под конец столь многообещающего года шведский король поспешил взять под полный контроль польскую Пруссию, оставив в Польше несколько небольших отрядов.

Это было ошибкой. Излюбленный шведский принцип "армию кормит война" принес им на уровне большой стратегии одни неприятности: и польские крестьяне, и горожане, и многочисленная шляхта, - словом, все, кого солдаты и офицеры Карла Густава грабили с одинаковым усердием, - были теперь решительно настроены против чужеземного короля. Магнаты, надеявшиеся было, что Швеция сумеет остановить русское наступление, довольно быстро пришли к выводу, что политика Стокгольма представляет собой обыкновенный разбой: шведы не собираются защищать ни "свою" Речь Посполитую, ни тем более "союзную", их интересует лишь добыча - побережье Балтики для короля и имущество жителей для его солдат. В декабре восстание охватило значительную часть Польши и Литвы: изолированные шведские гарнизоны уничтожались, было разбито и войско литовского гетмана, утратившего контроль над княжеством.

В начале 1656 года Ян Казимир вернулся из Силезии во главе небольшого войска, набранного благодаря австрийским субсидиям. Стремительно увеличивавшаяся за счет присоединявшихся к ней шляхетских отрядов королевская армия освободила большую часть страны и подошла к Варшаве. Летом 1655 года шведский гарнизон города сдался полякам.

Эта и другие победы довершались политическими успехами: австрийское посредничество позволило добиться двухлетнего перемирия с Москвой. Однако Вена не только обеспечила Яну Казимиру временное затишье в войне с русскими, но и подтолкнула царя к решению объявить Швеции войну. Вместо того чтобы вынудить поляков подписать выгодный для Москвы мир, Алексей I предоставил Яну Казимиру жизненно важное для короля перемирие и начал готовиться к кампании против Карла Густава. Весной русские официально вступили в войну со скандинавским королевством, начав боевые действия со вторжения в Ливонию и неудачной осады Риги. Австрийская дипломатия могла гордиться собой: один из гарантов Вестфальского мира крепко увяз, оказавшись в состоянии войны с двумя державами, только что наносившими друг другу беспощадные удары.

Между тем, бранденбургский курфюрст не собирался покорно дожидаться пока новоявленный "северный Александр" сочтет что подходящий момент для возобновления борьбы за Померанию уже наступил. Бранденбург еще не оправился от последствий Тридцатилетней войны и не располагал значительным вооруженными силами, однако Фридрих Вильгельм I был способен умело распорядиться имевшимися в его распоряжении возможностями. Не обманываясь в намерениях своего скандинавского соседа, курфюрст тянул время, отчаянно лавируя между Сциллой союза с Карлом Густавом и Харибдой войны со шведами.

Зимой 1656 года Фридрих Вильгельм предпринял первые шаги к заключению союза с польским королем, но вторжение шведских войск в прусское герцогство заставило курфюрста отступить. Победа Стокгольма в Польше не устраивала его по очевидным причинам, но и выступать против Швеции в тот момент, когда армия Карла Густава стояла неподалеку от Берлина, было чрезвычайно опасно. Обязавшись поддерживать дружественный Швеции "нейтралитет", Фридрих Вильгельм вынужден был усилить шведские ряды несколькими брандербургскими полками, игравшими роль не столько вспомогательного корпуса, сколько заложников. Зато весной 1656 года армия Карла Густава выступила не к Берлину, а на Варшаву.

Новая военная кампания отразила изменившееся отношение поляков к Карлу Густаву и Швеции. Шведский король одерживал победы на поле боя, но разбитые было отряды собирались вновь, пополняя войско Яна Казимира. Малочисленность шведской армии начинала сказываться и Карлу Густаву не удалось предотвратить капитуляции варшавского гарнизона. Стало очевидным, что без полноценного участия Бранденбурга перелома в ходе боевых действий добиться не удастся. Поворачивать пушки на Берлин и Кенигсберг прямо сейчас было несколько затруднительным и шведский король прибегнул к нехарактерной для него уступчивости - впрочем, за чужой счет. Фридриху Вильгельму было предложено несколько воеводств в Польше, но главное - освобождение прусского герцогства из его вассального положения по отношению к польской короне. Курфюрст рассчитывал добиться этого от Яна Казимира, но преисполнившийся самоуверенности король не спешил давать какие-либо обещания и Фридрих Вильгельм вновь был вынужден выбирать между миром и войной.

Мариенбургский договор позволил Карлу Густаву насладиться еще одним военным триумфом - таким же политически бесплодным, что и прежние его победы. В трехдневной июльской битве под Варшавой объединенные шведско-брандебургские войска наголову разгромили королевскую армию Ян Казимира, в очередной раз вынужденного бежать из своей столицы. Однако шведский король уже не мог использовать этот успех, тем более что Фридрих Вильгельм напрочь отказался преследовать польскую армию. После того как бранденбургские войска сыграли ключевую роль в варшавской победе "союзников", дипломатические акции Берлина заметно поднялись в цене, возросла и уверенность курфюрста в своих военных талантах, крайне необходимая Фридриху Вильгельму для той смертельно опасной игры, которую он вел. Гогенцоллерн отчаянно искал возможности избавиться от союза со шведами и одновременно освободить Пруссию от ее двойственного статуса: поражение Яна Казимира под Варшавой и последовавшее затем отступление шведов предоставило правителю Бранденбурга необходимое пространство для внешнеполитических маневров.

Отразив вторжение литовских войск в Пруссию, Фридрих Вильгельм начал переговоры с Варшавой и в декабре 1656 года вывел Бранденбург из войны. Раздосадованный "предательством" курфюрста Карл Густав признал очевидный провал всех попыток навязать полякам шведский протекторат и уже нескрываемо обратился к стратегии раздела Речи Посполитой. Однако с кем ее можно было разделить? Королевская дипломатия нашла решение в альянсе с Трансильванией и Гетманатом. Новые восточно-европейские союзники Швеции должны были заменить Берлин и Москву: трансильванский князь мечтал о польской короне, а украинский гетман собирался расширить пределы казацкой державы. После разгрома Речи Посполитой должен был настать черед Бранденбурга.

Но прежде Карлу Густаву надо было нанести поражение Яну Казимиру. Весной 1657 года не слишком обученные, но многочисленные войска трансильванско-украинские войска захватили Люблин и Брест, объединившись со шведской армией для осады Варшавы. В июне столица Речи Посполитой вновь была захвачена, причем уже не надеявшийся на польскую корону Карл Густав отдал город на произвол своих солдат. Это стало последним успехом короля - в Варшаве его настигло известие о начале войны с Данией. Оставив союзников, армия Карла Густава форсированным маршем устремилась к балтийскому побережью. Уставшие от боев украинские казаки подняли мятеж и окруженный поляками трансильванский князь вынужден был заключить перемирие на весьма тяжелых для него условиях. Третья военная кампания в Польше завершилась для Карла Густава безусловным провалом.

В то время как трансильванский князь пытался спасти остатки своей армии, а в Гетманате после смерти Богдана Хмельницкого началась полоса внутренних неурядиц, в Северную войну спешила вступить Вена. В августе 1657 года австрийцы отправили на помощь Яну Казимиру хорошо подготовленное двадцатитысячное войско и армия союзников быстро очищала Польшу от шведских гарнизонов, удерживавшихся теперь только в ряде крепостей польской Пруссии. В Вене и Варшаве торжествовали: без поддержки полевой армии Карла Густава участь изолированных шведских отрядов была предрешена, а поскольку предполагалось, что Карл Густав будет связан новой кампанией с датчанами, то помешать победоносному продвижению австро-польских союзников мог только Берлин.

Ян Казимир, как и всегда переоценивавший собственные успехи, приказал своим солдатам атаковать бранденбургского войска еще остававшиеся в тех пограничных воеводствах, которые шведы передали курфюрсту взамен оказанной им помощи в наступлении на Варшаву. Австрийцы поспешили предупредить новый конфликт и принудили Яна Казимира начать новые переговоры с Фридрихом Вильгельмом. Итогом габсбургского посредничества стал союзный Бромбергский договор, вступивший в силу осенью того же года. Объявляя войну Стокгольму, курфюрст добился упразднения вассального статуса герцогства Пруссии и мог приступить к реализации своей главной внешнеполитической задачи - завоеванию шведской Померании. Ян Казимир мог поздравить себя с возвращением пограничных воеводств и новым союзником, чье участие в войне делало положение Карла Густава почти что безвыходным.
Шведский король разумеется полагал иначе.

Карл Густав попытался вдохнуть новую жизнь в альянс с Трансильванией и Гетманатом, но не преуспел в этом. Армия Ракоци была практически уничтожена провалившимся походом к Варшаве и летом 1658 года потерпела новое поражение в битве под Магеровом. К тому же незадачливый князь, столь неудачно попытавшийся вмешаться в борьбу великих держав, вызвал недовольство Константинополя, вассалом которого была Трансильвания. "Блистательная Порта", как называли в Европе османское правительство, была разгневана слишком самостоятельной внешней политикой Ракоци, который не только действовал на свой страх и риск, но еще и потерпел неудачу. Выполняя повеление султана, на княжество напала орда крымского хана, а самого князя османы попытались заменить на более покладистую фигуру. В последовавшие затем годы Трансильвания уже никак не могла помочь Швеции в ее борьбе за гегемонию.

Союз с казацким государством казался более перспективным направлением. Сменивший умершего Хмельницкого гетман Иван Выговский вел сложную игру и какой-то время рассматривал шведскую монархию в качестве ведущего военно-политического партнера. Однако к лету 1658 года обеим сторонам уже нечего было предложить друг другу: армия Карла Густава оказалось прижата к балтийскому побережью, а сам Выговский с трудом подавлял поддерживаемую Москвой казацкую оппозицию, имевшую сильные позиции на Левобережной Украине. Русские войска стояли в Киеве, а шведские с трудом удерживали Нарву и о какой-либо осмысленной союзной стратегии не могло идти и речи. Будучи практическим политиком Выговский быстро осознал это и перешел на сторону Яна Казимира, вследствие чего казацкая держава вновь стала частью Речи Посполитой. Это привело к возобновлению военных действий между Москвой и Варшавой, продолжавшихся еще почти десять лет.

Единственным и сильно запоздавшим успехом шведской дипломатии стало перемирие с русскими, фактически завершившее четырехлетнюю борьбу двух государств. Совершенно ненужная Стокгольму и Москве война помешала обеим сторонам сконцентрировать усилия на главных направлениях своей внешнеполитической деятельности и свелась к осадным действиям. В 1658 году шведский король уступил царю небольшую часть Ливонии, но тремя годами позднее русские вынуждены были отказаться и от этого завоевания: Кардисский мирный договор подвел ничейный итог противостояния. Таким образом, начатую им Северную войну Карл Густав вынужден был далее вести в одиночку, без союзников – естественный исход дипломатического курса шведского монарха.

Оставалась еще Франция, но в 1658 года правительство Мазарини имело куда более насущные проблемы и не собиралось рисковать уже вырисовывавшейся победой над Испанией ради крайне маловероятной победы Стокгольма. Французский первый министр, вообще не одобрявший чрезмерные амбиции своего скандинавского союзника, разумеется не собирался допускать полного разгрома Швеции, но Парижу требовалось время и отвлечение Вены на Северную войну определенным образом страховало французскую политику от возникновения каких-либо неприятностей с австрийцами. Использовав императорские выборы 1658 года для создания профранцузского блока на Рейне, Мазарини оставил Карла Густава наедине с вражеской коалицией.

В этой ситуации бойцовские качества шведского короля-воина оказались как никогда кстати. Человек другого склада мог бы, вероятно, склониться перед столь радикально изменившейся обстановкой, но для жившего войной Карла Густава увеличивавшееся количество врагов стало лишь стимулирующим средством. Между тем, вынужденное умаление театра военных действий, переместившегося с польских равнин на Балтику, позволило шведской армии набрать необходимую "ударную массу". Не дожидаясь пока враги раздавят оказавшуюся в изоляции Швецию, Карл Густав задумал разрушить коалицию, начав с нападения на Данию.

Еще летом 1657 года, совершив быстрый марш через Померанию и Шлезвиг-Гольштейн, армия Карла Густава без боя вошла в Ютландию, но поскольку датский флот обладал преимуществом на море, то Копенгаген оставался в безопасности. Датское же наступление провалилось у Сконе и военное положение приобрело патовый характер. Датчане не могли выбить шведов из материковой части своего королевства, а флот Карла Густава был бессилен поддержать усилия армии. Однако в стратегическом отношении время играло на стороне датчан и коалиции: пока шведские солдаты в буквальном смысле ждали у моря погоды, в Польше успешно действовали австро-польские войска.

Наконец, наступление холодов предоставило Карлу Густаву возможность еще раз бросить меч на чашу весов: в январе 1658 года шведская армия по льду перешла в Зеландию, создав угрозу захвата Копенгагена. Удивительно, к такому развитию событий в Дании оказались совершенно не подготовлены - и в первую очередь психологически. Начиная войну, правительство Фредерика III рассчитывало на относительно безопасное участие в разделе ослабевшей Швеции и полагало себя вполне обеспеченным от любых угроз. Вторжение шведов в Ютландию стала первой неприятной неожиданностью, а перспектива захвата всей Зеландии оказала самый разрушительный эффект: датчане запросили мира, даже не попытавшись организовать оборону столицы.

Подписанный в Роскилле договор отражал царившую в Копенгагене панику: шведы потребовали и получили добрую треть Норвегии, но главное – расположенное у Зунда побережье Геталанда, самой южной провинции Швеции. Еще 1645 году заняв значительную часть прибрежных территорий по праву завоевателя, Швеция теперь полностью контролировала выход к Зунду и заставила датчан официально признать это. Монополия Копенгагена на связывавший Балтийское и Северное моря пролив была окончательно разрушена. Впервые с начала Северной войны Карл Густав мог поздравить себя со значительным успехом - примечательно, что он был достигнут не благодаря королевской стратегии, а скорее вопреки ей, став плодом военной бездарности датского короля.

Выведя Данию из войны, Карл Густав решил атаковать Бранденбург, представлявшийся ему более чем легкой целью. О грядущей участи Фридриха Вильгельма король предупредил французского посла, откровенно сознавшись в том, что его армия нуждается в нетронутых еще войной землях курфюршества, разграбление которых должно было пополнить шведскую военную кассу.

Летом 1658 года шведская армия погрузилась на корабли, однако целью Карла Густава оказался вовсе не Берлин, а Копенгаген. В последний момент "карательный поход" на Бранденбург был отложен из-за очевидного нежелания датчан выполнять условия мирного договора, а также обещаний Мазарини добиться выхода курфюрста из Северной войны дипломатическими средствами. Французский политик небезосновательно рассматривал Гогенцоллерна в качестве возможного союзника и желал предотвратить большую войну между Стокгольмом и Берлином. Между тем, датчане затягивали выплату контрибуции, австро-польско-бранденбургские войска продолжали войну осад и Карл Густав решил захватить Копенгаген, одним ударом покончив с этим королевством.

Правительство Фредерика III и в самом деле готовилось к войне, заручившись поддержкой Гааги. Республику Соединенных провинций вполне устраивала дружественная Дания, чей контроль над Зундом никак не мешал голландской торговле - в отличие от амбициозных планов Стокгольма. Поэтому датчане вполне могли рассчитывать на помощь голландского флота, ставшую необходимой после того, как на побережье Геталанда появились шведские батареи. А Карл Густав, как и всегда, надеялся на быструю победу и не принимал в расчет ни возможную готовность датчан к обороне, ни связанных войной на балтийском побережье союзников, ни "слишком медлительные" Нидерланды. Но на этот раз датчане были готовы к войне и хотя шведский десант в Зеландию опять удался, гарнизон Копенгагена отразил все попытки штурма, поставив шведского короля перед нелегким выбором: признать провал операции или начать осаду датской столицы. Разумеется, Карл Густав выбрал последнее.

Это упрямство дорого обошлось шведам. Пока королевская армия безуспешно пыталась сломить сопротивление гарнизона и горожан, союзники Дании перешли к активным действиям: бранденбургский курфюрст возглавил армию, состоявшую из его собственных, а также императорских и польских войск. Пройдя через Померанию, он выбил шведские войска из Ютландии и угрожал атаковать осадную армию Карла Густава. К осени 1658 года кампания была уже явно проиграна, но шведский король не признавал поражений и в феврале следующего года организовал решительный штурм Копенгагена. Он провалился, однако Карл Густав не оставлял надежд захватить датскую столицу, отклонив посредничество англо-французских союзников. Между тем, голландский флот нанес шведам несколько поражений и теперь уже солдаты Карла Густава оказались в Зеландии на положении осажденных. Король вернулся в Швецию, а в декабре 1659 года шведы проиграли последнее сражение Северной войны: высадившиеся на острове Фюн бранденбургско-императорские войска взяли в плен остатки полевой армии Карла Густава. Стратегия шведского монарха привела к закономерному результату.

Карл Х ненадолго пережил свою армию. В начале 1660 года шведский монарх простудился, заболел и умер, оставив престол своему четырехлетнему наследнику. К этому времени Померания была уже почти потеряна, датчане готовились перенести войну в Швецию, а польско-литовские армии угрожали вторжением в Ливонию. Крах шведской империи на Балтике казался неизбежным, но в последний момент на помощь Стокгольму во всеоружии явился Мазарини.
К этому времени французы уже выиграли войну с Испанией и потому кардинал без обиняков пригрозил коалиции военной интервенцией: в Париже не желали допустить полного разгрома одного из гарантов Вестфальского мира. Скрепя сердце, союзники вынуждены были отказаться от значительной части своих требований к шведам, тем более, что правительство императора Леопольда I не особенно тревожили польские границы на Балтике или претензии Бранденбурга на Штеттин. Без Вены и голландцев, рассматривавших Францию в качестве старшего союзника, Берлину и Копенгагену оставалось только отступить.

Северная война окончилась двумя мирными договорами, заключенными весной 1660 года в Данциге и Копенгагене. В первом случае речь шла о возвращении к status quo ante: Стокгольм сохранил за собой завоевания двадцатых и сороковых годов, но в остальном троекратное вступление в Варшаву не принесло шведам ничего, кроме известного удовлетворения военными победами королевской армии. Ян Казимир вынужден был уступить лишь в одном - как глава польских Ваза, он официально отказался от притязаний на шведский трон. Польский король мог поздравить себя с тем, что его государство пережило "шведский потоп", но понесенные Речью Посполитой в этой борьбе потери не были вознаграждены.

Дания, оказавшаяся среди победителей лишь благодаря поддержке своих союзников, возвратила себе норвежские провинции, но все же вынуждена была уступить шведам прибрежную полосу Геталанда. По настоянию голландцев шведы отказались от собственной версии кромвелевского "Навигационного акта": навязанного датчанам в 1658 году требования не пропускать на Балтику торговые суда иных стран было отменено. Тем не менее, трудно было не заметить, что Фредерик III "блестяще" повторил ошибки своего предшественника, успевшего дважды поучаствовать в Тридцатилетней войне (сперва как противник, а затем уже как союзник императора) и проиграть обе кампании. Военная подготовка датчан очевидным образом не соответствовала амбициям их королей.

Бранденбург номинально приобрел меньше всех - небольшое округление границ в Померании и установленный еще в Бромберге суверенитет над Пруссией, однако действительные последствия были значительнее формальных условий мирного договора. Фридрих Вильгельм I, в начале Северной войны рисковавший быть раздавленным шведским военным превосходством или растерять свою армию в польских походах, вышел из борьбы с заслуженной репутацией военного лидера и опытного политика. Берлин приобрел международное значение и этим курфюрст был обязан не только рачительному ведению дел и созданию эффективной армии, но и основанной на здравых принципах дипломатии.
И все это ничуть не утешало Фридриха Вильгельма, который небезосновательно говорил о "похищенной победе".

Зато император Леопольд I, без сомнения, по праву мог торжествовать. Его дипломаты лишили Карла Густава тех немногих шансов на успех, которые еще имелись у шведского короля. Австрийцы умело сыграли на взаимных русско-шведских опасениях, остановив продвижение армий царя Алексея в наиболее тяжелый для Речи Посполитой момент. Оказав Яну Казимиру столь весомую услугу, Вена пошли еще дальше и создала антишведскую коалицию, нанесшую Стокгольму поражение. Габсбургскую стратегию Северной войны можно назвать образцовой - Вена отправила своих солдат против Швеции только после того, как была создана идеальная политическая обстановка. Результатом стали резкое ослабление одного из гарантов Вестфальского мира и возросший престиж Австрии.

Мазарини тоже должен был поздравить себя с успехом. Дипломатическое наступление, предпринятое им 1659-60 гг., продемонстрировало всей Европе готовность Франции выступить на защиту своих союзников. Теперь, после того как война наглядно обозначила ограниченность стратегических возможностей Швеции, кардинал надеялся сделать Стокгольм более надежным орудием французской политики. И поскольку абсолютная победа Карла Густава не устроила бы кардинала в той же мере, что и полный разгром скандинавского королевства, Мазарини имел все основания быть довольным исходом Северной войны.