НОВЫЙ ВОЕННЫЙ СТАТУС ОСВОБОЖДЁННЫХ ОТ НАЦИСТОВ РЕГИОНОВ. ПЛАН "ЮВО" ( 4 фото )

ALEXANDER REKUN/GLOBALLOOKPRESS

Новые регионы России постепенно перестраиваются под наше теперь уже общее законодательство. Но больше прав – больше и обязательств. Так, на днях появилась информация о вхождении ЛДНР, Херсонской и Запорожской областей в состав ЮВО. Что за этим последует? Разберём тему с экспертом.

О вхождении Донецкой и Луганской народных республик, а также Херсонской и Запорожской областей в состав Южного военного округа (ЮВО) России пока сообщают федеральные средства массовой информации. Ряд изданий опубликовали обновлённую карту со ссылкой на Минобороны, где обозначены будущие границы указанной территории. В состав ЮВО также входят Адыгея, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Калмыкия, Карачаево-Черкесия, Крым и Севастополь, Северная Осетия, Чечня, Краснодарский и Ставропольский края, Астраханская, Волгоградская и Ростовская области.


ФОТО: ЦАРЬГРАД

Незадолго до Нового года новым командующим ЮВО был назначен генерал-полковник Сергей Кузовлёв, мы об этом рассказывали. Что касается Минобороны, пока что нет официального подтверждения с их стороны об изменении границ ЮВО.

Ведущий "Первого русского" Никита Комаров обсудил, как это может отразиться на жизни новых регионов, с главным редактором интернет-портала "Арсенал Отечества" Дмитрием Дрозденко в программе "Царьград. Главное".


ФОТО: ЦАРЬГРАД

Официально – Вооружённые силы России 

Никита Комаров: Минобороны ещё не подтвердило официально эти изменения. Но представим, что это действительно произошло. Тогда что это? Чисто формальная процедура или за ней скрываются какие-то более важные практические решения?

Дмитрий Дрозденко: Я думаю, что это системные изменения. Референдумы, которые прошли на освобождённых территориях, показали решение проживающего там народа. И эти решения были ратифицированы, согласно нашей Конституции, нашему законодательству. Регионы вошли в состав Российской Федерации. Соответственно, это тянет за собой цепочку событий законодательного оформления как регионов, так и граждан, там проживающих.

Так же с оформлением статуса бывшей Народной милиции ЛДНР. Теперь это не милиция республик, а вооружённые подразделения, которые входят (предположительно, эта информация официально ещё не подтверждена Минобороны – прим. ред.) в состав ЮВО.

Всё это приобретает рамки законности. И, соответственно, тянет за собой следующие последствия. Бывшие сотрудники Народной милиции ЛДНР приобретают права и обязанности военнослужащих Российской Федерации. То же самое касается абсолютно всех чиновников и гражданских. Всё приводится в соответствие с нашей Конституцией, с нашим законодательством.

– То есть это чисто процессуальный процесс, который рано или поздно должен был состояться? И сейчас, судя по всему, он запущен и идёт полным ходом.

– Абсолютно верно. Потому что мы живём, может, к сожалению, а может, и к счастью, в огромном количестве бюрократии, закопавшись в бумаги. Запустить-то быстро, а всё сделать по правилам – достаточно медленно и громоздко. Потому что, по понижающей, меняются приказы, указы, делаются памятки, распоряжения. То есть система начинает работать. Без бюрократии, простите, к сожалению, никуда. Это учёт, контроль. Но для жителей новых регионов это хорошо. Потому что это и пенсии, и соцобеспечение, и медобслуживание.

Для военнослужащих тоже хорошо. Потому что они становятся на довольствие в Вооружённых силах. Это обмундирование, зарплаты, премии. Техника, в конце концов. Потому что, когда они были НМ ЛДНР, то и техника, и многие вещи передавались, честно говоря, по остаточному принципу. Выживали, как могли. Сейчас Минобороны обязано их снабжать по нормативам, которые прописаны, опять же, в руководящих документах министерства.

– Ну вот, кстати говоря, по зарплатам, такой важный вопрос. Понятно, что не за деньги воюют бойцы Донецкой и Луганской народных республик. Но раньше была зарплата 15 тысяч рублей, потом, через какое-то время, 45 тысяч рублей. Они все вдохновились уже. Летом стало 175 тысяч. Это уже вообще какие-то невероятные деньги были. Сейчас 200–250 тысяч. Это очень важный момент. Потому что военнослужащий должен понимать, что он обеспечен всем необходимым и тыл у него надёжно прикрыт.

Обратная сторона закона

– Вы сказали о позитивных изменениях, которые идут вследствие этих процессов. Но также упомянули о бюрократии. Давайте и этот тезис раскроем подробнее. Какие отрицательные стороны бюрократического процесса вы видите, как их можно избежать?

– Отрицательная сторона – то, что приходится обходить большое количество кабинетов, оформлять большое количество встречных бумажек. Чтобы получить справку, нужно принести две-три других справки. У нас с этим очень успешно борются Госуслуги. Цифровизация нашей страны находится на высоком уровне. Многое сейчас решается через эту систему.

– Я бы сказал, непропорционально. Где-то всё летает на передовом уровне, и мы даже лидирующие позиции занимаем, по тем же Госуслугам, в мире. А где-то, как в иных ведомствах, до сих пор эти бумажки, бланки, которые были распечатаны ещё во время Советского Союза.

– Было такое. Одно из таких ведомств – это военкоматы.

– Да.

– С этим всем столкнулись, когда началась частичная мобилизация. Это показало огромную дыру в нашей военной бюрократии. И этой дырой сейчас усиленно занимаются. Не может быть идеально во всём, идеала не существует в принципе. Так как нет абсолютно чёрного или абсолютно белого цвета.

– Я согласен. Но есть очевидные вещи, их надо понимать. Не когда ситуация уже достигнет предела и никуда больше нельзя будет сдвинуться, а заранее предусматривать. Вот процесс бюрократический, о котором вы говорите. Иные ведомства прекрасные решения выработали и своим примером могут показать их эффективность.

– Понимаете, история человечества говорит о том, что в спокойные "жирные" годы выдвигают вперёд людей, которые никуда не торопятся, хорошо сидят. Кризисы всегда выдвигают людей активных, готовых брать на себя ответственность.


ФОТО: ЦАРЬГРАД

Идёт мощная перестройка

– Сейчас мы переходим из фазы ровного сидения на стуле, почти ровного, в конкретно горячую фазу массового кризиса. Идёт перестройка. Чем быстрее те, кто сидит ровно на стуле и никуда не двигается, поймут, что нужно выходить из зоны комфорта, быстро решать, тем быстрее мы адаптируемся к новой реальности. Я говорю конкретно по ЛПР – людям, принимающим решения. Но, как мы понимаем, ЛПР есть на разных уровнях. Есть на уровне министра, есть на уровне чиновника, замглавы администрации, кого угодно. Это касается многих.

– Это система, в первую очередь.

– Да. Народ, как мы видим, адаптируется очень быстро и достаточно глобально. Может быть, этому помогло то, что какая-то часть, вот эта пена грязная, взяла и смылась из страны.

– Согласен.

– Конечно, в эту пену попали люди, которые, особенно при частичной мобилизации, просто испугались неизвестности, непонимания того, что происходит.

– И много ведомых.

– Да. Смешно, что сейчас они возвращаются, в том числе айтишники. И помогла этому, кстати, система информирования. Есть портал 122 – "Всё расскажем". То есть оперативное информирование очень важно. Особенно в то время, когда на нас идёт мощнейшая ментальная и информационная атака.

Самое страшное оружие – это всё-таки не ядерное. Самое страшное оружие – это ментальное.

– Безусловно.

– Украина тому пример и десятки "цветных революций". Это надо ещё умудриться – ментально перекроить целое государство за какие-то считаные годы, условно, за 10–12 лет. Ну, честно сказать, технологи у англосаксов просто великолепные. Нам, к сожалению, до них далеко. Но мы тем не менее учимся, боремся. Каждый должен выполнять свои обязанности, работать. И всё будет хорошо.

– Да, Россия в 1990-е годы, в нулевых, да и в первой половине десятых годов сама не понимала, что хочет. Не было какой-то идеологии. И даже смыслов определённых не было. Мы не могли Украине предложить какой-то иной путь развития, помимо экономической интеграции. А вот идеология "американской мечты" была хорошо развита. Она и насаживалась. И мы видим трагичный результат их успешной работы сегодня.