IgorYa
Мальчики и чемоданы ( 7 фото )
Очень интересно разбирать воззрения тех или иных времён на артефактах, характерных для конкретных, ограниченных определёнными годами, завершённых эпохах. Я вот всегда любил советскую культуру «оттепели» или, если угодно, шестидесятых. И всегда с интересом и с симпатией прослеживал постепенную деформацию культурного взрыва 1959 года в течении следующего десятилетия.
Вырождение шестидесятничества очень выразительно и может служить моделью для аналогичных процессов. Если вы разобрались в распаде идеологии 1959 года, вы многое понимаете в современном культурном ландшафте и почти ничего не будет для вас неожиданным или шокирующим. Всё взаимосвязано. И деградация культурных явлений почти всегда идёт по одной и той же траектории.
При этом, лучше всего общие процессы проявляются в артефактах, созданных второстепенными мастерами, умелыми, но не слишком талантливыми. Пассивно плывущими вниз по течению воспетой Державиным Реки Времён. Например, возьмём таких заурядных советских писателей-фантастов, как Евгений Велтистов и Валерий Мелентьев... Или нет, ограничимся Велтистовым.
По сути, повесть Велтистова воспевает то направление, которое взял Советский Союз при Никите Хрущеве: установка на максимальное ускорение технического и научного прогресса, технократическое управление обществом, быстрый переход на постиндустриальный уровень развития социума. Оптимизм, футуроцентричность, установка на карьеру именно в области развития технологий — таков мотор сюжета повести. Но... повесть вышла в 1964 году, когда Хрущёва сняли и все его проекты — освоение космоса, компьютеризация, агрогорода, сбалансированная биосфера и тому подобное — всё это свернули. Поэтому уже при появлении «Электроник, мальчик из чемодана» оказался слегка... устаревшим. Теперь ребята начали мечтать о дефицитной одежде и дефицитных социальных услугах, а на «физиков» и «лириков» закончившейся эпохи смотрели, как на дурачков. Так что Велтистову пришлось писать вторую повесть про Электроника, со шпионами и экотеррористами, забалтывающую проблемы, поставленные в первой повести, но оказавшиеся неактуальными. А позже подоспела и «приземлённая» экранизация знаменитого кинохалтурщика Бромберга, окончательно перечеркнувшая смысл «Электроника, мальчика из чемодана» и ставшая гимном позднесоветскому инфантизизму.
Итак, «Электроник» писался ещё при Хрущеве, в Год Освобождённой Африки, в год первого полёта человека в Комсос и так далее. А вторая повесть, «Рэсси, неуловимый друг», сочинялась уже после 1968 года, когда СССР оказался в изоляции и друзьями Советской Власти остались лишь африканские людеды, типа Иди Амина и Мугабе. Поэтому восторженный безграничный оптимизм первой повести про Электроника был бы неуместен. Вместо стремительного полёта в будущее Велтистов в «Рэсси» предлагает юному читателю происки зловещих иностранных агентов, вылезших из смешного пародийного мультфильма «Шпионские страсти». Это симптоматично и делает честь политическому чутью Евг.Велтистова. В самом деле, шпионы, крадущие великие открытия советских учёных и отвинчивающие гайки у рельсов на советских железных дорогах — это персонажи сталинской литературы 40-50-х годов, а именно после 1968 года началась реаблитация Иосифа Сталина. По всей видимости, Велтистов рассудил: раз Сталин возвращается в советские фильмы и учебники истории как великий герой, то и сталинская литература может стать популярной на волне ностальгии. Поэтому он стилизовал своего «Ресси, неуловимого друга» под шпионскую фантастику «Тайны двух океанов» и «Арктании». Получилось динамично, но несколько поверхностно.
Между прочим, интересно происхождение корявой кличи киберсобаки «Рэсси» — по русски звучит ужасно, и расшифровка имени выглядит неестественно, и можно было бы подобрать что-нибудь более весёлое и благозвучное. А разгадка проста (с). Только немногие старики, типа меня, помнят, что во время написания повести в популярной телепередаче «В мире животных» раз в неделю показывали американскую короткометражную серию «Лэсси» про очень умную собаку, выручавшую своего юного хозяина из разных неприятностей. И Велтистов, недолго думая, скопировал имя умной собаки, заменив одну букву. Он не знал, что к тому времени, когда книга будет опубликована, сериал про Лесси уже перестанут показывать и дети забудут приключения доброй собаки-колли, которая всех спасает, так что имя «Рэсси» будет неприятно удивлять читателей.
Ну, а третья и четвёртая части трилогии про Электроника и Сыроежкина никакого разбора не заслуживают. Третья часть, «Победитель невозможного» 1975 года, вообще лишена сюжета и строится на описании процесса обучения в супер-дупер продвинутой московской школе. Это скрытая апология элитарности, но даже в этом качестве повесть довольно скучна и предсказуема. А четвёртая часть трилогии, «Новые приключения Электроника» 1984 года, по структуре напоминают графоманскую порнографию, когда движение действия обуславливается непрерывным введением новых персонажей, и больше ничем. В этом случае, в пионерском лагере появляется девочка-робот Электроничка, точно такая же, как Электроник, и это ужасно.
Но мораль, скажете вы, где же в этой истории мораль? А мораль, отвечу я, такая, что великие эпохи рождают хороших писателей. Велики писатели сами по себе растут, как мухоморы в лесу, но хорошие (средние, однако читабельные и способные доставить минуты ненапряжонной радости непредубеждённому читателю) появляются только в условиях великих эпох - и исчезают с оных эпох окорнчанием. Вот Велтистов - пока советская кульутра была на подъёме даже этот вполне бездарный писатель создавал отличные книжки с интересными сюжетами и неординарными персонажами. Но можно констатировать, что Велтистов, как писатель, деградировал абсоютно синхронно с советским социумом. Он, как зеркало, был отражением ведущих тенденций, и больше ничем. И, между прочим, он не один такой. Огромное количество ярких имён, вселявших надежды, исчезло, ушло сквозь пальцы желтой горстью песка. И ничто не пришло им на смену.
PS. В качестве бонуса предлагаю насладиться великолепными иллюстрациями великого Евг. Мигунова - книжка про Электроника заслужила бессмертие хотя бы потому что дала повод Мигунову создать эту графическую серию.
Вырождение шестидесятничества очень выразительно и может служить моделью для аналогичных процессов. Если вы разобрались в распаде идеологии 1959 года, вы многое понимаете в современном культурном ландшафте и почти ничего не будет для вас неожиданным или шокирующим. Всё взаимосвязано. И деградация культурных явлений почти всегда идёт по одной и той же траектории.
При этом, лучше всего общие процессы проявляются в артефактах, созданных второстепенными мастерами, умелыми, но не слишком талантливыми. Пассивно плывущими вниз по течению воспетой Державиным Реки Времён. Например, возьмём таких заурядных советских писателей-фантастов, как Евгений Велтистов и Валерий Мелентьев... Или нет, ограничимся Велтистовым.
По сути, повесть Велтистова воспевает то направление, которое взял Советский Союз при Никите Хрущеве: установка на максимальное ускорение технического и научного прогресса, технократическое управление обществом, быстрый переход на постиндустриальный уровень развития социума. Оптимизм, футуроцентричность, установка на карьеру именно в области развития технологий — таков мотор сюжета повести. Но... повесть вышла в 1964 году, когда Хрущёва сняли и все его проекты — освоение космоса, компьютеризация, агрогорода, сбалансированная биосфера и тому подобное — всё это свернули. Поэтому уже при появлении «Электроник, мальчик из чемодана» оказался слегка... устаревшим. Теперь ребята начали мечтать о дефицитной одежде и дефицитных социальных услугах, а на «физиков» и «лириков» закончившейся эпохи смотрели, как на дурачков. Так что Велтистову пришлось писать вторую повесть про Электроника, со шпионами и экотеррористами, забалтывающую проблемы, поставленные в первой повести, но оказавшиеся неактуальными. А позже подоспела и «приземлённая» экранизация знаменитого кинохалтурщика Бромберга, окончательно перечеркнувшая смысл «Электроника, мальчика из чемодана» и ставшая гимном позднесоветскому инфантизизму.
Итак, «Электроник» писался ещё при Хрущеве, в Год Освобождённой Африки, в год первого полёта человека в Комсос и так далее. А вторая повесть, «Рэсси, неуловимый друг», сочинялась уже после 1968 года, когда СССР оказался в изоляции и друзьями Советской Власти остались лишь африканские людеды, типа Иди Амина и Мугабе. Поэтому восторженный безграничный оптимизм первой повести про Электроника был бы неуместен. Вместо стремительного полёта в будущее Велтистов в «Рэсси» предлагает юному читателю происки зловещих иностранных агентов, вылезших из смешного пародийного мультфильма «Шпионские страсти». Это симптоматично и делает честь политическому чутью Евг.Велтистова. В самом деле, шпионы, крадущие великие открытия советских учёных и отвинчивающие гайки у рельсов на советских железных дорогах — это персонажи сталинской литературы 40-50-х годов, а именно после 1968 года началась реаблитация Иосифа Сталина. По всей видимости, Велтистов рассудил: раз Сталин возвращается в советские фильмы и учебники истории как великий герой, то и сталинская литература может стать популярной на волне ностальгии. Поэтому он стилизовал своего «Ресси, неуловимого друга» под шпионскую фантастику «Тайны двух океанов» и «Арктании». Получилось динамично, но несколько поверхностно.
Между прочим, интересно происхождение корявой кличи киберсобаки «Рэсси» — по русски звучит ужасно, и расшифровка имени выглядит неестественно, и можно было бы подобрать что-нибудь более весёлое и благозвучное. А разгадка проста (с). Только немногие старики, типа меня, помнят, что во время написания повести в популярной телепередаче «В мире животных» раз в неделю показывали американскую короткометражную серию «Лэсси» про очень умную собаку, выручавшую своего юного хозяина из разных неприятностей. И Велтистов, недолго думая, скопировал имя умной собаки, заменив одну букву. Он не знал, что к тому времени, когда книга будет опубликована, сериал про Лесси уже перестанут показывать и дети забудут приключения доброй собаки-колли, которая всех спасает, так что имя «Рэсси» будет неприятно удивлять читателей.
Ну, а третья и четвёртая части трилогии про Электроника и Сыроежкина никакого разбора не заслуживают. Третья часть, «Победитель невозможного» 1975 года, вообще лишена сюжета и строится на описании процесса обучения в супер-дупер продвинутой московской школе. Это скрытая апология элитарности, но даже в этом качестве повесть довольно скучна и предсказуема. А четвёртая часть трилогии, «Новые приключения Электроника» 1984 года, по структуре напоминают графоманскую порнографию, когда движение действия обуславливается непрерывным введением новых персонажей, и больше ничем. В этом случае, в пионерском лагере появляется девочка-робот Электроничка, точно такая же, как Электроник, и это ужасно.
Но мораль, скажете вы, где же в этой истории мораль? А мораль, отвечу я, такая, что великие эпохи рождают хороших писателей. Велики писатели сами по себе растут, как мухоморы в лесу, но хорошие (средние, однако читабельные и способные доставить минуты ненапряжонной радости непредубеждённому читателю) появляются только в условиях великих эпох - и исчезают с оных эпох окорнчанием. Вот Велтистов - пока советская кульутра была на подъёме даже этот вполне бездарный писатель создавал отличные книжки с интересными сюжетами и неординарными персонажами. Но можно констатировать, что Велтистов, как писатель, деградировал абсоютно синхронно с советским социумом. Он, как зеркало, был отражением ведущих тенденций, и больше ничем. И, между прочим, он не один такой. Огромное количество ярких имён, вселявших надежды, исчезло, ушло сквозь пальцы желтой горстью песка. И ничто не пришло им на смену.
PS. В качестве бонуса предлагаю насладиться великолепными иллюстрациями великого Евг. Мигунова - книжка про Электроника заслужила бессмертие хотя бы потому что дала повод Мигунову создать эту графическую серию.
Взято: Тут
1251