Василий Устюжанин: Из жизни замечательных животных ( 3 фото )

Никогда и ни за что мотылек - это унылое серое создание - не стал бы объектом моего фотовнимания, если бы сам не спланировал на корт и не распластался у сетки.

Даже когда, бывало, он прилетал шумно через квартирную форточку и нервически бился о люстру, не понимая как его занесло в эту преисподнюю, и тогда не возникало мысли проникнуться его драмой и желания запечатлеть судорожные метания. Наоборот, мысль работала в одном направлении - изгнать гадину! В ход шли тряпки, газеты, журналы. Но никак не перо. И никак не объектив.

ТАНЕЦ СЕРОГО МОТЫЛЬКА

А вот этот прилет вызвал совсем другую реакцию. Встрепенулся мозг, потянулись руки к гаджету. И как не встрепенуться? Мотылек сначала лег на спину, обнажив свое шелковое брюхо, затем принялся скользить юзом по корту, как бы призывая: ну глянь на меня, протри очки, разве видел ты что либо лучше моего танца?

Ох, наивная соблазнительница... Видел, конечно, и лучше. Видел как гарцуют лошади. Под музыку . С красивыми барышнями в седле. Видел танец маленьких лебедей. О, как семенили и били они ножками в августе 91 года! (знающий историю Отечества да поймет мой горький восторг). Видел как водили хороводы австралийские пигвины, как вальсируют дельфины в Черном море. Так плавно и грациозно скользить по водной поверхности не может никакая другая божья тварь. Даже российским синхронисткам, чемпионкам всех мыслимых водных игрищ, слабо подобное изобразить.

Но все эти разудалые танцы и пляски были, скажем так, не для индивидуального просмотра. Всем на потеху. А мотылек извивался на корте лично для меня. Я, конечно, оценил порыв Терпсихоры, заснял все ее па на телефон.

Но, право, я был бы плохим натуралистом, если бы передал лишь эмоцию, но не копнул глубже, не взглянул выше, не обнажил бы, как писали раньше, глубоких противоречий реального мира, в котором пребывает мотылек.

Так Пушкин в "Капитанской дочке", животворя

Пугачева, отразил русский бунт - бессмысленный и беспощадный. Так Ленин, препарируя Толстого, показал зеркало русской революции - уже не такой бессмысленной, но все равно беспощадной. Так Ильф и Петров, легендируя похождения Бендера, вскрыли язвы нэпа и военного коммунизма.

У великих умов и герои великие. Мой удел - мотыльки.

Эти чешуекрылые бабочки, на самом деле те еще ночные блудницы. Только Луна сменит на небе Солнце, как бодростью и легкостью наполняются их крылья. И летят они на лунный свет только по им ведомым траекториям. Но на свет! На огонек. Потому и влетают сдуру в чужие окна. Принимают искусственный свет за лунный. Не дал Бог им разуму. Совсем не дал. Человеку такие ночные гости хуже воришек.

Их дальние видовые родственницы, например, бабочки махаона или капустницы, ведут совсем иной - дневной, добропорядочный образ жизни. Оно и понятно - красавицы писанные. В мире бабочек - королевы. Им свою красу крашеную надо явить днем. Кто ее ночью оценит? Потому и порхают от цветочка к цветочку, а не от форточки к форточки.

Мотылек на их фоне - так, серая мышка. Точнее, серая моль. Кстати, моль и мотылек - близкие "зверушки". Те же чешуекрылые. Только мотылек питается нектаром цветов, а моль - носками да шубами.

А вот мотыль и мотылек - совсем разного роду-племени. Мотыль - личинка комара. Такой красноватый аля-червячок. Водится в основном в болотистых местах. На него рыбаки рыбу ловят. Раз червяк, то рожден ползать, летать не может. Ни ночью, ни днем.

Заставить же мотылька расправить крылья днем могут только форс-мажорные обстоятельства. Например, какой-нибудь паук подкрадется и надо сматывать удочки. Скорее всего и мой мотылек искал на корте защиты от хищника - насекомоядного и голодного. И когда понял, что спасен, пустился в благодарный пляс.

Живут мотыльки долго - от недели до месяца. Бабочка-однодневка - это не про них. И прежде чем сложат бездыханные крылья, пройдут классический жизненный цикл: личинка гусеницы-гусеница-куколка-имаго. Имаго у насекомых, как у нас, людей, новорожденный.

Кстати, гусеницы мотыльков настолько прожорливы, что готовы съесть все, что человек для себя выращивает. Их и травят, и жгут, а они все равно лезут и жрут. Так же и моль - нафталином ее изгони из шкафа, а она в другой. Поэтому поэтизировать вредных особей не буду. Для огородников, например, луговой мотылек та же напасть, что и колорадский жук, если не хуже.

Но есть счастливые исключения. На мотылька тутового шелкопряда молятся все модницы мира. Помните, у Блока: "Девичий стан, шелками схваченный..." Или "И веют древними поверьями ее упругие шелка". Так вот, не будь на свете тутового шелкопряда, не родил бы Блок этот пленительный образ. Он бы просто не пришел ему в голову. Одна гусеница способна произвести несколько тысяч метров волшебной нити, облачить в шелка с десяток девичьих станов. Как уж она это делает, как ухищряется угодить человеку - отдельная история. Интересная и познавательная.

В общем, итожу: слава, слава, слава мотылькам-производителям. Нет, нет, и нет мотылькам-вредителям.

На этой эмоции, пожалуй, и закончу рассказ о мотыльках. Мог бы и больше поведать. Но и сам мотылек большего не заслуживает, и формат фейсбучной статьи большего не позволяет. И так уже раздул его многократно - себе, как автору, и мотыльку, как объекту познания, во вред. На сим прощаюсь. Следующим объектом исследования будет страшилище о десяти лапах и длиннющих усах - таракан с ласковым названием медведка. От одного его вида содрогнетесь. Он тоже угодил на теннисном корте в мою камеру. Но пока полюбуйтесь танцем серого мотылька.