Исторические анекдоты про русских императоров. Николай Павлович ( 2 фото )

Здравствуйте уважаемые.
Продолжим, пожалуй :-)
Итак...

Один благонамеренный дворянин решил подать Николаю I прошение о приёме своего сына в кадетский корпус. Опыта в подобных делах он не имел и долго ломал голову над тем, как следует обращаться к царю в таких случаях. Подумав немного, помещик вспомнил, что царя именуют «Августейшим», но так как дело происходило в сентябре, то он написал «Сентябрейший государь». Получив бумагу, Николай, недолго думая, начертал такую резолюцию: «Непременно принять сына, чтобы, выучившись, не был таким дураком, как отец его!».

Однажды во время антракта он разговорился с актёрами на сцене Александринского театра. В шутку государь обратился к знаменитому комику и драматургу Петру Каратыгину.
— Вот ты, Каратыгин, очень ловко можешь превращаться в кого угодно. Это мне нравится.
Каратыгин, поблагодарив государя за комплимент, согласился с ним и сказал:
— Да, Ваше Величество, я действительно могу играть и нищих, и царей.
— А вот меня ты, пожалуй, и не сыграл бы, — шутливо заметил Николай Павлович.
— А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас.
Добродушно настроенный царь заинтересовался: как это так? Пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьёзно:
— Ну, попробуй.
Каратыгин немедленно встал в позу, наиболее характерную для Николая I, глаза его приобрели оловянный блеск, и, обратившись к тут же находившемуся директору императорских театров, он императорским голосом произнёс:
— Послушай, Гедеонов, распорядись завтра в двенадцать часов выдать актёришке Каратыгину двойное жалованье за этот месяц. И ящик французского шампанского прикажи доставить ему на квартиру!
Государь рассмеялся:
— Недурно играешь.
Распрощался и ушёл. На другой день в двенадцать часов Каратыгин получил, конечно, двойной оклад. И шампанское Каратыгину доставили без проволочек.

Однажды, встретив в стельку пьяного офицера, Николай прилюдно отчитал, а выволочку свою закончил вопросом:
— Ну, а как бы ты поступил, встретив подчиненного в таком состоянии?
Офицер гаркнул:
— Я бы с этой свиньей и разговаривать не стал!
Николай расхохотался и завершил дело примирением: «Бери извозчика, отправляйся домой и проспись!»

Однажды, осматривая строительство Брест-Литовской крепости, император Николай I взял в руки кирпич и поинтересовался у одного из окружавших его сановников, знает ли тот, из чего сделан этот кирпич?
— Полагаю, из глины, ваше величество — ответил чиновник.
— Нет, он сделан из золота, — произнёс император, — по крайней мере, я столько за него заплатил.

Однажды Николай I, делая смотр Дворянскому полку, заметил на правом фланге незнакомого кадета ростом на голову выше его самого. А надо сказать, что Николай I был человеком огромного роста. — Как твоя фамилия? — спросил царь. — Романов, — ответил кадет. — Ты родственник мне? — пошутил царь. — Так точно, ваше величество. Вы — отец России, а я — ее сын.

Николай Павлович велел переменить неприличные фамилии. Некий полковник Зас выдал свою дочь за рижского гарнизонного офицера Ранцева. Он говорил, что его фамилия древнее, и потому Ранцев должен изменить фамилию на Зас-Ранцев. Этот Ранцев был выходец из земли Мекленбургской, из древних ободритов. Фамилия, конечно, вызывала смешки. В итоге Николай I велел Ранцеву зваться Ранцев-Зас. Свекор поморщился, но вынужден был покориться воле своего императора.

Однажды, как водится, в дороге, из-за каких-то неприятностей императору довелось на несколько дней задержаться в Пензенской губернии, в уездном Чембаре.
На утро он заметил, что в передней толпятся «лучшие люди городка» — посмотреть на императора. Лица их были приторны до невозможности. Император шепнул по-французски губернатору с усмешкой:
— Послушайте, ведь я их всех не только видел, а даже отлично знаю!
— Когда же вы изволили лицезреть их, ваше величество?
— Я видел их в Петербурге, в театре, в очень смешной комедии под названием «Ревизор».

Граф Павел Дмитриевич Киселев, которого Николай I называл «начальником штаба по крестьянской части», в 1837 году был назначен главой Министерства государственных имуществ и провел реформу управления государственными крестьянами.
Когда подходила к концу война против горцев Кавказа, которыми руководил Шамиль, несколько наиболее непокорных аулов все еще упорно сопротивлялись русским войскам.
— Кого же послать на Кавказ, чтобы разорить эти аулы? — спросил однажды Николай I членов Государственного совета. — Конечно, Павла Дмитриевича, — посоветовал язвительный Меншиков. — Он миллионы государственных крестьян разорил. Чего стоит ему разорить несколько аулов.

Прогуливаясь по Невскому проспекту. Император Николай Павлович встретил раз студента, одетого не по форме, возвращавшегося, как впоследствии оказалось, домой с приятельской попойки: шинель накинута была у него на плечи, шляпа ухарски надвинута на затылок и неряшливость была заметна во всем.
Государь остановил его и спросил:
— На кого ты похож?
Увидев Императора, студент растерялся и робко произнес в ответ:
— На маменьку!

На одной из гауптвахт Петербурга содержались под арестом два офицера: гвардейский и моряк ластового экипажа. По вступлении караула, которым начальствовал друг и товарищ гвардейца, он был отпущен на несколько часов домой. Моряк, завидуя этому и недовольный обращением с собою караульного офицера, сделал об отпуске арестанта донос. Обоих гвардейцев предали военному суду, который приговорил их к разжалованию в солдаты, но Император Николай положил следующую резолюцию:
«Гвардейских офицеров перевести в армию, а морскому — за донос дать в награду третное жалованье, с прописанием в формуляр, за что именно он эту награду получил»

Приятного времени суток.