Миграционный кризис во Франции: уроки для России ( 1 фото )

Предстоящий запуск программы по завозу узбекских трудовых мигрантов «чартерными» поездами в Россию, о котором на днях объявил Минстрой РФ, а также планы сдачи сельхозземель в аренду узбекским фермерам придают особую актуальность вопросу о будущих результатах такой миграционной политики России. Между тем секрета это не составляет – точно такую же политику 50-70 лет назад проводила Франция, столкнувшаяся с острейшим миграционным кризисом.

Миграционная политика Франции на протяжении второй половины XX в. – начала XXI в. обнаруживает массу прямых параллелей с миграционной политикой, проводимой в настоящее время Россией. Сходство это в некоторых аспектах является едва ли не буквальным. После окончания Второй мировой войны страны Западной Европы, приступившие с помощью плана Маршалла к восстановлению экономики, столкнулись с дефицитом рабочей силы. Его причиной являлась как реальная нехватка кадров из-за потерь мужского населения в ходе войны, так и интересы бизнеса, заинтересованного в импорте дешевой и малоквалифицированной рабочей силы. При этом мигрантов активно привлекали как те страны, которые в ходе войны понесли большие демографические потери (ФРГ), так и те, которые перенесли ее без огромных жертв. Ко второй группе стран и относилась Франция, потери которой от военных действий, голода, болезней и т. п. составили всего около 0,5 млн. человек.

Кризисной демографической ситуации в стране не наблюдалось, так как потребности в восполнении военных потерь путем иммиграции, по оценкам аналитиков, отсутствовали. Поэтому главным мотивом привлечения иностранных трудовых иммигрантов стала потребность экономики в дешевой и малоквалифицированной рабочей силе. В 1945-1975 гг., когда экономика Западной Европы росла высокими и устойчивыми темпами, приток трудовых мигрантов устойчиво возрастал. К 1975 г. их доля в населении Франции, где роль иммиграции никогда не была значительной, достигла 7,4%. То есть уже к середине 1970-х гг. каждый 13-14-й житель страны являлся иностранцем, что, впрочем, еще не означало критической ситуации. В то время большая часть трудовых мигрантов являлась выходцами из культурно близких к Франции стран Южной Европы. На 1968 г. доля выходцев из Европы среди мигрантов составляла 76,4%, из Африки – 19,9%, а из Азии – всего 2,5%, что не создавало особых проблем с интеграцией мигрантов во французское общество.

В это же время Франция столкнулась с проблемой нелегальной иммиграции, вызванной сложностями официального трудоустройства через отвечавшее за этот вопрос Национальное управление по иммиграции при Министерстве труда Франции. Предприниматели предпочитали нанимать на работу нелегальных иммигрантов, что позволяло избежать бюрократических сложностей и выполнения социальных обязательств. В итоге сформировались два типа трудовой иммиграции: официальная и нелегальная, последняя из которых устраивала бизнес куда больше. После того как правительство Ж. Ширака на фоне острого экономического кризиса приняло в июле 1974 г. решение о прекращении внешней трудовой иммиграции, оказалось, что осуществить его на практике не так просто. За предшествующий период целые отрасли французской экономики, включая строительство, торговлю, сельское хозяйство, ресторанный и гостиничный бизнес, настолько широко привыкли использовать труд мигрантов, что отказаться от него уже не могли. Поэтому «мигрантозависимые» отрасли экономики предъявляли спрос на трудовых мигрантов, несмотря на запреты.

Абсолютное большинство трудовых мигрантов были задействованы в сфере тяжелого и малоквалифицированного труда. На 1968 г. 57% иностранных рабочих во Франции вообще не имели квалификации, 31% относился к числу низкоквалифицированных и всего 9,5% – высококвалифицированных специалистов. Более всего мигранты были востребованы в самых трудоемких отраслях экономики. Большая часть из них в середине 1970-х гг. трудилась в строительстве, тяжелом машиностроении и сфере бытовых услуг, которые оказались малопривлекательными для местного населения, предпочитавшего более высокооплачиваемые и наукоемкие отрасли экономики. Лишенные возможности повышения квалификации и продвижения по служебной лестнице, мигранты оказались внизу социальной пирамиды, что вело к их маргинализации и формированию в крупных агломерациях этнических гетто. Однако к снижению миграционной привлекательности Франции это отнюдь не привело.

В 1970-80-е гг. начинает меняться этнический состав мигрантов. С одной стороны, этому способствовал окончательный распад французской колониальной империи, жители которой еще недавно жили с французами в «едином государстве», а потому при иммиграции во Францию обладали, как жители бывших колоний, целым рядом преимуществ. Алжир, получивший независимость от Франции в 1962 г., в административном отношении вообще являлся частью метрополии. С другой стороны, сокращению притока европейских трудовых мигрантов способствовало заметное улучшение экономической ситуации в странах Южной Европы. К 2008 г. доля выходцев из Африки среди иммигрантов увеличилась до 42,5%, Азии - до 14,2%, а из Европы сократилась до 38%. Почти две трети всех иммигрантов являлись представителями афро-азиатского мира, что не могли не повлиять на их расово-этический и конфессиональный состав. К концу XX в. большая часть иммигрантов во Франции являлась выходцами из неевропейских, преимущественно мусульманских стран.

К этому времени меняются мотивы иммиграции. Мигранты ехали во Францию уже не с целью найти работу, а в рамках «воссоединения семей», для учебы или в поисках «политического убежища». Многих выходцев из афро-азиатского мира привлекала возможность получать социальные пособия, позволявшие жить, не работая. В итоге к началу XXI в. Франция оказалась в ситуации острого миграционного кризиса. По данным на 2010 г., у 27,3% всех детей, рожденных во Франции, хотя бы один из родителей являлся мигрантом, а почти у 40% рожденных во второй половине 2010-х гг. мигрантом являлись бабушка или дедушка.

По официальным данным на 2010 г., в стране насчитывается 5 млн мигрантов, которые составляли 8% населения. В реальности же доля мигрантов и их потомков достигала трети всего населения Франции, а в Марселе, например, они уже составляют большинство жителей. Уровень безработицы среди мигрантов (23%) почти втрое превысил аналогичный показатель у французов (8,5%). В парижской агломерации треть всех преступлений совершали мигранты, первое среди которых занимают цыгане, второе – выходцы из Африки, а третье – из мусульманских стран Северной Африки (Алжира, Марокко и Туниса).

Несмотря на все усилия правительства и огромные затраты на обучение иммигрантов французской истории, законам и языку, политика их интеграции во французское общество фактически потерпела крах. Большинство мигрантов из арабских стран продолжают придерживаться ислама, что раскалывает этнокультурное пространство страны, не имевшей в недалеком прошлом коренного мусульманского населения. В условиях более высокого уровня рождаемости, когда француженки в среднем рожают 1,8 ребенка, а иммигрантки – 2,73, достижение ими полного демографического доминирования является делом времени. Как следствие, во Франции, как и в других странах Европы, растет популярность крайне правых политических партий и движений, выступающих против наплыва мигрантов, а иммиграция превратилась в один из наиболее острых вопросов внутренней политики.

* * *

Сравнивая миграционный опыт Франции и России, легко обнаружить, что никаких принципиальных отличий между ними нет. Главным мотивом привлечения трудовых мигрантов в РФ, как и в послевоенной Франции, является обеспечение экономики дешевой рабочей силой в интересах бизнеса. Даже отрасли, испытывающие потребность в иностранной рабочей силе, те же самые. Основным поставщиком мигрантов также являются мусульманские страны, которые еще недавно являлись с РФ частью «единого государства». Не менее половины трудовых мигрантов планируют в будущем навсегда остаться в России, как это произошло и во Франции. Те же проблемы наблюдаются с интеграцией мигрантов в российское общество, и вызваны они теми же самыми причинами – механизмы их интеграции не работают. Государство в России не платит мигрантам высоких пособий, но это с лихвой окупается возможностью нелегального трудоустройства и высоким спросом на труд мигрантов со стороны бизнеса.

Разница заключается в том, что во Франции, в отличие от России, нет регионов традиционного компактного проживания мусульманского населения, какими в РФ являются Северный Кавказ и разрезающее ее территорию надвое Поволжье, как нет и самого коренного мусульманского населения. А потому проблемы, связанные с изменением этнодемографического и конфессионального баланса, а также непосредственно связанных с ними межэтнических конфликтов, преступности, терроризма и т. п. в России могут проявиться гораздо ярче и быстрее.

Александр Шустов