Монеточка и Z-патриоты: возможна ли новая идеология в России без масштабных чисток? ( 2 фото )

Мирон Орловский.

С утра «телега» как растревоженный улей – у всех на устах некая Елизавета Гырдымова, она же певица ртом Монеточка и скандальное видео с ее концерта в Литве.

На моей памяти это который уже по счету скандал с представителями российского шоубиза, размахивающими украинскими флагами и скандирующими бандеровские речовки на потеху публике.


Z-патриоты ожидаемо возмущены и требуют для очередной заукраинки всяческих кар – от уголовного дела до лишения гражданства и принудительной отправки на передовую в Донбасс.

Перчинки добавляет тот факт, что все это происходит на фоне идущей в тех же соцсетях заочной дискуссии думских политиков и экспертов – отбирать ли у иноагентов все нажитое добро в казну или нет.

Самые радикальные патриоты начинают подозревать, что первопричина все же не в самих бесконечных, выпрыгивающих как черти из табакерки «Монеточках», а глубже. Вот, скажем, журналист и депутат Андрей Медведев пишет:

«Монеточка – это наглядный и живой ответ на вопрос, почему из госструктур (включая Министерство культуры) и различных университетов и медиа надо гнать русофобов поганой метлой. А также – зачем России необходима идеология, от которой нас насильно заставили отказаться в 90-е».

И вроде все ясно, но… нет. Потому что в текущих условиях спущенный по разнарядке сверху поиск идеологии упрется ровно в ту же самую реальность: идеология – не есть нечто существующее само по себе в вакууме, в отрыве от остальной социальной реальности, прежде всего-социально-экономической.

Идеология, если кто забыл, явление надстроечное, производное от господствующих в обществе отношений.

Кроме того, идеология обязывает. И прежде всего тех, кто наверху общественной пирамиды. Именно поэтому товарищ Сталин, командуя огромной страной, основанной на принципах всеобщего равенства, не заводил себе оффшорных счетов, не строил яхты и дворцы, а жил в скромной кремлевской квартире и оставил после себя лишь шинель, гимнастерку и пару галифе.


А оба его сына воевали на фронте наравне с остальными солдатами ВОВ.

Точно так же, сделав строгий шариат основой для общественной жизни Ирана после исламской революции, тамошние аятоллы и сами жили по написанным ими правилами, не считая, что они написаны для других, а на них и их детей не распространяются. Аналогичные примеры можно найти и в других странах, жизнь в которых была подчинена акцентированно жесткой идеологии.

В современной же России сформировавшийся за тридцать постсоветских лет правящий слой привык воспринимать идеологию, как некий «опиум для народа», что-то, придуманное исключительно для плебса и для «пипла», чтобы его легче контролировать или манипулировать им. И, соответственно, проходящее не по статье «Идеалы, ценности и принципы», а по ведомству кудесников-политтехнологов, создающих симулякры для оболванивания людей на выборах.

Неудивительно, что при таком сугубо инструментальном отношении к идеологии подавляющее большинство российского начальства  не относит идеологические требования и диктуемые ими ограничения к себе или к своим семьям. Отсюда, кстати, растут ноги демонстративной чиновно-депутатской похвальбы роскошным бытом или отпусками на тропических морях, пока страна воюет, помогает фронту или сидит под обстрелами.

Связь с «Монеточкой» и ей подобными тут самая прямая. Вряд ли на ее концерты ходят родственники мобилизованных. Само отношение к СВО разделило российское общество жирной пунктирной линией, имеющей во многом классовый характер. В восьми случаях из десяти  «Нет вобле» – пароль благополучных и обеспеченных, а не бедных и социально-фрустрированных.

И тут самое время вновь, чтобы дважды не вставать, повторить то, о чем я не раз и не два писал в колонках для ПолитНавигатора – проблема не в тех, кто на сцене, а в тех, кто в зрительном зале. Кто добровольно голосует рублем за несущуюся со сцены «Славуукраине». Кто ждет выхода книжных новинок от Акунина или Глуховского и раскупает недешевые билеты на спектакли с Ахеджаковой.

«Строго говоря, все гуманитарии, на которых громко обижаются казённые медийщики — вообще не предатели: они верны своей социальной страте и привилегированной группе. Просто государство вырастило себе эту страту в таком уродливом виде, чтобы от неё откупаться и заискивать перед ней. И страта, которая на самом деле обслуга общественного досуга — воображает себя арбитром этики и жрецами чего-то», – верно констатирует еще один Z-публицист.

Эту проблему, увы, не решить, как предлагают иные, отлучением Монеточек с Ахеджаковыми и Быковыми от «бюджетной сиськи». Потому что в текущих условиях они без труда найдут себе «сиську» частную. Благо, меценатов, готовых спонсировать этих «гениев» – пруд пруди. И что делать тогда? Включать авторитарно-репрессивные механизмы и как в позднем СССР, следить за тем, чтобы граждане не прятали под кроватью книжки очередного Солженицына?

На самом деле рецепт есть, и он одновременно прост в констатации и сложен и долог в практической реализации.

Измениться должно само государство, чтобы, транслируя в массы принципиально иную политику, воспитывать общество в совершенно иными нарративами. Начав с себя, вдохновлять общество собственным примером и держа в уме, что придется жить бок о бок с несколькими потерянными поколениями.

Глядя на то, с каким энтузиазмом российский чиновничий класс раскупает «на всякий пожарный» апартаменты в Турции или в Эмиратах, эвакуируя туда своих чад с домочадцами и оформляя там налоговое резидентство с ВНЖ, вероятность действительно крутого поворота госмашины в сторону принципиально иной идеологии представляется довольно фантастической.

Во всяком случае – без масштабных чисток в исполнении людей с метлами и собачьими головами.