alfalux
Павел Табаков — о поддержке Навального и ссоре с Земфирой, сексе и революции ( 7 фото )
Звезда сериалов и митингов и регулярный посетитель бара Simach. Герой пятничного интервью «Сноба» — вновь наследник великой театральной фамилии. Неделю назад мы говорили с одним из «большой тройки» продолжателей актерских родов, Иваном Янковским. На этот раз к нам в редакцию пришел Павел Табаков
Изначально поводом для этой встречи должна была стать премьера на ТНТ и платформе Premiere нового сериала «Полет» с Павлом Табаковым в одной из главных ролей. Еще до премьеры он обрел статус одного из самых ожидаемых российских сериалов года. Режиссер и сценарист проекта — Петр Тодоровский — младший, сын знаменитого Валерия Тодоровского и внук еще более знаменитого Петра Тодоровского. У младшего в династии с карьерой поначалу никак не задавалось. Дебютный фильм Петра «Сны Севы Горелова» так и не вышел в прокат,попав в довольно странное уголовное дело о растрате бюджетных средств, инициированное тогдашним главой Минкульта Владимиром Мединским. Чуть не постигла та же участь и «Полет» — проект, завершенный еще в позапрошлом году, едва не оказался заморожен из-за участия в нем Михаила Ефремова. После того как актер насмерть сбил человека и был приговорен к тюремному сроку, многие проекты с ним были спешно перемонтированы или пересняты. Завязка сериала чем-то напоминает Lost. Шесть пассажиров рейса Москва — Пермь перепутали аэропорты, опоздали на самолет и оказались благодаря этому единственными выжившими на потерпевшем катастрофу рейсе. Собственно, одного из счастливчиков и играет Павел Табаков. И именно его роль, пожалуй, самая сильная во всем проекте.
Но планы обсудить сериалы пришлось поменять в силу обстоятельств — последних новостей и событий за окном. Впрочем, что делать, когда власть в лице полиции и следователей обнародует «группы риска» — списки людей, симпатизирующих протесту, которые практически на треть состоят из актеров.
Павел Табаков сегодня является одним из редких примеров артиста с публичной политической позицией. Сам причисляет себя к молодежи, которая хочет изменений, и регулярно ходит на протестные акции. Считает, что нынешняя власть не слышит народ и с каждым годом лишь жестче карает любое инакомыслие. Когда наступит точка кипения и наступит ли? Должны ли люди из мира искусства выступать с политическими заявлениями? О политике, сериалах, театре и наследии отца Павел Табаков рассказал заместителю главного редактора «Сноба» Ренату Давлетгильдееву.
Ɔ. Еще недавно мы подводили итоги карантинного года, надеясь, что новый год будет лучше и спокойнее. Пока ему это не очень удается. Для тебя 2020-й оказался тяжелым?
Ɔ. Многие твои коллеги в такт времени решили устремиться в новые формы — ушли в диджитал, играют спектакли в Zoom. Как ты к этому всему относишься?
Ɔ. Скорее всего, ты не согласен и с тем, что вот эта новая реальность приведет к вымиранию старых и «ненужных» форм искусства?
Ɔ. Ты вернулся в театр. Но пока тебя довольно долго не было на сцене, ты стал ассоциироваться скорее с сериалами.
Ɔ. Ты сериальный или театральный актер?
Ɔ. А тебе, кажется, интереснее работать именно с такими, слегка табуированными вещами, как мат, нагота и секс?
Ɔ. Это так сложно?
Ɔ. Ты предпочтешь роль в сериале роли в кино?
Ɔ. Есть ли такая сумма, за которую ты готов будешь сняться в кино, где будут рассказывать про самую лучшую на свете российскую власть и продвигать православные ценности, например?
Ɔ. Как ты считаешь, артисты в сегодняшней России должны быть людьми с внятной политической позицией?
Ɔ. Может ли нынешняя ситуация стать «моментом отсечения», некой критической точкой, после которой молчать будет попросту неприлично? Для многих артистов чем-то подобным стало дело Павла Устинова, после которого ты выступил одним из вдохновителей пикетов у Администрации президента.
Ɔ. Валерия Новодворская любила говорить, пока была жива, что Россия не будет свободной до тех пор, пока не умрут последние люди, которые помнят Советский Союз. Причем я с ней в этом согласен, хотя мое поколение для этого тоже должно умереть.
Ɔ. Ты сказал, что недавно выбрал для себя роль трансгендера, отказавшись от главной. Во-первых, круто. Во-вторых, в последнее время мы постоянно говорим про права ЛГБТК. В основном про их ограничения. В России снова взят курс на официальную гомофобию. На твой взгляд, как обстоят дела с репрезентацией ЛГБТК в кино и сериалах?
Ɔ. Да, как те два отца из ролика про Конституцию. Геев сегодня либо превращают в посмешище, либо запугивают ими. То есть ты согласен, что с правами ЛГБТК у нас серьезные проблемы?
Ɔ. Мне кажется, в России общество не гомофобно. Все это исключительно политическая игра. Навязывание шаблона восприятия.
Ɔ. Я в школе учился в 90-е, так у нас даже был семинар по «сексуальному просвещению» и нас учили надевать презерватив на банан. Сейчас даже представить такое невозможно, наверное. Сразу пару уголовных дел возбудят против учителя и директора.
Ɔ. Скажи, есть ли в сегодняшней России политик, которому ты безусловно симпатизируешь?
Ɔ. Близка ли тебе идея «пора валить»? Сегодня многие разочаровываются в стране и просто уезжают.
Ɔ. Ты чувствуешь привязанность к России из-за своей профессии? Из-за невозможности реализоваться как актеру за границей?
Ɔ. Тебе бы хотелось пожить за границей? Не свалить, а просто опыта набраться?
Ɔ. Ты считаешь их главными людьми в российской сериальной индустрии?
Ɔ. Если бы ты выбирал лучший российский сериал прошлого года, кому бы отдал первое место? Например, читатели «Сноба» в конце прошлого года среди главных проектов сезона выделили «Колл-центр» с тобой в главной роли.
Я бы, наверное, проголосовал за «Эпидемию». Все-таки это первый российский проект, получивший признание на Западе и купленный Netflix. А что до «Колл-центра», знаешь, мне, если честно, очень не понравилась первая серия, она вся какая-то вялая. Сериал должен захватывать с первой серии, а не со второй. Вроде сейчас пишут второй сезон. Но пока не понимаю, буду ли в нем участвовать. Надо сценарий прочесть сначала.
Ɔ. Мы совсем не поговорили с тобой про сериал «Полет». Что самое крутое было на съемках?
Актерский ансамбль. Было очень интересно и приятно работать с Никитой Ефремовым, Михаилом Олеговичем Ефремовым, Женей Добровольской, Оксаной Акиньшиной, моей постоянной партнершей Юлией Хлыниной. Очень свободная атмосфера, не всегда тихая и спокойная, но неизменно яркая. Тот случай, когда тебе по кайфу приезжать на площадку, когда у тебя классные продюсеры и режиссеры. Так что было супер, отличный опыт.
Ɔ. Ты учишься на продюсера. Зачем? Хочешь сменить профессию? Стать важнее, управлять кинопроцессами?
У меня хоть факультет и продюсерский, по специальности я буду менеджер-управленец, то есть директор, администратор. Мне просто интересно было, как функционирует театр, но не актеры, сердце театра, а его почки, мочегонная система и прочее. Не буду загадывать, уйду я туда или нет — может, буду совмещать. Но пока это просто для моего общего развития.
Ɔ. Твой папа был великим артистом. Затем он также стал и великим продюсером, менеджером. Тебе интересно повторить его историю?
Нет, я не повторяю за отцом. У него не было такого образования. И все-таки он до назначения в МХТ создал два театра, стоял у истоков и «Современника», и «Табакерки». Для того чтобы однажды возглавить театр, мне нужно высшее образование, у меня его пока нет. Я учился в колледже, у меня только среднее специальное образование актера-педагога. А для руководящей должности у нас в стране надо иметь «вышку».
Ɔ. Ты думаешь, что несешь миссию сохранения памяти об Олеге Табакове? Считаешь себя его творческим наследником?
Отчасти — да. Но я не буду говорить, что я выполняю миссию, которую выполнял он. У меня своя жизнь. Да и он бы этого не хотел. Да, я его наследник, я его сын, я ношу его фамилию. Но у меня нет какого-то ревностного чувства, что я должен делать так, как делал он. Мне кажется, это неправильно.
Ɔ. Мне рассказывали историю про то, что ты ушел из МХТ, потому что Земфира при тебе грубо отозвалась о твоем отце. И так как ты был задействован в театре в спектакле Ренаты Литвиновой, то не мог позволить себе остаться в труппе. Это правда?
Да, была такая история. Она при мне послала моего отца. Я встал и вышел. Причем это слышал и мой отец, и моя мать, и директор театра. Я вышел на улицу, меня потрясло. Потом пришло сообщение, что завтра репетиция отменяется. На следующий день мы встретились с Ренатой Литвиновой. Я сказал, что если Земфира не извинится, я не вижу возможности работать вместе. И ушел из МХТ. Это было толчком. Но уже прошло достаточно много времени. И, наверное, папа не обижался. Просто меня это очень оскорбило на тот момент. Но все мы бываем в таком состоянии, когда говорим лишнее, о чем потом жалеем. Не знаю, жалеет ли она, меня это уже не касается. Время и обида проходят. Я вернулся, чтобы подменить заболевшего человека. Рената давно хотела, чтобы я вернулся, но что-то все не срасталось.
Ɔ. Тебе нравится, куда движется МХТ после прихода туда нового художественного руководителя?
Я не знаю, куда он движется. Он дрейфует. Поменялись интересы. Сергей Женовач — прекрасный режиссер, у него был замечательный театр СТИ, который зачем-то стал филиалом МХТ. Но когда твой театр финансируется за счет частных денег, когда у тебя небольшая труппа, а ты можешь позволить себе выпускать одну премьеру в год — это одно. А когда ты попал в махину, которая фигачила по пять премьер в сезон, где все три сцены каждый день были заняты, мне кажется, надо не менять эту машину под себя, а стараться совладать с нею. Сейчас хотя бы начались спектакли на маленькой новой сцене. Но судить его не берусь. Женовач — наемный менеджер, о его продуктивности должно судить Министерство культуры. Но раньше было лучше. Я бы понимал, куда движется театр, если бы было немножечко больше премьер. Я бы видел развитие культурного пути и наследия. Пока очень сложно сказать, потому что нет материала для анализа.
Ɔ. А имеет ли право государство заказывать театрам повестку, влиять на репертуарную политику?
Отчасти — да. Есть госзадание: в честь столетия Чехова каждый центр должен поставить Чехова. Просто у нас государство лезет и, скорее, говорит поставить что-то про любовь к родине из Прилепина.
Ɔ. Так даже целый театр есть, в котором хоть круглосуточно можно ставить одного Прилепина…
И этот театр никому не нужен. Я не знаю, кто ходит в этот театр. В моем кругу общения — никто. В Малом театре недавно была премьера пьесы «Стена», которую сам Мединский написал, — и это тоже не вызвало особого резонанса. Но одновременно с этим другим театрам, с другими принципами и вкусами, нечестно и лицемерно брать деньги у государства и показывать на них, какое оно плохое и ничтожное.
Ɔ. То есть Серебренников был не прав? И, если ты берешь деньги у государства, ты должен всегда быть готов, что оно может прийти к тебе домой в костюме омоновца и отомстить за недостаточную лояльность, так по-твоему?
Это так работает. Да, это извращенная форма. Но это так. Зачем государство решило мстить — вопрос к нему. Но, повторюсь, ни одна собака не кусает кормящую руку. И, кстати, Богомолов делал это более завуалированно, взять тот же спектакль «Идеальный муж», который стебет власть по-доброму, а не кричит ей в лицо, что у нас все плохо. Стеб — это одно. Ругать власть за то, что дала тебе деньги, неправильно.
Ɔ. Не соглашусь с тобой, все же ругать власть и указывать власти на ее ошибки — разные вещи, критиковать власть можно и на деньги власти, в этом и задача искусства. Скажи, ты обсуждал с отцом, когда он позволял неудобным спектаклям появляться на сцене МХТ, тяжело ли он шел на риск, не боялся ли?
Нет, не боялся. Он верил, что это новая форма, эксперимент, который либо удается, либо нет. Это были удачные эксперименты. Никто не приходил и не спрашивал: «Почему у вас это идет?»
Ɔ. Но приходили и подкидывали ко входу окровавленную свиную голову.
Это же не государство, а просто какие-то идиоты делали, от которых никак не застрахуешься. Больше того, когда отец умер, звучали даже призывы прийти и сорвать его отпевание. Ну да, есть больные люди. Болезненно верующие, я бы так сказал. Доведенная до предела вера во что-либо неизбежно делает из нас радикалов. А все радикальное — плохо.
При участии Елизаветы Папазовой
Взято: Тут
877