Три режима работы пиар-машины Зеленского ( 1 фото )

Фото: Maxym Marusenko/NurPhoto/Reuters

Текст: Отдел политики
деловой газеты ВЗГЛЯД

Всего за несколько недель украинские СМИ превратили Соледар из «неприступного укрепрайона» в «никому не нужный городок». В чем заключается смысл столь резких изменений в подаче информации, на какую аудиторию они направлены и как в целом работают основные механизмы военной пиар-машины офиса Зеленского?

«Ситуация контролируется нами и мы принимаем решение, как лучше поступить в соответствии с общим оборонным планом. Поэтому, если мы оставим Соледар, это не будет бегство или окружение, это плановое решение командования». Так советник офиса президента Украины (далее – ОПУ) Алексей Арестович сформулировал для русскоязычной аудитории объяснение ситуации с потерянным ВСУ Соледаром.

При этом к утру 17 января командование ВСУ так и не признало утрату города, хотя многочисленные кадры объективного контроля доказывают обратное. Создавая иллюзию удержания Соледара, сотрудники ЦИПсО ВСУ даже умудрились украсть ролик ЧВК «Вагнер» из города, наложив на него собственную звуковую дорожку. «И этим они кормят свою аудиторию», – отмечает военный эксперт Борис Рожин.

Создание иллюзий – один из козырей военной пиар-машины ВСУ. После прихода к власти Владимира Зеленского и других специалистов из «Студии Квартал-95» она обрела заметную долю креатива. В экспертной среде над этим принято потешаться, но надо признать: такие подходы эффективны, особенно в условиях информационного пузыря, который создан на Украине.

«Медийная стратегия противника состоит в постоянной раскрутке какой-либо темы в течение трех дней. Как только народ начинает требовать видеодоказательств чего-либо, запускается новый фейк», – объясняет Андрей Масалович, подполковник ФАПСИ в отставке, президент «Консорциума Инфорус».

Параллельно с тезисом «город не потерян» офис Зеленского запустил еще два тезиса: «это плановый отход» и «город не имеет стратегического значения». «Очевидно, что эти тезисы были заготовлены заранее, еще в те дни, когда украинские военные осознали свое безнадежное положение в этом районе. А дальше к работе подключились специалисты по пиару и «антикризу», – уточнил доктор политических наук Андрей Манойло.

Таким образом Соледар, бои за который велись еще с августа 2022 года, из «неприступного укрепрайона» превратился в «никому не нужный 10-тысячный городок», утрата которого – скорее успех ВСУ, нежели поражение, потому что «это позволит сохранить личный состав». И для донесения подобных точек зрения ОПУ использует три приема.

Первый прием: Информационные консервы

«Разгон оперативных тезисов в СМИ всегда сопровождается запуском «информационной консервы» в медийное поле – ее вскрывают ровно тогда, когда население Украины необходимо отвлечь от событий на поле боя, снизив внимание к ходу боевых действий», – объясняет киевский политолог Алексей Нечаев.

На примере Соледара схема выглядит следующим образом. Как только в Сети появились негативные для ВСУ данные, Зеленский создал громкий информационный повод – лишил гражданства Украины Виктора Медведчука и его коллег по Раде. Учитывая фигуру Медведчука и его специфический статус в российско-украинских отношениях, цель «консервы» понятна: «обсуждайте Медведчука, а не Соледар», как бы намекает Зеленский.

Также Зеленский использовал фигуру Медведчука во время активной фазы боев за Мариуполь, когда подтвердил задержание политика силами СБУ, предлагая разные варианты его обмена. В итоге обмен таки состоялся, но в сентябре и при совершенно других военно-политических раскладах.

Схожим образом офис Зеленского использует оглашение новых санкционных списков, график утверждения которых совпадает с неудачами ВСУ. Сюда же относятся заранее подготовленные списки лиц, которых Киев лишил или планирует лишить украинского гражданства. И если для российской аудитории подобные новости не слишком заметны, то на Украине они становятся трендами недели.

Второй прием: Сегментирование аудитории

«Также ОПУ и другие структуры успешно работают над сегментированием целевых аудиторий. Для каждой группы населения внутри Украины и вне ее создается свой набор материалов, аудио-, фото- и видеоконтента, в котором учтены основные страхи и чаяния людей, – объясняет Манойло. – Западные социологи работали над этим задолго до начала спецоперации, сегментируя в том числе и российскую аудиторию».

Для нее, по словам Нечаева, прежде всего выступает Арестович. Он использует для этого YouTube-площадки двух иноагентов: Марка Фейгина и Юлии Латыниной, чья суммарная аудитория на видеохостинге составляет более 2,5 млн подписчиков. Это серьезная ниша, где у противника практически нет конкурентов из-за ликвидации многих российских и пророссийских каналов на платформе.

«Вместе с Арестовичем на этом же направлении работает его коллега по ОПУ Михаил Подоляк. Он частый гость в эфирах некоторых рижских СМИ, которые прикидываются российской прессой. Кроме того, львиную долю «внешнего контента» оба спикера создают на русском языке, даже если выступают на украинских медиаплощадках. Почему российские СМИ не контратакуют их на мове – вопрос риторический», – добавляет Нечаев.

Также Арестович умело имитирует критику украинской власти. Например, во время боев за Соледар он признал факт бегства украинских военных из города, спровоцировав интерес к полной версии своего интервью. Так он затягивает в персональную информационную «воронку» представителей разных аудиторий, независимо от их политических взглядов. Сюда же можно отнести заявление Арестовича о том, что разрушение многоэтажки в Днепропетровске произошло в результате ошибок украинской системы ПВО. Это признание, к слову, может стоить ему карьеры, поскольку из-за скандала вокруг его слов ему пришлось написать заявление об увольнении.

Принципиально иные нарративы используются для работы с украинской аудиторией. В условиях, когда оппозиционные телеканалы закрыты, а альтернативные точки зрения «минусуются» администрацией YouTube, в поле запускаются отпетые радикалы, которые 24 часа в сутки рассказывают о «перемогах» и призывают «жечь русню».

А для западной аудитории представлена другая картина. Там украинские спикеры выступают в роли воинов-простаков, которые вот-вот победят, надо только дать им побольше денег и военной техники. Этим лейтмотивом пронизано каждое интервью или выступление Зеленского. Об этом говорят и другие представители официального Киева.

Отдельного внимания заслуживает посол Украины в Лондоне Вадим Пристайко, который в интервью журналу Newsweek честно признал: «Мы теряем людей направо и налево». Благодаря этому у Запада есть «уникальный шанс»: «В мире не так много наций, которые позволили бы себе пожертвовать столькими жизнями, территориями и десятилетиями развития ради победы над заклятым врагом», – говорил Пристайко, создавая нужную Киеву атмосферу в СМИ.

Таким образом, пиар-структуры ОПУ работают по трем основным направлениям: украинское, российское и западное. «У каждого из них есть свои поднаправления, своя повестка. Все спикеры строго ранжированы – одни работают исключительно на Россию, другие на внутреннюю аудиторию, третьи – на Европу и США. И для каждой группы используется своя подача, свой язык, свой сленг. Представьте, сколько специалистов обеспечивает функционирование этой машины. Это большая, сложная и очень тонкая работа», – поясняет Масалович.

Третий прием: Превращение «зрады» в «перемогу»

О том, как поражение ВСУ в Соледаре стало «победой», сказано выше. Но это не единственный случай. В июле прошлого года украинские спикеры схожим образом оправдывали потерю Северодонецка и Лисичанска. Арестович тогда назвал произошедшее «признаком стратегической мудрости», сломом «старого красноармейского стереотипа «ни шагу назад!» и «рождением национальной военной школы».

Если же «зрада» не превращается в «перемогу», то для этих случаев есть «процедура extraction». Именно этот термин офис Зеленского изобрел в момент, когда украинским националистам и военным с «Азовстали» пришлось сдаваться в плен, причем на якобы их условиях. Так рождался миф об украинских «героях Мариуполя». Сейчас, впрочем, о них мало кто вспоминает.

Мифологизация реальных или виртуальных явлений (как в случае с «Призраком Киева») – это еще один козырь ОПУ. Газета ВЗГЛЯД отмечала, что ярчайшим достижением противника в информационной войне по-прежнему считается мем** про «Русский военный корабль» и остров Змеиный, когда сдача в плен украинских военнослужащих была перебита вырванной из контекста фразой украинцев в ходе радиопереговоров.

Позже, правда, Зеленский лично принял участие в церемонии погашения выпущенной «Укрпоштой» марки с надписью «Русский военный корабль... Всё!» Это произошло за сутки до того, как ракетный крейсер «Москва» получил критические повреждения. Однако на этом история с марками не закончилась.

Сразу после теракта на Крымском мосту глава «Укрпошты» Игорь Смилянский показал в Telegram образец марки с изображением горящего моста, а в ноябре он же проанонсировал выпуск марки «Крымский мост на бис», как бы намекая на повтор теракта. Возле киевской горадминистрации устанавливали марку-фотозону сначала со взорванным Крымским мостом, а затем, в начале января – и с изображением горящего Кремля.

Вероятно, создания почтовых марок стоит ожидать и по другому поводу, в честь «защитников крепости Бахмут» – так в украинской и западной прессе называют гарнизон ВСУ в Артемовске, который несет тяжелейшие потери. Дополнительную стройность легенде придает тот факт, что Бахмут действительно был основан как крепость еще при Иване Грозном.

Чем ответит Россия?

По мнению экспертов, если в начале СВО Россию накрыло «цунами заукраинской пропаганды», то к лету ситуация стабилизировалась. Восприимчивость россиян к информационным вбросам стала меньшей. «Весной многие испытывали панические настроения, потому что у нас не было опыта жизни в условиях СВО. Сегодня мы адаптировались к новым реалиям. Чувствительность к дезинформации снизилась. Тупые и топорные фейки уже не работают», – полагает Манойло.

Однако этого недостаточно, добавляет Масалович. «В качестве ответных мер России следует заново создавать системы военной и культурной пропаганды, адаптировать под это информационные центры. Кроме того, в университетах необходимо возрождать кафедры военной журналистики», – отметил эксперт.

«Также желательно активно создавать российский контент на разных языках, включая украинский, размещая необходимые нам материалы на недружественных России площадках, таргетируя его на определенные аудитории. Усилий «Спутника» и RT здесь явно недостаточно. И если противник не стесняется работать в запрещенных на Украине «Одноклассниках» и «ВКонтакте», почему бы нам не побороться с ним на страницах запрещенных в России Facebook*, Instagram* и Twitter?» – резюмировал Нечаев.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ

** СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента