Навеяно «рождественским перемирием» ( 2 фото )

Особое совещание и Чрезвычайная комиссия

Михаил Синельников-Оришак


На фото: работа литейщиков на металлургическом заводе, 1904 год, Российская империя (Фото: ТАСС)

Объявленное российской стороной «рождественское перемирие» в очередной раз подтвердило, с какими именно событиями, какого исторического периода будет правильнее отождествлять СВО. Первая, а не Вторая, и уж тем более не Великая Отечественная. Конечно, «не точь в точь», а сугубо ассоциативно.

В 1914 году надолго же никто не затевался. Рассчитывая, как и прежде: в мирное время оружие накапливается, в военное — расходуется, его хватит. Однако обманулись все, видимо тогда окончательно и сформулировалась сентенция, мол, паркетно-консервативные генералы всегда готовятся к уже прошедшим битвам.

Мобилизация промышленности в Российской Империи развернулась достаточно быстро и даже к определённому удовольствию её владельцев, ибо — стабильное казённое финансирование. Многие, от паровозостроительных заводов до шорных мастерских, с энтузиазмом принялись осваивать «оборонный заказ», но вот проблемка — не хватало соответствующей квалификации даже для организации такого не особо сложного производства, как трехдюймовые гранаты.

Почему? Слабый ресурс притока рабочей силы в крестьянской державе, значит, нежелание рисковать закупками нового оборудования — не дай бог простой, процентики-то тикают. (А вы думали за счёт кого «индустриализовались» другие страны? Надо ж не только «накопить первоначальный капитал», но и «накопить» тех, кто оторвётся от земли и встанет к станку). Причём, оказываясь в городах, вчерашние крестьяне отнюдь не стремились в пролетариат, предпочитая «услуговую сферу» — быстрые денежки, чтоб с долгами расквитаться. В общем, первые транши царского «оборонзаказа» ухнули впустую. Ну и не без коррупции, конечно, куды ж без неё.

Считается, что экономический подъём Российской империи на пике пресловутого 1913 года — последний довоенный — во многом обязан бурному развитию царского Военно-промышленного комплекса, вроде строительства кораблей. Но! К примеру, не более 7% от совокупной российской металлургической продукции отправлялось «на армию и флот», 20% - на железные дороги, остальные же 70% составляли «потребительские сорта широкого рынка». Двадцать «ж/д процентов» тоже совсем не ахти, обычно, сравнивая «царские» и «большевистские» дороги, упускают из виду «одноколейность», где один путь используется для движения составов в обоих направлениях.

Уже русско-японская кампания 1904−1905 годов продемонстрировала, как легко «забивается» военными эшелонами сибирская транспортная артерия, тромбом парализуя экономическую жизнь огромного региона, отрывая его от остального центра, «хозяйственно сепаратизируя». После 1914 года ситуация оказалась ещё горше: медленной скоростью двигались дороги к морским портам (Балтийское и Чёрное моря контролировали немцы), относительно безопасными для снабжения от союзников были Владивосток и Архангельск — в первый вела одноколейка через всю Сибирь, во второй — «узкоколейка». Понадобилось создавать специальный орган, под названием Особое Совещание, для принятия срочных мер, давших свои результаты и, через пару лет, пропускная способность увеличилась в 1,5 раза.

Кстати, «Особое совещание» и «Чрезвычайная комиссия» — не одно ли и то же? Но в отрицательную коннотацию попали именно «чекисты», а не «особосовещуны», хотя они и использовали «рабский труд», а вы думали, кто, в каких условиях и с какой интенсивностью «перешивал» ту железную дорогу в Архангельск с узкой колеи на широкую? Мобилизованные, крестьяне, пролетариат из самых «дешёвых», многих обманули, не заплатив. И под присмотром солдат, естественно — военное время, не забалуешь!

Между прочим, «Особых совещаний» в Российской Империи было несколько: по обороне, транспорту, топливу. Третий пункт — наиважнейший (впрочем, «пустяков» тут не было). Потому что уже образовались низшие формы монополий — синдикаты, когда предприятия «не сливаются и поглощаются», а всего-навсего, допустим, сговорившись, контролируют сбыт. Естественно, выгоднее, попридержать или вообще снизить выработку, дабы потом подороже выручить. Отсюда — топливный голод в самый неподходящий момент. «Продуголь» знал, как добиться повышения цен сразу на 60%.

«Особые совещания» насмерть схватились с частными монополистами: одним из первых был проверен и секвестирован (казённые подряды текли большой рекой и вытекали с малым толком) самый большой в стране машиностроительный завод. Его председатель правления по совместительству являлся и главой первейшего на тот момент акционерного Русско-Азиатского банка, рулил Русской генеральной нефтяной корпорацией, а всего занимал более 20 директорских постов — шибко деловой человек, где ему уследить за разными «мелочами». Куски-то большие, в горле не помещаются, но и не бросать же — смысл-то в «сверконцентрации»!

Слышали, может — Путилов его фамилия, а завод тот самый — Путиловский. При основном капитале в 25 миллионов рублей набрал заказов на 40 миллионов, и куда исчезли деньги, по документам понять было решительно невозможно. Крайне удивился тогдашний военный министр Поливанов, тем более, что буквально «на ровном месте» разразилась забастовка — рабочим не выдали зарплату, ибо на счетах оказалось… 137 рублей, остальное вывели, благо «перекинуть» возможности были, не зря же Путилов сидел задницей на стольких директорских стульях.


На фото: во время забастовки рабочих Путиловского завода. Российская Империя. Санкт-Петербург. 1905 г. (Фото: ТАСС)

А теперь представьте, как в СССР неторопливо дожидаются, пока «лишние крестьяне», то бишь разорившиеся, не спеша соберутся в городах и, помыкавшись в «услуго-досуговой сфере», наймутся-таки на заводы. Нет? Откуда ж тогда появиться следующей экономической фазе?

На ВПК и логистику «добрые» советские управители определят треть металлопродукции, а две трети направят на «потребительские сорта», да бонусом признают все обязательства прежней монархии, ведь именно это лучше всего помогло бы им сохранить симпатии иностранцев, то есть «укрепить личную власть».

Помогали ли союзники в Первую Мировую? Да, но по очень специфическому, остаточному принципу. Из мемуаров министра финансов, потом премьер-министра Великобритании Ллойда Джорджа: «Если бы мы послали России хотя бы половину снарядов, израсходованных впустую на западном фронте и хотя бы пятую часть орудий, то не только не было бы русского поражения, но немцы были бы отброшены на расстояние, по сравнению с которым захват нескольких окровавленных километров во Франции казался бы насмешкой». Если бы!

Большевики отлично усвоили урок: на союзников надейся, а сам не плошай, особенно в лихую годину. Помогут-не помогут, предпочтительнее: «Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь, и не герой»… А что такое «избавленье»? Это предложение новых правил и принципов хозяйствования. А новые правила всегда воспринимаются «в штыки», предопределяя жёсткую конкуренцию, чреватую экстремальностью конфликтов. Ещё в самом начале нашей эры Гай Плиний-младший в Римской империи сокрушался: «Варвары возгордились, сбросили с себя ярмо подчинённости… Не договариваются с нами, иначе, как на равных условиях и вместо того, чтобы заимствовать наши законы, навязывают нам свои».

Сейчас, как известно — хорошо обладать послезнанием — то будущее не сбылось. Не удалось перескочить через «ступеньку эволюционного развития». Но тогда оно хотя бы было. Нынче же вот — «Рождественское перемирие»…