Truthstone
Полковник Владимир Кошелев: Преступно забывать про убитого в украинской тюрьме добровольца ( 7 фото )
Москва,
Алексей Топоров.
Как афганское братство позволяло освобождать военнопленных по обе стороны линии конфликта в Донбассе? Кто лично виноват в зверском убийстве российского ополченца Валерия Иванова, погибшего в украинской тюрьме?
Об этом и о многом другом в годовщину гибели Иванова и в День героев Отечества «ПолитНавигатору» рассказал зампред Центрального правления Российского союза ветеранов Афганистана, полковник в отставке, поэт, писатель Владимир Кошелев.
«ПолитНавигатор»: Как в вашей личной судьбе появилась история убитого 9 декабря 2018 года в Львовской тюрьме добровольца из России Валерия Иванова?
Владимир Кошелев: В 2014 году ко мне обратились одесситы. Моя лейтенантская – капитанская служба проходила в этом городе, точнее, недалеко от него – в поселке городского типа Гвардейское, сейчас – Черноморское. Именно оттуда, будучи заместителем командира батальона, в декабре 1984 года я и уехал в Афганистан.
Обратился ко мне председатель городской афганской организации Константин Оборин: «Ты же одессит, помоги». У них 28 человек попали в плен к ополчению, это были нацгвардейцы, а, по сути, работники пеницитарной системы Украины, которые ехали забирать кого-то в Донецк, и были задержаны. Мы, как Российский союз ветеранов Афганистана на тот момент активно гуманитарно помогали жителям Донбасса, что давало нам некое право замолвить словечко и за этих людей. Постепенно в течение девяти месяцев, тогда такие вопросы решались значительно проще, на уровне личных контактов, сначала военнослужащих срочной службы, затем прапорщиков и младших офицеров, а затем и подполковника из этой группы удалось освободить. Итогом стало занесение меня на «Миротворец» и прочие сайты, что я рассматриваю как большую честь.
Прекрасно, смею заметить с логикой у той стороны: вы помогаете освободить украинских военнослужащих и вас же на – «Миротворец», как врага Украины.
Да. При том, что мне в тот период приходилось общаться и с советником начальника СБУ, господином Тандитом по телефону, и с начальником генерального штаба ВСУ, полковником Ноздрачевым. Как-то общий язык находили. Значительную помощь мне тогда оказывал генерал-майор СБУ, ныне покойный Иван Мусиенко, мой друг, который в Афганистане был спасен группой спецназа моей бригады, он тогда был залегендирован под афганца. И вот спустя десятилетия он подставлял нам плечо, и мне, ссылаясь на его авторитет, было проще выстраивать отношения с вышеназванными лицами.
Соответственно, когда Донецк и Луганск отдавали этих людей – они почему-то были распределены и там, и там, перед нами были поставлены вопросы и по освобождению ополченцев, добровольцев из России. Так завязались контакты и с ответственным за эти вопросы в ДНР и ЛНР Дарьей Морозовой и Ольгой Кобцевой. Именно они от республик занимались переговорами по военнопленным, и непосредственно обменом на линии разграничения. Тогда и появилась фамилия Игоря Кимаковского, которого впоследствии я ездил забирать, и помню с одним из больших начальников в Донецке мне пришлось говорить по его поводу, и тот сказал мне: «Да он идет на ближайший обмен». Я говорю: «Давайте посмотрим списки». Смотрим – его там нет. Есть, говорит, некий большой список. Хорошо, отвечаю, давайте посмотрим и большой список. Его и там не было.
Это меня лично возмутило, и впервые, я не буду называть имени этого начальника, услышал из его уст такую формулировку, как «ваши» и «наши» (россияне и дончане – ред.). И это мне как-то резануло слух. Я понял тогда, что мне надо лично заниматься «нашими», которыми не занимается этот «не наш».
Такое проявление, по сути, некоего местечкового хуторского менталитета со стороны чиновника…
Да. Меня это задело. Я понял, что гражданами России кому-то нужно заниматься. При этом я распишусь в огромном уважении к двум женщинам – Дарье Морозовой и Ольге Кобцевой, которые профессионально от Донецка и Луганска занимаются этим вопросом. И низко в ноги им поклонюсь. Были разные случаи, разные ситуации, мне приходилось общаться и с Захарченко, и с Плотницким на том этапе, я могу сказать, что и тот, и другой пытались помочь, делали в отношении граждан России все, что было в их силах.
Я вел Кимаковского, мы с ним практически еженощно общались, тогда в украинских тюрьмах было проще с мобильной связью, и я вошел в круг вот этих дел, к которым я никогда не имел отношения. С их специфической терминологией.
Помимо этого с украинской стороны группа афганцев занималась тем же, ставя во главу угла примирение и прекращение боевых действий, во главе с греко-католическим священником из Тернополя, отцом Иваном Гуней, служившим в свое время отельной кабульской роте спецназа. Мы же все друг друга знаем, общаемся. И этим людям делался проход на территорию Донецка. И многие вещи, о которых мы официально не могли договориться, делались нашими товарищами, в том числе в ЛНР и ДНР. В этом плане назову Сергея Шонина из Луганской Народной Республики, который активно занимался непосредственно обменом, эксгумацией трупов, передачей тел.
Я же на тот период отслеживал и Алексея Седикова (осужденного киевским режимом на одиннадцать лет добровольца из России, впоследствии обменянного), который был захвачен в плен под Станицей Луганской, у него было два пулевых ранения в ногу. И он в одной тюрьме находился, нога подживала, ее там местные хирурги ломали, зашивали, и переводили в другую тюрьму, где происходило то же самое….
Со времен афганских событий и моего личного участия в них, как замкомандира 411 отдельного отряда Спецназа ГРУ, я вынес определенные взгляды, не говоря уже о том, что это воспитано во мне с младых суворовских ногтей, в том числе насчет того, что пленных нельзя убивать, если ты – солдат, то этого ни в коем разе нельзя делать. И дело даже не в тех международных законах, которые регулируют эти правоотношения, человек, убивший пленного, из солдата-воина превращается в банального убийцу….
Занимаясь этим вопросом, доводилось общаться с теми, кто сидел в тюрьмах в Одессе, Харькове, и в других «веселых местах». И потом оттуда пришла информация про Валерия Иванова. Если вы найдете его интервью того периода, то увидите, что он четко и стойко отстаивал позицию, говорил, что я по идейным соображениям приехал сюда. Его выдавали за «чеченца», то есть ветерана чеченской кампании, но я этот вопрос уточнял с его родственниками, через военкомат, и не знаю, зачем украинской стороне было нужно представлять его подобным образом, но «чеченцем» он не был.
Иванов в первые дни плена
Валерий Иванов родился на территории Казахстана, а потом уже переехал в Архангельск. Он уехал добровольно, Российское государство его туда не посылало, я это прекрасно понимаю. Но… Вот вы журналист, и я в некотором смысле тоже, поскольку являюсь членом Союза журналистов с 1995-го года, участник разного рода телепрограмм, и у Соловьева был, и у Шейнина, и у Норкина. Мы же несем определенную информацию людям, объясняем им что-то. Исходя из этой полученной информации, люди принимают решения. Ну а те, кто предоставляют информацию, также несут ответственность за принятие решений этими людьми. Как я это лично понимаю. И если речь идет о государственном СМИ, то и государство несет ответственность за таких людей. Потому, что это государственная информационная политика.
Когда я узнал про Валерия (о его убийстве в Львовской тюрьме – ред.), в частности от Кимаковского, как в прошлом офицер военной разведки, я привык все перепроверять по минимум двум каналам, и информация была подтверждена.
Это произошло 9 – 10 декабря, об этом было сообщено в наше консульство во Львове, они сначала пытались скрывать эту информацию, я не понимаю зачем….
Ну, наверное, для того, чтобы ничего не делать….
Все равно, тело-то надо было доставить куда-то. И возникла такая ситуация, что консульство, проинструктировавшись с Москвой, сказало – везите гражданина России на территорию ЛНР. Из Киева на это последовал категорический отказ…
А за год до произошедшей трагедии его и других граждан России должны были обменять, они были в списках, и я эти списки нашим официальным органам доставлял. То есть этих людей должны были привезти на территорию ЛНР и ДНР. Но отвечавшая за этот процесс с украинской стороны Ирина Геращенко, получив личную команду от Петра Порошенко, нарушила договоренности….
Этих 23-х граждан России везли в отдельном автобусе, а потом, получив своих, та сторона просто-напросто сказала, что в чем-то там ошиблась, и не выполнила свои обязательства по их возвращению. Несмотря на то, что список был согласован и подписан украинской, луганской и донецкой сторонами. И эти люди стали уже заложниками. А как это еще назвать? Вы же подписали документ об их обмене, вы же их и похитили. С точки зрения уголовного права.
И вот судьбы этих людей таким вот трагическим образом продолжилась в украинских тюрьмах. В том числе и Иванова, Седикова и Кимаковского.
Я видел, как на ТВ вы просили представителя ЛНР на переговорах Минской подгруппы Родиона Мирошника передать Ирине Геращенко что она – убийца.
Да, она убийца. Если бы она тогда не организовала похищение этих 23 россиян, Иванов точно был бы жив. И у нас до сих пор с российской стороны идет «деликатное молчание» о том, что там были российские граждане. Когда возникла заминка из-за отказа Киева отправить тело в ЛНР, и с вице-консулом мы договорились, что он доставит его в Белоруссию. После чего Российское государство, мягко говоря, ушло в тень. Я тогда обратился к Саше Бородаю: «Давай, Сань, подключайся». И он выделил двух своих девчонок, они за свои деньги перевезли тело в Северодвинск.
Я обратился тогда к Артему Шейнину: «Артем, будут 29 декабря похороны, прошу, скажи пару слов руководству губернии и мэру города Северодвинск, пусть подставят плечо, подойдут, помогут». И он и сказал. Но негодяи эти не подошли. Хотя Борис Грызлов – представитель России в трехсторонней комиссии на Минских переговорах озвучил государственную позицию, сказав, что трагически погиб гражданин России. Но чиновники на месте отреагировали по принципу: «Как бы чего не вышло». Между нами говоря, и по сей день никакой помощи семье Иванова не оказано, ничего не сделано, Они же его туда не посылали. Формально.
Аналогичная ситуация, кстати, произошла в Ухте – родине Арсена «Моторолы» Павлова, где местная власть никак не отреагировала на запрос общественников установить в честь командира хотя бы мемориальную доску.
Я считаю, что об этих чинодралах говорить нужно. Я сам – бывший чиновник, был зампредом комитета в Администрации президента России, заместителем мэра города в Подмосковье, но совесть-то иметь нужно!
Я постоянно был на связи с Ольгой Кобцевой и главой МИД ЛНР Владиславом Дейнего. Сам тогда до Северодвинска доехать не мог, и отдаю должное Кобцевой и Дейнего, что они настояли на том, чтобы была проведена эксгумация, экспертиза тела. Причем, родственники поначалу отказывались, но я просил сестру Валерия – Татьяну, она врач, до сих пор на связи с ней, чтобы она разрешила. Говорю, понимаете, они будут убивать и дальше наших людей там.
Удалось провести экспертизу. Обнаружили больше тридцати различных повреждений на теле, только на голове было пять или семь гематом, сломаны ребра. И смерть наступила от удара в затылок. Человека фактически пытали, забивали. По моей информации поводом для этого стало то, что у него обнаружили Флаг ЛНР. Его пометили в карцер, и в сообщении замминстра юстиции Украины говорится о том, что он якобы в комнате отдыха заключенных закручивал лампочку и упал со стремянки. И госпожа Денисова, очень сильно уполномоченная по правам «людыны Украины» тоже выдвигала такую версию. Это как же так нужно упасть, чтобы получить больше тридцати повреждений и сломать ребра? Мы все сфотографировали, задокументировали.
Я попросил Дейнего – в ЛНР тогда как раз ввели Звезду героя республики, предоставить Иванова, который достойно вел себя на передовой, к этой награде. И впоследствии он достойно вел себя и в тюрьме. Киевские журналисты несколько раз брали у него интервью, он им напрямую отвечал: «Я за Русский мир, я спасаю от фашистов Украину». Его спрашивают: «Где вы тут видели фашистов?» и он отвечает: «Я видел фашистов здесь, на Украине».
То есть за три года нахождения в застенках он своим взглядам не изменил. Его наградили, правда Орденом «За доблесть», награду вручили семье – хотя бы так. И представители ЛНР лично были на похоронах и высказали соболезнования близким Валерия, его родственникам.
При полном молчании в России, на его Родине…
Да. Поэтому важно сохранить память об Иванове, чтобы с одной стороны отдать честь этому человеку за его несгибаемую позицию и мужество, а с другой, чтобы подобные инциденты никогда на той стороне не повторялись. Потому что…. Ну вот взять Скрипаля этого, я ж его в свое время знал, даже дома у меня он бывал. Или трусы Леши Навального. Воняют на весь мир, вводят санкции, извиняюсь за эмоциональность и солдатскую прямоту. Скрипаль жив – жив. Сказал, что Россия правильно поступила с Крымом, вот и отравили. И Леша Навальный с сомнительной историей про его трусы – жив. Но все кричат: «Убили!».
А тут в украинской тюрьме действительно убили российского гражданина, добровольца, ополченца – и тишина. Но его к смерти никто не приговаривал! Пускай он по вашим законам террорист, вы ему дали срок, вот пускай бы отсидел и вернулся, но вы не приговаривали его к смерти. Тем паче, к такой зверской.
9 декабря, в мой день рождения, кстати, в России отмечается День Героев Отечества. И Валерия Иванова убили 9 декабря. Есть смысл содействовать изменению общественного мнения к российским добровольцам в Российском обществе. Нужно поставить свечку в память Валерия. В День Героев. Потому что он – герой вне зависимости от того, нравится или нет кому-то его убеждения и поступки.
Алексей Топоров.
Как афганское братство позволяло освобождать военнопленных по обе стороны линии конфликта в Донбассе? Кто лично виноват в зверском убийстве российского ополченца Валерия Иванова, погибшего в украинской тюрьме?
Об этом и о многом другом в годовщину гибели Иванова и в День героев Отечества «ПолитНавигатору» рассказал зампред Центрального правления Российского союза ветеранов Афганистана, полковник в отставке, поэт, писатель Владимир Кошелев.
«ПолитНавигатор»: Как в вашей личной судьбе появилась история убитого 9 декабря 2018 года в Львовской тюрьме добровольца из России Валерия Иванова?
Владимир Кошелев: В 2014 году ко мне обратились одесситы. Моя лейтенантская – капитанская служба проходила в этом городе, точнее, недалеко от него – в поселке городского типа Гвардейское, сейчас – Черноморское. Именно оттуда, будучи заместителем командира батальона, в декабре 1984 года я и уехал в Афганистан.
Обратился ко мне председатель городской афганской организации Константин Оборин: «Ты же одессит, помоги». У них 28 человек попали в плен к ополчению, это были нацгвардейцы, а, по сути, работники пеницитарной системы Украины, которые ехали забирать кого-то в Донецк, и были задержаны. Мы, как Российский союз ветеранов Афганистана на тот момент активно гуманитарно помогали жителям Донбасса, что давало нам некое право замолвить словечко и за этих людей. Постепенно в течение девяти месяцев, тогда такие вопросы решались значительно проще, на уровне личных контактов, сначала военнослужащих срочной службы, затем прапорщиков и младших офицеров, а затем и подполковника из этой группы удалось освободить. Итогом стало занесение меня на «Миротворец» и прочие сайты, что я рассматриваю как большую честь.
Прекрасно, смею заметить с логикой у той стороны: вы помогаете освободить украинских военнослужащих и вас же на – «Миротворец», как врага Украины.
Да. При том, что мне в тот период приходилось общаться и с советником начальника СБУ, господином Тандитом по телефону, и с начальником генерального штаба ВСУ, полковником Ноздрачевым. Как-то общий язык находили. Значительную помощь мне тогда оказывал генерал-майор СБУ, ныне покойный Иван Мусиенко, мой друг, который в Афганистане был спасен группой спецназа моей бригады, он тогда был залегендирован под афганца. И вот спустя десятилетия он подставлял нам плечо, и мне, ссылаясь на его авторитет, было проще выстраивать отношения с вышеназванными лицами.
Соответственно, когда Донецк и Луганск отдавали этих людей – они почему-то были распределены и там, и там, перед нами были поставлены вопросы и по освобождению ополченцев, добровольцев из России. Так завязались контакты и с ответственным за эти вопросы в ДНР и ЛНР Дарьей Морозовой и Ольгой Кобцевой. Именно они от республик занимались переговорами по военнопленным, и непосредственно обменом на линии разграничения. Тогда и появилась фамилия Игоря Кимаковского, которого впоследствии я ездил забирать, и помню с одним из больших начальников в Донецке мне пришлось говорить по его поводу, и тот сказал мне: «Да он идет на ближайший обмен». Я говорю: «Давайте посмотрим списки». Смотрим – его там нет. Есть, говорит, некий большой список. Хорошо, отвечаю, давайте посмотрим и большой список. Его и там не было.
Это меня лично возмутило, и впервые, я не буду называть имени этого начальника, услышал из его уст такую формулировку, как «ваши» и «наши» (россияне и дончане – ред.). И это мне как-то резануло слух. Я понял тогда, что мне надо лично заниматься «нашими», которыми не занимается этот «не наш».
Такое проявление, по сути, некоего местечкового хуторского менталитета со стороны чиновника…
Да. Меня это задело. Я понял, что гражданами России кому-то нужно заниматься. При этом я распишусь в огромном уважении к двум женщинам – Дарье Морозовой и Ольге Кобцевой, которые профессионально от Донецка и Луганска занимаются этим вопросом. И низко в ноги им поклонюсь. Были разные случаи, разные ситуации, мне приходилось общаться и с Захарченко, и с Плотницким на том этапе, я могу сказать, что и тот, и другой пытались помочь, делали в отношении граждан России все, что было в их силах.
Я вел Кимаковского, мы с ним практически еженощно общались, тогда в украинских тюрьмах было проще с мобильной связью, и я вошел в круг вот этих дел, к которым я никогда не имел отношения. С их специфической терминологией.
Помимо этого с украинской стороны группа афганцев занималась тем же, ставя во главу угла примирение и прекращение боевых действий, во главе с греко-католическим священником из Тернополя, отцом Иваном Гуней, служившим в свое время отельной кабульской роте спецназа. Мы же все друг друга знаем, общаемся. И этим людям делался проход на территорию Донецка. И многие вещи, о которых мы официально не могли договориться, делались нашими товарищами, в том числе в ЛНР и ДНР. В этом плане назову Сергея Шонина из Луганской Народной Республики, который активно занимался непосредственно обменом, эксгумацией трупов, передачей тел.
Я же на тот период отслеживал и Алексея Седикова (осужденного киевским режимом на одиннадцать лет добровольца из России, впоследствии обменянного), который был захвачен в плен под Станицей Луганской, у него было два пулевых ранения в ногу. И он в одной тюрьме находился, нога подживала, ее там местные хирурги ломали, зашивали, и переводили в другую тюрьму, где происходило то же самое….
Со времен афганских событий и моего личного участия в них, как замкомандира 411 отдельного отряда Спецназа ГРУ, я вынес определенные взгляды, не говоря уже о том, что это воспитано во мне с младых суворовских ногтей, в том числе насчет того, что пленных нельзя убивать, если ты – солдат, то этого ни в коем разе нельзя делать. И дело даже не в тех международных законах, которые регулируют эти правоотношения, человек, убивший пленного, из солдата-воина превращается в банального убийцу….
Занимаясь этим вопросом, доводилось общаться с теми, кто сидел в тюрьмах в Одессе, Харькове, и в других «веселых местах». И потом оттуда пришла информация про Валерия Иванова. Если вы найдете его интервью того периода, то увидите, что он четко и стойко отстаивал позицию, говорил, что я по идейным соображениям приехал сюда. Его выдавали за «чеченца», то есть ветерана чеченской кампании, но я этот вопрос уточнял с его родственниками, через военкомат, и не знаю, зачем украинской стороне было нужно представлять его подобным образом, но «чеченцем» он не был.
Иванов в первые дни плена
Валерий Иванов родился на территории Казахстана, а потом уже переехал в Архангельск. Он уехал добровольно, Российское государство его туда не посылало, я это прекрасно понимаю. Но… Вот вы журналист, и я в некотором смысле тоже, поскольку являюсь членом Союза журналистов с 1995-го года, участник разного рода телепрограмм, и у Соловьева был, и у Шейнина, и у Норкина. Мы же несем определенную информацию людям, объясняем им что-то. Исходя из этой полученной информации, люди принимают решения. Ну а те, кто предоставляют информацию, также несут ответственность за принятие решений этими людьми. Как я это лично понимаю. И если речь идет о государственном СМИ, то и государство несет ответственность за таких людей. Потому, что это государственная информационная политика.
Когда я узнал про Валерия (о его убийстве в Львовской тюрьме – ред.), в частности от Кимаковского, как в прошлом офицер военной разведки, я привык все перепроверять по минимум двум каналам, и информация была подтверждена.
Это произошло 9 – 10 декабря, об этом было сообщено в наше консульство во Львове, они сначала пытались скрывать эту информацию, я не понимаю зачем….
Ну, наверное, для того, чтобы ничего не делать….
Все равно, тело-то надо было доставить куда-то. И возникла такая ситуация, что консульство, проинструктировавшись с Москвой, сказало – везите гражданина России на территорию ЛНР. Из Киева на это последовал категорический отказ…
А за год до произошедшей трагедии его и других граждан России должны были обменять, они были в списках, и я эти списки нашим официальным органам доставлял. То есть этих людей должны были привезти на территорию ЛНР и ДНР. Но отвечавшая за этот процесс с украинской стороны Ирина Геращенко, получив личную команду от Петра Порошенко, нарушила договоренности….
Этих 23-х граждан России везли в отдельном автобусе, а потом, получив своих, та сторона просто-напросто сказала, что в чем-то там ошиблась, и не выполнила свои обязательства по их возвращению. Несмотря на то, что список был согласован и подписан украинской, луганской и донецкой сторонами. И эти люди стали уже заложниками. А как это еще назвать? Вы же подписали документ об их обмене, вы же их и похитили. С точки зрения уголовного права.
И вот судьбы этих людей таким вот трагическим образом продолжилась в украинских тюрьмах. В том числе и Иванова, Седикова и Кимаковского.
Я видел, как на ТВ вы просили представителя ЛНР на переговорах Минской подгруппы Родиона Мирошника передать Ирине Геращенко что она – убийца.
Да, она убийца. Если бы она тогда не организовала похищение этих 23 россиян, Иванов точно был бы жив. И у нас до сих пор с российской стороны идет «деликатное молчание» о том, что там были российские граждане. Когда возникла заминка из-за отказа Киева отправить тело в ЛНР, и с вице-консулом мы договорились, что он доставит его в Белоруссию. После чего Российское государство, мягко говоря, ушло в тень. Я тогда обратился к Саше Бородаю: «Давай, Сань, подключайся». И он выделил двух своих девчонок, они за свои деньги перевезли тело в Северодвинск.
Я обратился тогда к Артему Шейнину: «Артем, будут 29 декабря похороны, прошу, скажи пару слов руководству губернии и мэру города Северодвинск, пусть подставят плечо, подойдут, помогут». И он и сказал. Но негодяи эти не подошли. Хотя Борис Грызлов – представитель России в трехсторонней комиссии на Минских переговорах озвучил государственную позицию, сказав, что трагически погиб гражданин России. Но чиновники на месте отреагировали по принципу: «Как бы чего не вышло». Между нами говоря, и по сей день никакой помощи семье Иванова не оказано, ничего не сделано, Они же его туда не посылали. Формально.
Аналогичная ситуация, кстати, произошла в Ухте – родине Арсена «Моторолы» Павлова, где местная власть никак не отреагировала на запрос общественников установить в честь командира хотя бы мемориальную доску.
Я считаю, что об этих чинодралах говорить нужно. Я сам – бывший чиновник, был зампредом комитета в Администрации президента России, заместителем мэра города в Подмосковье, но совесть-то иметь нужно!
Я постоянно был на связи с Ольгой Кобцевой и главой МИД ЛНР Владиславом Дейнего. Сам тогда до Северодвинска доехать не мог, и отдаю должное Кобцевой и Дейнего, что они настояли на том, чтобы была проведена эксгумация, экспертиза тела. Причем, родственники поначалу отказывались, но я просил сестру Валерия – Татьяну, она врач, до сих пор на связи с ней, чтобы она разрешила. Говорю, понимаете, они будут убивать и дальше наших людей там.
Удалось провести экспертизу. Обнаружили больше тридцати различных повреждений на теле, только на голове было пять или семь гематом, сломаны ребра. И смерть наступила от удара в затылок. Человека фактически пытали, забивали. По моей информации поводом для этого стало то, что у него обнаружили Флаг ЛНР. Его пометили в карцер, и в сообщении замминстра юстиции Украины говорится о том, что он якобы в комнате отдыха заключенных закручивал лампочку и упал со стремянки. И госпожа Денисова, очень сильно уполномоченная по правам «людыны Украины» тоже выдвигала такую версию. Это как же так нужно упасть, чтобы получить больше тридцати повреждений и сломать ребра? Мы все сфотографировали, задокументировали.
Я попросил Дейнего – в ЛНР тогда как раз ввели Звезду героя республики, предоставить Иванова, который достойно вел себя на передовой, к этой награде. И впоследствии он достойно вел себя и в тюрьме. Киевские журналисты несколько раз брали у него интервью, он им напрямую отвечал: «Я за Русский мир, я спасаю от фашистов Украину». Его спрашивают: «Где вы тут видели фашистов?» и он отвечает: «Я видел фашистов здесь, на Украине».
То есть за три года нахождения в застенках он своим взглядам не изменил. Его наградили, правда Орденом «За доблесть», награду вручили семье – хотя бы так. И представители ЛНР лично были на похоронах и высказали соболезнования близким Валерия, его родственникам.
При полном молчании в России, на его Родине…
Да. Поэтому важно сохранить память об Иванове, чтобы с одной стороны отдать честь этому человеку за его несгибаемую позицию и мужество, а с другой, чтобы подобные инциденты никогда на той стороне не повторялись. Потому что…. Ну вот взять Скрипаля этого, я ж его в свое время знал, даже дома у меня он бывал. Или трусы Леши Навального. Воняют на весь мир, вводят санкции, извиняюсь за эмоциональность и солдатскую прямоту. Скрипаль жив – жив. Сказал, что Россия правильно поступила с Крымом, вот и отравили. И Леша Навальный с сомнительной историей про его трусы – жив. Но все кричат: «Убили!».
А тут в украинской тюрьме действительно убили российского гражданина, добровольца, ополченца – и тишина. Но его к смерти никто не приговаривал! Пускай он по вашим законам террорист, вы ему дали срок, вот пускай бы отсидел и вернулся, но вы не приговаривали его к смерти. Тем паче, к такой зверской.
9 декабря, в мой день рождения, кстати, в России отмечается День Героев Отечества. И Валерия Иванова убили 9 декабря. Есть смысл содействовать изменению общественного мнения к российским добровольцам в Российском обществе. Нужно поставить свечку в память Валерия. В День Героев. Потому что он – герой вне зависимости от того, нравится или нет кому-то его убеждения и поступки.
Взято: Тут
415