Копилка для чужих секретов: Самые главные вопросы в деле Ивана Сафронова ( 3 фото )

Советник главы Роскосмоса арестован по статье за государственную измену. Однако законного удовлетворения гражданина не возникает, так как пока в этой истории слишком много такого, что вызывает безответные вопросы.

Автор:
Александр Цыганов

Следствие провело экспертизу по делу советника главы Роскосмоса Ивана Сафронова, подтвердившую факт разглашения гостайны. Это – факт.

Суд счёл представленные Федеральной службой безопасности доказательства противоправной деятельности Ивана Сафронова достаточно убедительными, чтобы отправить того под арест. Тоже факт.

Уже через несколько часов после ареста Ивана Сафронова на улицы с протестами выбежала вся наличная либерда. И это факт.

Из этих фактов следует только один логический вывод: Иван Сафронов арестован заслуженно. Ибо когда якобы либеральная якобы оппозиция, а на деле тоталитарная секта обслуживания интересов враждебного Запада в России вступается за кого-то – это явный признак принадлежности этого "кого-то" к этой секте.

Кто такой Иван Сафронов

В ту же логику явно вписывается биография Ивана Сафронова. Журналист, который окончил кузницу прозападных кадров в России – Высшую школу экономики. Работал далее в "Коммерсанте", издании признанно авторитетном, но идейно находящемся на близких к либерализму, прозападных позициях. Уволился оттуда после публикации статьи с то ли непроверенной, то ли провокационной информацией и перешёл на работу в издание "Ведомости". "Ведомости" – издание уже абсолютно даже не про-, а просто западное: совместное порождение The Financial Times и The Wall Street Journal по инициативе "Индепендент Медиа".


Иван Сафронов в 20 лет оказался в "Коммерсанте" сразу на направлении военной и оборонной информации. Фото: Софья Сандурская/АГН "Москва"

Кстати, и в поддержку Ивана Сафронова выступил весь прозападный медиапул: "Коммерсант", РБК, "Новая газета", "Дождь", "Медуза" и близкие к этой тусовке. В поддержку, имеется в виду, изначально солидарную, генеральную, можно сказать, без естественных оговорок, что "надо разобраться".

В "Ведомостях" журналист проработал, однако, всего год, после чего перешёл на службу советника главы госкорпорации "Роскосмос" по информационной политике. Точнее, согласно информации в прессе, "Сафронова пригласили, чтобы выстраивать информационную политику внутри Роскосмоса и входящих в него предприятий, а также курировать ряд специальных программ". Хотя для той информационной политики, которой в принципе придерживается Роскосмос, эта должность очень похожа на излишнюю: о какой информационной политике может идти речь, когда американские "партнёры" знают больше, нежели позволяется собственной прессе?

И вот тут возникают первые вопросы. Должность советника генерального директора в такой корпорации – хлебная. Чтобы на неё пригласили тридцатилетнего парня с, в общем-то, обычной репортёрской судьбой, да к тому же с работой всего в двух изданиях, – за ним что-то или кто-то должен стоять.

Или же – кто-то его должен вести. Через близкие к гостайне информационные сферы – и в ГК "Роскосмос"...

Первые вопросы

Более или менее понятно, как Иван Сафронов в 20 лет оказался в "Коммерсанте" сразу на направлении военной и оборонной информации, хотя даже в армии не служил. Согласно официальной легенде, его туда пригласили на место отца, который весьма непонятным образом выпал из окна лестничной площадки, возвращаясь из магазина. Причём те, кто писал об этом, старательно связывали это событие с готовившейся отцом Сафронова, тоже Иваном, публикацией по поставкам оружия на экспорт. Результаты расследования того случая оказались в полном соответствии с названием классического итальянского фильма "Следствие закончено, забудьте", – но понятно, что в том бизнесе, где задействованы миллиарды долларов, оружие и политика, лишнее владение информацией плохо сказывается на продолжительности жизни.


В поддержку Ивана Сафронова выступил весь прозападный медиапул: "Коммерсант", РБК, "Новая газета", "Дождь", "Медуза". Фото: Михаил Джапаридзе/ТАСС

Но согласимся – довольно редкая со стороны издания лояльность к сыну своего погибшего журналиста, к тому же с поручением ему, в армии не служившему и ещё ни в одном издании не поработавшему, той же области информации. Причём очень сложной и чувствительной, требующей не только профессионально в ней разбираться, но и профессионального опыта в уходе от опасностей.

О том, что освещение военных и оборонных вопросов в прессе нередко сопровождается собеседованиями авторов материалов в ФСБ, а то и уголовными делами, может рассказать немало журналистов, занятых в этом секторе. При этом никакого доступа к государственной тайне они не могут иметь по определению: они, как правило, не давали подписок, а если что-то такое запретное и выползло на страницы печати, то проболтался как раз кто-то из тайноносителей. Как сказал в разговоре с Царьградом один из ведущих военных экспертов России, военный обозреватель ТАСС и полковник в отставке Виктор Литовкин, "какие секреты может иметь журналист, если он не допущен к государственной тайне, если журналист даже не знал, что это государственная тайна?". "Если же ему кто-то сообщал эти секреты, значит, надо брать за одно место тех людей, которые сообщали ему эти секреты, людей, которые были допущены к государственной тайне", – подчеркнул Литовкин, сам по его словам, имеющий за плечами "десять допросов по поводу разглашения государственной тайны в печати".

Дело в том, что когда начинает пахнуть жареным, очень многие деятели пытаются подставить вместо себя журналиста. Что говорить о других, когда (позволю себе вспомнить) у меня лично в биографии имеется выговор от аж целого члена политбюро Егора Лигачёва. Тот был недоволен одним из мест в интервью тогдашнего министра образования Ягодина, где тот сравнил малость затрат на одного студента в советских вузах по сравнению с западными. А тот самым естественным образом оправдался тем, что это я лично выдумал, приписав ему то, чего он не говорил, и даже – что его подпись под согласованным письменным вариантом поддельная!

Уверен, что большинство реальных журналистов сталкивались с подобными подлянами. А уж какому-нибудь слишком невоздержанному на язык военному чиновнику сама судьба велит так действовать. Он-то изначально под присягой и подписками ходит, а журналистишка как-нибудь выкрутится...

Дальнейшие вопросы

Итак, перед нами факт ареста журналиста за разглашение военной тайны, который, по версии следствия, передавал информацию о поставках российского оружия на Ближний Восток и Африку Управлению по связи с заграницей и информации Чехии.

И ещё перед нами два жизненных наблюдения: что если либероидная общественность выскочила кого-то оголтело защищать – значит, получила на то команду от западных кураторов, и что журналистов также практически всегда подставляют те, кто им же случайно или нарочно слил  информацию.

Можно ли на этом основании сделать какой-нибудь надёжный вывод?

Как ни странно, да. Но только один. Освещение вопросов ОПК, ВПК, армии, военного экспорта и импорта, космоса – сфера, особенно чувствительная для государства, и одновременно сфера, прошитая, как поле боя пулями, военной и государственной тайной. И работа с информацией здесь – работа на очень тонкой грани. Один переход через неё достаточно очевиден. Если журналист сообщил что-то чувствительное в своём издании – это для кого-то (возможно, и для государства) нехорошо, но это ещё не преступная деятельность и не умысел на государственную измену. Но если, как уже сообщалось в печати, "в деле также имеется предполагаемая переписка Сафронова с чешскими спецслужбами" (и если это подтвердится, конечно), то это, как все понимают, уже не журналистика. И то, что следствие принесло в суд целых семь томов дела на журналиста, говорит о том, что речь вряд ли идёт об одной "неправильной" публикации.

Так что, собственно, вывод один: чтобы обвинять в разглашении государственной тайны журналистов, к ней прямо не допущенных, – для этого нужны веские основания. Будем надеяться, что следствие их предоставит.

А пока этого нет, странный получается шпион Иван Сафронов. Шпион на грани шпионства. И перешёл ли он её, из имеющейся информации неясно.