Fearlessterror
«Cтефан Баторий под Псковом» или как один поляк исказил историю Ржечи Посполитой ( 6 фото )
18 августа 1581 года король Стефан Баторий осадил Псков. После нескольких месяцев осады, послы Ивана Грозного просят у польского короля перемирие. На заднем плане видны стены осаждённого города, ждущие добычи птицы и купола православных церквей. Одной из центральных фигур картины является Стефан Баторий. Он изображён сидящим на походном троне, в рыцарских доспехах, расшитом зОлотом плаще с обнажённой саблей и в шапке-магерке. Трон поставлен на медвежью шкуру, а у ног Батория лежит захваченное вражеское знамя. Высокомерный, надменный взгляд полузакрытых глаз, униженные позы русских послов. Левее и чуть позади короля в полный рост изображена фигура канцлера и гетмана великого коронного Яна Замойского с канцлерской печатью и гетманской булавой. С ним вместе Баторий учился в Падуанском университете, его Баторий выделил среди краковской шляхты, обласкал почестями и наделил властью и рукой своей племянницы Гризельды. В центре композиции расположена выразительная фигура папского легата и секретаря королевской походной канцелярии Антонио Поссевино. Положение рук Поссевино символизирует сложность его дипломатической и миротворческой миссии. Одна рука протянута к Баторию, другая делает охранительный жест в отношении владыки Киприана. Поссевино при содействии иезуитов прилагал немалые усилия для распространения в России влияния католицизма. Вся композиция картины построена вокруг Поссевино, а не Батория.
Со стороны “просящих мира” особо выделены художником два персонажа — коленопреклонённый митрополит полоцкий Киприан, в богатом, шитом зОлотом облачении, на золотом блюде подносящий королю хлеб, видимо, символизирующий просьбу о пощаде и мире. Несколько в стороне от владыки Киприана, скорее с трудом, по-стариковски приседающий, нежели падающий на колени, — Григорий Нащокин. На заднем фоне мы видим осаждённый город — Псков. Над городом уже собрались птицы и ждут, когда же кто-нибудь умрёт. Так автор изображает полное истощение сил города, его слабость и беспомощность. Но русские войны не стоят на коленях, они не согласны со сложившейся ситуацией. Не смотря на то, что художник воспевает славу польского оружия, он показывает достоинство соперника. Противник силён, и не признаёт поражение. Но сильного врага и побить приятнее. Картина “Стефан Баторий под Псковом”, как и другие исторические работы Матейко, насыщена тщательно проработанными и выписанными деталями. Все детали одежды и оружия выполнены очень достоверно — в 1860 году Ян Матейко завершил работу над альбомом “Одежда в Польше”.
Григория Нащокина в 1580 года царь Иван Васильевич Четвёртый отправил посланником в Литву. В мае того же 1580 года Григорий Афанасьевич виделся с королём Стефаном Баторием в Вильнюсе. 1 июля Г. А. Нащокин возвратился в Москву. В 1581 году дьяк Нащокин присутствовал на свадьбе царя Ивана Грозного и Марии Нагой. Таким образом ясно, что участвовать в «сидении» во Пскове не мог. В “Дневнике” Станислава Пиотровского, секретаря королевской походной канцелярии не упоминается; в “Записках о Московской войне 1578-1581” Рейнгольда Гейденштайна тоже не упоминается; в сочинении неизвестного русского автора “Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков” не упомянут.
Митрополит полоцкий Киприан попал в плен в 1579 году при осаде Полоцка королём Баторием, в осаде Пскова не участвовал. Судьба митрополита после 1579 не известна.
Переговоры о мире велись не под стенами Пскова, в деревне Запольный Ям, и + король лично не участвовал в переговорах.
Легат папский, Поссевино, вёл переговоры агрессивно, на картине же он выглядит миролюбивым и умиротворённым посредником.
Движимый патриотизмом, Ян Матейко в картине «Cntafy Баторий под Псковом» искажает историю своей родины Ржечи Посполитой, да, и историю России художник тоже искажает. Сумбур в голове своей пан художник и изобразил на одном полотне.
Осада Пскова (18 авг. 1581 — 4 фев. 1582). Ливонская война (1558-1583) началось для России удачно: Нарва, Дерпт (Юрьев, Тарту) были отвоёваны. В одиночку воевать с Россией Ливонии оказалось не под силу. Поэтому в 1559 Ливонский орден перешёл под патронаж Ржечи Посполитой (Сигизмунд Второй Август Ягеллон), остров Эзель заняли датчане, рыцари Северной Эстонии (Эстляндия) присягнули Швеции (Густав Первый Васа). Теперь в Прибалтике Россия воевала с сильными государствами: Ржечью Посполитой, Швецией и Данией. Но и в этой сложной обстановке военное счастье сопутствовало России (в 1563 пал Полоцк). Однако затем главные силы русских армий были переброшены на юг и юго-восток на борьбу с Крымским ханством и Турцией. В 1569 году хан при поддержке султана пытался взбунтовать казанских и астраханских татар, взять Астрахань. Только блестящая победа при Молодях над ханом Девлет-Гараем позволила возобновить наступление в Прибалтике.
Вид на крепость Псков. К 1577 году все земли в Эстонии, кроме Ревеля были отвоёваны. Казалось, в войне наступает перелом; война, наконец, закончится. Именно в это время у русского царя Ивана Четвёртого Грозного появился опасный и умелый противник – новый король Ржечи Посполитой, Стефан Баторий, протеже османского султана. При избрании на трон, пан круль дал слово шляхте и магнатам вернуть все земли, завоёванные Россией в Литве и в Ливонии, и деятельно начал готовиться к реваншу. Королевское войско было организовано по европейскому образцу, к шляхетскому ополчению добавил наёмную армию. Под его знамёнами были даже наёмники из далёкой Шотландии. Главную, ударную силу, более половины армии, составляли наёмники из Венгрии и Германии. Была у короля и мощная осадная артиллерия. В 1579 отвоёван Полок (после трёх недель осады, у короля 15 000 воинов, гарнизон – 6000 чел.), в 1580 — Великие Луки (35 000 воинов у короля. 7000- защитники города).
Псков был ключевым пунктом всей обороны северо-западной границы России, он прикрывал дорогу на Новгород. Секретарь походной канцелярии короля ксёндз Станислав Пиотровский в своём «Дневнике» записал: “Происходило тайное совещание с литовскими сенаторами: обсуждали, в какую сторону обратиться, и решили, что на Псков. На Новгород небезопасно, потому что тогда пришлось бы оставить в тылу Псков и несколько других крепостей. Во Пскове 3500 княжеских стрельцов, 4000 конницы, а городского населения и боярских детей 12000 способных к защите; там есть также стены, но говорят уже старые. Мы везём 20 осадных орудий, а недалеко 14000 пехоты. Мы надеемся, что явится посольство насчёт мира. Дай бог этого. Дал бы бог вернуться в целости домой. Итак, веселья не будет…”. Что же так беспокоило ксёндза, почему он уповал на “мир” и молил бога, чтобы тот помог им “вернуться в целости домой”? Ответ может быть только один: пугали секретаря известная стойкость и мужество защитников Пскова, слава верного стража земли Русской. В XV веке Псков занимал площадь 220 га, по численности же населения занимал второе место, уступая только Новгороду Великому. Пан Пиотрвский, впервые увидевший Псков: “Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам, боже, с ним справиться!” Псков находился (в то время) на правом, высоком, берегу реки Великая при впадении в неё реки Пскова. Это была сильная крепость. Строилась она почти 400 лет, и состояла из целой системы оборонительных сооружений, в которую входили каменные крепостные стены Большого города, Среднего города, Довмонтовой крепости и кремля. Внешняя стена Большого города простиралась почти на 10 км и имела 37 башен и 48 ворот. Башни имели по два и более ярусов. На стене были устроены переходы, связывающие вторые ярусы башен. Под башнями находились тайники (подземные ходы), обеспечивающие связь между башнями. Высота стен составляла 6 с половиною метров. Стены Довмонтовой крепости возвышались на 10 метров, а стены кремля – на 17 метров. Толщина же – от 4 до 6 метров. Осадная артиллерия тех лет пробить псковские стены не могла. Боеспособное население города насчитывало 15-20 тыс. человек и служило базой пополнения рядов гарнизона.
Автор “Записок о Московской войне 1578-1582” Рейнгольд Гейденштайн пишет, что в Пскове проведены большие крепостные работы, аккурат перед осадой: «царь московитов Иван Васильевич полагал, что по взятии Великих Лук, король направится ко Пскову, то и снабдил его весьма хорошо всем нужным для выдерживания осады и приказал всё свести туда в огромном количестве». В городе был большой запас всего, относящегося к войне: все месяцы осады (18.08.1581-4.02.1582) защитники Пскова не испытывали недостатка ни в оружии, ни в зелье, ни в ядрах, ни в продовольствии. Ни в чём город не нуждался. Велел царь и великий князь послать во Псков и наилучших воевод. Вот они, руководители обороны Пскова: князья Василий Скопин-Шуйский и Иван Шуйский, воевода Никита Очин-Плещеев, князь Андрей Хворостин, Владимир Бахтияров-Ростовский и Василий Лобанов-Ростовский, дьяк Пушечного приказа Терентий Лихачёв (командовал “нарядом”), псковские государевы дьяки Сульмен Булганов и Офонасий Викулин. Пусть читателя не смущает, что Иван Петрович Шуйский поименован в “росписи” вторым. На самом деле именно он является фактическим руководителем обороны Пскова, а вторым был записан по обычному в то время “местническому” счёту. Именно ему был вручён царский “письменный наказ”, облекающий чрезвычайными полномочиями, и приказано “отвечать за всех воевод”. Все они дали клятву не сдавать город врагу и сражаться до последней капли крови. К такой же присяге были приведены воины гарнизона и горожане. С самого начала к обороне города были привлечены все горожане, способные владеть оружием.
Подготовка города к обороне. Гарнизон Пскова был усилен до 10 000 конницы и стрельцов. Для обороны стен горожане могли выставить несколько тысяч человек. Общая численность гарнизона не превышала 16 000 чел., хотя ляхи утверждают – 40-50 тыс. Силы полевой русской рати были разбросаны и находились далеко от Пскова. Русская армия на этот раз развернулась кордоном (Новгород, Ржев, Волок-Ламской и далее по реке Ока), перекрыв все угрожаемые направления. Значительные силы под командованием его величества Ивана Васильевича двинулись к Пскову, но дошли только до Старицы и здесь остановились. Стратегическая обстановка для обороны Пскова сложилась неблагоприятная: оборона крепости была предоставлена силам гарнизона и горожан.
Иван Петрович разослал по окрестным сёлам грамоты, в которых повелевалось жителям оных сжигать жильё и запасы фуража, и уходить под защиту укреплений Пскова. Тем самым вокруг города создавалась “зона пустыни”, фуражирам противника приходилось усиленными отрядами выдвигаться на 100-150 км от Пскова, где их поджидали конные отряды “детей боярских”, служилых татар и казаков. Осаждающие постоянно ощущали нехватку продовольствия, т. к. их собственные запасы были ограничены. В самом же городе Псков провели большие крепостные работы: подновлялись и исправлялись оборонительные сооружения (позади каменной стены была построена деревянная. Что сыграло решающую роль в отражении генерального штурма), стены вооружались пушками. На наиболее штурмоопасном направлении, юго-восточном, установили самые большие пушки – “Трескотуху” и “Барса”, швырявших тяжёлые ядра на дистанцию более одной версты. Произвели заготовку брёвен, камней, лопат, смолы, вёдер, бочек, ядер, зелья и продовольствия. Были распределены между воеводами участки их ответственности. Получив известие о том, что враг взял Опочку, Красный и Остров, а русская конница потерпела поражение на реке Черёха, Шуйский приказал раскатать избы в предместьях (брёвна пригодились в зимнее время) и пожечь посады.
Первый этап обороны. 18 августа 1581 г. армия Батория (от 50 тыс.) вышла на ближние подступы к Пскову со стороны городка Остров, и расположилась на расстоянии 2-3 пушечных выстрелов. Король приказал “град объехать и осадить”. В течение недели противник вёл разведку подступов к стене и выяснял состояние оборонительных сооружений, боеспособность гарнизона и запасов крепости. 26 августа король велел своим войскам подойти ближе к городу – псковские пушкари немешкотно обстреляли их огнём тех самых огромных пушек, что оказалось полной неожиданностью для ляхов. “Пушкари же многих ляцких людей у них нарядом побили”. В своём дневнике секретарь походной канцелярии короля не раз упоминает силу русской артиллерии, упоминает он ядра в 40, 50 и даже в 70 фунтов и очень большие камни. Многие московиты, по словам секретаря Пиотровского, имели пищали и самопалы добрые. Важно отметить, что с самого начала оборона Пскова носила активный характер: русские не только защищали город, но и постоянными вылазками наносили удар противнику. Так, не успел гетман коронный великий Ян Замойский, командовавший авангардом королевской армии раскинуть шатры, как к нему прискакали гонцы за помощью: русские, сделав вылазку сильно теснят воеводу Брацлавскего. Русские активно мешали врагу начать осадные работы. Вместе с тем русским воинам строго настрого запрещалось уходить из-под защиты крепостной артиллерии. Из дневника секретаря Станислава Пиотровского: “Один знатный немец погнался за каким-то московитом, но сгоряча попал под самые крепостные выстрелы, получив рану в голову, упал с коня и был тот час захвачен вместе с его конём. Хотели некоторые из наших подать ему помощь, но былопоздно, потому что стрельба из самопалов и ручниц шла сильная. Погибло много наших. Король очень озабочен”. Сам его величество первоначально обрал место для стана неподалёку от города, у погоста Николо-Любятова монастыря, что на Московской дороге. Воеводы не велели по ним днём стрелять, но весь наряд на них приготовить. Ночью же повелели по ним ударить из большого наряда; на утро ни одного шатра не было видно и многих панов добрых тут побили. Ночной артобстрел был новинкой для европейских армий, и король не ожидав такой операции, в удивлении отошёл к реке Черёха. Из дневника секретаря Пиотровского: “Один знатный немец погнался за каким-то московитом, но сгоряча попал под самые крепостные выстрелы, получив рану в голову, упал с коня и был тот час захвачен вместе с его конём. Хотели некоторые из наших подать ему помощь, но было поздно, потому что стрельба из самопалов и ручниц шла сильная. Погибло много наших. Король очень озабочен”.
Второй этап обороны. Активная оборона города заставила королевскую армию перейти к трудоёмким фортификационным работам, которые позволили бы приблизиться к Пскову и установить осадные орудия. Командующий обороной выигрывал время… Пан круль решил приблизить артиллерию и войска к объектам атаки с помощью траншей методом постепенной атаки, как это делала армия русского царя под Казанью в 1552 году.
Укрепив свой лагерь 1 сентября множество “королевских людей” начали инженерную подготовку штурма — рыть траншеи, продольных и зигзагообразных. Для штурма военные инженеры Речи Посполитой определили Покровскую и Свиную (через ворота этой башни горожане выгоняли на выпас скот, в том числе множество свиней) башни и часть стены между ними: этот южный угол крепости не фланкировался огнём соседних башен, что затрудняло его оборону. Первую траншею рыли литвины, вторую – немцы, третью и четвёртую рыли ляхи. Пятую же, ближе к реке Великая, — мадьяры. Земляные работы продолжались три дня. Ночами ставили туры, насыпали в них землю. “Защитники города открывали частую стрельбу из орудий, но благодаря матке найсвентной, большого вреда не нанесли. Мешала темнота”- записал в дневнике секретарь походной королевской канцелярии. “Московиты зажгли какую-то деревянную башню, поставленную внутри за стеною; все стены, поля и башни, освещённые этим огнём, были ясно видны, как днём. При помощи этого освещения московиты до полуночи осыпали наши окопы ядрами и пулями, чем сильно затрудняли работу. Ночью московиты употребляют удивительные хитрости против наших землекопов: не довольствуясь беспрерывною пальбою, они бросают в окопы факелы и калёные ядра, так что не только причиняют вред нашим, но и освещают местность около стен и тем самым заставляют работать под навесами – иначе всё видно”. В ночь с 4-го на 5-е сентября ляхи подкатили туры, насыпали в них землю и установили 20 стенобитных пушек, из которых с утра 6-го сентября открыли огонь. Уже 7-го огнём артиллерии была разрушена Покровская и до половины разбита Свиная башни: в стене образовался пролом шириной до 50 м. С тех пор этот пролом псковичи именуют Баториевым проломом. Ещё 5-го воевода Иван Петрович с двумя военспецами, дьяками Пушкарского приказа, определили направление будущего штурма – угол города, от реки Великая, от Покровских водяных ворот и до польских Свиных ворот. (Командовал здесь, в Покоровском углу и в Свиных воротах был государев воевода князь Андрей Иванович Хворостин, общее командование принял государев боярин и воевода князь Иван Петрович Шуйский). Не прошло мимо внимания воеводы и то, что “королевские люди” ставят туры, места для артиллерийских батарей. Защитники Пскова имели возможность значительно укрепить штурмоопасное место. Штефан Баторий допустил крупную тактическую ошибку: штурм хорошо укреплённого города на одном узком участке, чуть более версты. Это позволяло воеводе маневрировать силами, сосредоточить значительные резервы в месте прорыва. Однако не справедливо было бы упрекать короля в безграмотности. Скорее всего это была не ошибка, а вынужденное решение. Активные действия “вне града” и сокрушительным огнём со стен воевода не позволил королю приблизиться к стенам без полномасштабных инженерных работ. Четыре дня понадобилось противнику прорыть пять траншей и поставить туры и поставить батареи против Покровской и Свиной башен. Провести такие же осадные работы вокруг города противнику просто было не под силу. Секретарь походной канцелярии короля ксёндз Станислав Пиотровский в “Дневнике” высказал сомнения: “Лениво ведём мы осаду. Уже неделя, как стали мы здесь лагерем, а всё ещё не стреляем и батарей готовых не имеем. Вот уже четыре дня и четыре ночи копаем траншеи, плетём корзины, а московиты, видя, куда мы метим, там и укрепляются. Слышен, между прочим, постоянный стук топоров; надо полагать не к добру для нас. Станем бить с одной стороны, а другая будет оставаться в целости?”. Но ляхи ничего сделать не могли! Русские воеводы вынудили их действовать именно так, и это предопределило неудачу штурмам, несмотря на подавляющее численное преимущество. Шуйский стянул туда все свои резервы; к другим стенам противник даже не приблизился. “Они опять поднимаются на хитрости: ночью бросают в наши окопы калёные ядра, которые освещают всю местность, если где заметят наших, занятых работами, стреляют в них, как в мишень, и многих убивают ” — из “Дневника” Пиатровского.
В середине дня 8-го сентября армия короля Батория построились для штурма. В Пскове ударили в набат, призывая всех к отражению штурма. Пан Пиотровский торжествует: “Сегодня с рассветом начали громить город с трёх батарей, польской и двух мадьярских. На польской – восемь орудий, направленных на башню, стоящую у ворот; на мадьярских – другие восемь, которые действуют по угловой башне у реки Великая; с третьей батареи, поставленной на той стороне Великой, мадьяры стреляют также по угловой башне. Целый день без перерыва били крепко в башни и стены, и с помощью матки найсвентной продырявили их ядрами настолько, что завтра подумываем о штурме и надеемся, что эта часть города будет наша. О боже, какой сегодня грохот! Из города стреляют тоже недурно, но из названных двух башен московиты должны были поспешно убрать орудия в другое место и прекратить стрельбу”. Атакующие были встречены сильнейшим пушечным огнём, но им удалось преодолеть ров и устремиться в пролом. “Московитов за стеной былотьма, так что наши поневоле должны были остановиться. Тогда-то, о матка боска, со стен посыпались как град пули и камни на всех тех, которые толпились внизу. Затем московиты открыли стрельбу по башне, где засели наши и литвины, так что она обрушилась на наши войска, стоявшие внизу. Сколько наших погибло говорить не велят”. Покровская и Свиная башни пали. Контратака русских под командованием воеводы Шуйского остановила дальнейшее продвижение врага. Свиную башню разрушили выстрелами из “Барса”. Подкатив бочки с порохом, оборонявшиеся взорвали остатки башни. Взрыв башни послужил сигналом к общей контратаке, в результате чего враг был оттеснён от пролома, захвачены пушки и пленные. Секретарь походной королевской канцелярии, в своём “Дневнике” не совсем точно описал и ход штурма, и то, сколько “изрядных нарочитых самопалов и ручниц разных бесчисленно много в город принесли…” тоже не точно написал.
Первый генеральный штурм был отражён. Защитники города потеряли до двух с половиной тысяч человек. Нападавшие потеряли пять тысяч человек. Напротив пролома псковичи срочно воздвигли деревянную стену, выкопали перед ней глубокий ров и установили в нём частокол. Все эти меры лишали противника возможности использовать успех бомбардировки. После неудачного штурма король собрал военный совет, на котором было принято решение повторить штурм, предварительно устроить подкопы, чтобы взорвать крепостную стену. Осаждённые от пленных и перебежчиков узнали о минных работах. Срочно были проведены “слухи” (встречные минные галереи). Два подкопа удалось перехватить и взорвать, остальные подкопы обрушились сам
Со стороны “просящих мира” особо выделены художником два персонажа — коленопреклонённый митрополит полоцкий Киприан, в богатом, шитом зОлотом облачении, на золотом блюде подносящий королю хлеб, видимо, символизирующий просьбу о пощаде и мире. Несколько в стороне от владыки Киприана, скорее с трудом, по-стариковски приседающий, нежели падающий на колени, — Григорий Нащокин. На заднем фоне мы видим осаждённый город — Псков. Над городом уже собрались птицы и ждут, когда же кто-нибудь умрёт. Так автор изображает полное истощение сил города, его слабость и беспомощность. Но русские войны не стоят на коленях, они не согласны со сложившейся ситуацией. Не смотря на то, что художник воспевает славу польского оружия, он показывает достоинство соперника. Противник силён, и не признаёт поражение. Но сильного врага и побить приятнее. Картина “Стефан Баторий под Псковом”, как и другие исторические работы Матейко, насыщена тщательно проработанными и выписанными деталями. Все детали одежды и оружия выполнены очень достоверно — в 1860 году Ян Матейко завершил работу над альбомом “Одежда в Польше”.
Григория Нащокина в 1580 года царь Иван Васильевич Четвёртый отправил посланником в Литву. В мае того же 1580 года Григорий Афанасьевич виделся с королём Стефаном Баторием в Вильнюсе. 1 июля Г. А. Нащокин возвратился в Москву. В 1581 году дьяк Нащокин присутствовал на свадьбе царя Ивана Грозного и Марии Нагой. Таким образом ясно, что участвовать в «сидении» во Пскове не мог. В “Дневнике” Станислава Пиотровского, секретаря королевской походной канцелярии не упоминается; в “Записках о Московской войне 1578-1581” Рейнгольда Гейденштайна тоже не упоминается; в сочинении неизвестного русского автора “Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков” не упомянут.
Митрополит полоцкий Киприан попал в плен в 1579 году при осаде Полоцка королём Баторием, в осаде Пскова не участвовал. Судьба митрополита после 1579 не известна.
Переговоры о мире велись не под стенами Пскова, в деревне Запольный Ям, и + король лично не участвовал в переговорах.
Легат папский, Поссевино, вёл переговоры агрессивно, на картине же он выглядит миролюбивым и умиротворённым посредником.
Движимый патриотизмом, Ян Матейко в картине «Cntafy Баторий под Псковом» искажает историю своей родины Ржечи Посполитой, да, и историю России художник тоже искажает. Сумбур в голове своей пан художник и изобразил на одном полотне.
Осада Пскова (18 авг. 1581 — 4 фев. 1582). Ливонская война (1558-1583) началось для России удачно: Нарва, Дерпт (Юрьев, Тарту) были отвоёваны. В одиночку воевать с Россией Ливонии оказалось не под силу. Поэтому в 1559 Ливонский орден перешёл под патронаж Ржечи Посполитой (Сигизмунд Второй Август Ягеллон), остров Эзель заняли датчане, рыцари Северной Эстонии (Эстляндия) присягнули Швеции (Густав Первый Васа). Теперь в Прибалтике Россия воевала с сильными государствами: Ржечью Посполитой, Швецией и Данией. Но и в этой сложной обстановке военное счастье сопутствовало России (в 1563 пал Полоцк). Однако затем главные силы русских армий были переброшены на юг и юго-восток на борьбу с Крымским ханством и Турцией. В 1569 году хан при поддержке султана пытался взбунтовать казанских и астраханских татар, взять Астрахань. Только блестящая победа при Молодях над ханом Девлет-Гараем позволила возобновить наступление в Прибалтике.
Вид на крепость Псков. К 1577 году все земли в Эстонии, кроме Ревеля были отвоёваны. Казалось, в войне наступает перелом; война, наконец, закончится. Именно в это время у русского царя Ивана Четвёртого Грозного появился опасный и умелый противник – новый король Ржечи Посполитой, Стефан Баторий, протеже османского султана. При избрании на трон, пан круль дал слово шляхте и магнатам вернуть все земли, завоёванные Россией в Литве и в Ливонии, и деятельно начал готовиться к реваншу. Королевское войско было организовано по европейскому образцу, к шляхетскому ополчению добавил наёмную армию. Под его знамёнами были даже наёмники из далёкой Шотландии. Главную, ударную силу, более половины армии, составляли наёмники из Венгрии и Германии. Была у короля и мощная осадная артиллерия. В 1579 отвоёван Полок (после трёх недель осады, у короля 15 000 воинов, гарнизон – 6000 чел.), в 1580 — Великие Луки (35 000 воинов у короля. 7000- защитники города).
Псков был ключевым пунктом всей обороны северо-западной границы России, он прикрывал дорогу на Новгород. Секретарь походной канцелярии короля ксёндз Станислав Пиотровский в своём «Дневнике» записал: “Происходило тайное совещание с литовскими сенаторами: обсуждали, в какую сторону обратиться, и решили, что на Псков. На Новгород небезопасно, потому что тогда пришлось бы оставить в тылу Псков и несколько других крепостей. Во Пскове 3500 княжеских стрельцов, 4000 конницы, а городского населения и боярских детей 12000 способных к защите; там есть также стены, но говорят уже старые. Мы везём 20 осадных орудий, а недалеко 14000 пехоты. Мы надеемся, что явится посольство насчёт мира. Дай бог этого. Дал бы бог вернуться в целости домой. Итак, веселья не будет…”. Что же так беспокоило ксёндза, почему он уповал на “мир” и молил бога, чтобы тот помог им “вернуться в целости домой”? Ответ может быть только один: пугали секретаря известная стойкость и мужество защитников Пскова, слава верного стража земли Русской. В XV веке Псков занимал площадь 220 га, по численности же населения занимал второе место, уступая только Новгороду Великому. Пан Пиотрвский, впервые увидевший Псков: “Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам, боже, с ним справиться!” Псков находился (в то время) на правом, высоком, берегу реки Великая при впадении в неё реки Пскова. Это была сильная крепость. Строилась она почти 400 лет, и состояла из целой системы оборонительных сооружений, в которую входили каменные крепостные стены Большого города, Среднего города, Довмонтовой крепости и кремля. Внешняя стена Большого города простиралась почти на 10 км и имела 37 башен и 48 ворот. Башни имели по два и более ярусов. На стене были устроены переходы, связывающие вторые ярусы башен. Под башнями находились тайники (подземные ходы), обеспечивающие связь между башнями. Высота стен составляла 6 с половиною метров. Стены Довмонтовой крепости возвышались на 10 метров, а стены кремля – на 17 метров. Толщина же – от 4 до 6 метров. Осадная артиллерия тех лет пробить псковские стены не могла. Боеспособное население города насчитывало 15-20 тыс. человек и служило базой пополнения рядов гарнизона.
Автор “Записок о Московской войне 1578-1582” Рейнгольд Гейденштайн пишет, что в Пскове проведены большие крепостные работы, аккурат перед осадой: «царь московитов Иван Васильевич полагал, что по взятии Великих Лук, король направится ко Пскову, то и снабдил его весьма хорошо всем нужным для выдерживания осады и приказал всё свести туда в огромном количестве». В городе был большой запас всего, относящегося к войне: все месяцы осады (18.08.1581-4.02.1582) защитники Пскова не испытывали недостатка ни в оружии, ни в зелье, ни в ядрах, ни в продовольствии. Ни в чём город не нуждался. Велел царь и великий князь послать во Псков и наилучших воевод. Вот они, руководители обороны Пскова: князья Василий Скопин-Шуйский и Иван Шуйский, воевода Никита Очин-Плещеев, князь Андрей Хворостин, Владимир Бахтияров-Ростовский и Василий Лобанов-Ростовский, дьяк Пушечного приказа Терентий Лихачёв (командовал “нарядом”), псковские государевы дьяки Сульмен Булганов и Офонасий Викулин. Пусть читателя не смущает, что Иван Петрович Шуйский поименован в “росписи” вторым. На самом деле именно он является фактическим руководителем обороны Пскова, а вторым был записан по обычному в то время “местническому” счёту. Именно ему был вручён царский “письменный наказ”, облекающий чрезвычайными полномочиями, и приказано “отвечать за всех воевод”. Все они дали клятву не сдавать город врагу и сражаться до последней капли крови. К такой же присяге были приведены воины гарнизона и горожане. С самого начала к обороне города были привлечены все горожане, способные владеть оружием.
Подготовка города к обороне. Гарнизон Пскова был усилен до 10 000 конницы и стрельцов. Для обороны стен горожане могли выставить несколько тысяч человек. Общая численность гарнизона не превышала 16 000 чел., хотя ляхи утверждают – 40-50 тыс. Силы полевой русской рати были разбросаны и находились далеко от Пскова. Русская армия на этот раз развернулась кордоном (Новгород, Ржев, Волок-Ламской и далее по реке Ока), перекрыв все угрожаемые направления. Значительные силы под командованием его величества Ивана Васильевича двинулись к Пскову, но дошли только до Старицы и здесь остановились. Стратегическая обстановка для обороны Пскова сложилась неблагоприятная: оборона крепости была предоставлена силам гарнизона и горожан.
Иван Петрович разослал по окрестным сёлам грамоты, в которых повелевалось жителям оных сжигать жильё и запасы фуража, и уходить под защиту укреплений Пскова. Тем самым вокруг города создавалась “зона пустыни”, фуражирам противника приходилось усиленными отрядами выдвигаться на 100-150 км от Пскова, где их поджидали конные отряды “детей боярских”, служилых татар и казаков. Осаждающие постоянно ощущали нехватку продовольствия, т. к. их собственные запасы были ограничены. В самом же городе Псков провели большие крепостные работы: подновлялись и исправлялись оборонительные сооружения (позади каменной стены была построена деревянная. Что сыграло решающую роль в отражении генерального штурма), стены вооружались пушками. На наиболее штурмоопасном направлении, юго-восточном, установили самые большие пушки – “Трескотуху” и “Барса”, швырявших тяжёлые ядра на дистанцию более одной версты. Произвели заготовку брёвен, камней, лопат, смолы, вёдер, бочек, ядер, зелья и продовольствия. Были распределены между воеводами участки их ответственности. Получив известие о том, что враг взял Опочку, Красный и Остров, а русская конница потерпела поражение на реке Черёха, Шуйский приказал раскатать избы в предместьях (брёвна пригодились в зимнее время) и пожечь посады.
Первый этап обороны. 18 августа 1581 г. армия Батория (от 50 тыс.) вышла на ближние подступы к Пскову со стороны городка Остров, и расположилась на расстоянии 2-3 пушечных выстрелов. Король приказал “град объехать и осадить”. В течение недели противник вёл разведку подступов к стене и выяснял состояние оборонительных сооружений, боеспособность гарнизона и запасов крепости. 26 августа король велел своим войскам подойти ближе к городу – псковские пушкари немешкотно обстреляли их огнём тех самых огромных пушек, что оказалось полной неожиданностью для ляхов. “Пушкари же многих ляцких людей у них нарядом побили”. В своём дневнике секретарь походной канцелярии короля не раз упоминает силу русской артиллерии, упоминает он ядра в 40, 50 и даже в 70 фунтов и очень большие камни. Многие московиты, по словам секретаря Пиотровского, имели пищали и самопалы добрые. Важно отметить, что с самого начала оборона Пскова носила активный характер: русские не только защищали город, но и постоянными вылазками наносили удар противнику. Так, не успел гетман коронный великий Ян Замойский, командовавший авангардом королевской армии раскинуть шатры, как к нему прискакали гонцы за помощью: русские, сделав вылазку сильно теснят воеводу Брацлавскего. Русские активно мешали врагу начать осадные работы. Вместе с тем русским воинам строго настрого запрещалось уходить из-под защиты крепостной артиллерии. Из дневника секретаря Станислава Пиотровского: “Один знатный немец погнался за каким-то московитом, но сгоряча попал под самые крепостные выстрелы, получив рану в голову, упал с коня и был тот час захвачен вместе с его конём. Хотели некоторые из наших подать ему помощь, но былопоздно, потому что стрельба из самопалов и ручниц шла сильная. Погибло много наших. Король очень озабочен”. Сам его величество первоначально обрал место для стана неподалёку от города, у погоста Николо-Любятова монастыря, что на Московской дороге. Воеводы не велели по ним днём стрелять, но весь наряд на них приготовить. Ночью же повелели по ним ударить из большого наряда; на утро ни одного шатра не было видно и многих панов добрых тут побили. Ночной артобстрел был новинкой для европейских армий, и король не ожидав такой операции, в удивлении отошёл к реке Черёха. Из дневника секретаря Пиотровского: “Один знатный немец погнался за каким-то московитом, но сгоряча попал под самые крепостные выстрелы, получив рану в голову, упал с коня и был тот час захвачен вместе с его конём. Хотели некоторые из наших подать ему помощь, но было поздно, потому что стрельба из самопалов и ручниц шла сильная. Погибло много наших. Король очень озабочен”.
Второй этап обороны. Активная оборона города заставила королевскую армию перейти к трудоёмким фортификационным работам, которые позволили бы приблизиться к Пскову и установить осадные орудия. Командующий обороной выигрывал время… Пан круль решил приблизить артиллерию и войска к объектам атаки с помощью траншей методом постепенной атаки, как это делала армия русского царя под Казанью в 1552 году.
Укрепив свой лагерь 1 сентября множество “королевских людей” начали инженерную подготовку штурма — рыть траншеи, продольных и зигзагообразных. Для штурма военные инженеры Речи Посполитой определили Покровскую и Свиную (через ворота этой башни горожане выгоняли на выпас скот, в том числе множество свиней) башни и часть стены между ними: этот южный угол крепости не фланкировался огнём соседних башен, что затрудняло его оборону. Первую траншею рыли литвины, вторую – немцы, третью и четвёртую рыли ляхи. Пятую же, ближе к реке Великая, — мадьяры. Земляные работы продолжались три дня. Ночами ставили туры, насыпали в них землю. “Защитники города открывали частую стрельбу из орудий, но благодаря матке найсвентной, большого вреда не нанесли. Мешала темнота”- записал в дневнике секретарь походной королевской канцелярии. “Московиты зажгли какую-то деревянную башню, поставленную внутри за стеною; все стены, поля и башни, освещённые этим огнём, были ясно видны, как днём. При помощи этого освещения московиты до полуночи осыпали наши окопы ядрами и пулями, чем сильно затрудняли работу. Ночью московиты употребляют удивительные хитрости против наших землекопов: не довольствуясь беспрерывною пальбою, они бросают в окопы факелы и калёные ядра, так что не только причиняют вред нашим, но и освещают местность около стен и тем самым заставляют работать под навесами – иначе всё видно”. В ночь с 4-го на 5-е сентября ляхи подкатили туры, насыпали в них землю и установили 20 стенобитных пушек, из которых с утра 6-го сентября открыли огонь. Уже 7-го огнём артиллерии была разрушена Покровская и до половины разбита Свиная башни: в стене образовался пролом шириной до 50 м. С тех пор этот пролом псковичи именуют Баториевым проломом. Ещё 5-го воевода Иван Петрович с двумя военспецами, дьяками Пушкарского приказа, определили направление будущего штурма – угол города, от реки Великая, от Покровских водяных ворот и до польских Свиных ворот. (Командовал здесь, в Покоровском углу и в Свиных воротах был государев воевода князь Андрей Иванович Хворостин, общее командование принял государев боярин и воевода князь Иван Петрович Шуйский). Не прошло мимо внимания воеводы и то, что “королевские люди” ставят туры, места для артиллерийских батарей. Защитники Пскова имели возможность значительно укрепить штурмоопасное место. Штефан Баторий допустил крупную тактическую ошибку: штурм хорошо укреплённого города на одном узком участке, чуть более версты. Это позволяло воеводе маневрировать силами, сосредоточить значительные резервы в месте прорыва. Однако не справедливо было бы упрекать короля в безграмотности. Скорее всего это была не ошибка, а вынужденное решение. Активные действия “вне града” и сокрушительным огнём со стен воевода не позволил королю приблизиться к стенам без полномасштабных инженерных работ. Четыре дня понадобилось противнику прорыть пять траншей и поставить туры и поставить батареи против Покровской и Свиной башен. Провести такие же осадные работы вокруг города противнику просто было не под силу. Секретарь походной канцелярии короля ксёндз Станислав Пиотровский в “Дневнике” высказал сомнения: “Лениво ведём мы осаду. Уже неделя, как стали мы здесь лагерем, а всё ещё не стреляем и батарей готовых не имеем. Вот уже четыре дня и четыре ночи копаем траншеи, плетём корзины, а московиты, видя, куда мы метим, там и укрепляются. Слышен, между прочим, постоянный стук топоров; надо полагать не к добру для нас. Станем бить с одной стороны, а другая будет оставаться в целости?”. Но ляхи ничего сделать не могли! Русские воеводы вынудили их действовать именно так, и это предопределило неудачу штурмам, несмотря на подавляющее численное преимущество. Шуйский стянул туда все свои резервы; к другим стенам противник даже не приблизился. “Они опять поднимаются на хитрости: ночью бросают в наши окопы калёные ядра, которые освещают всю местность, если где заметят наших, занятых работами, стреляют в них, как в мишень, и многих убивают ” — из “Дневника” Пиатровского.
В середине дня 8-го сентября армия короля Батория построились для штурма. В Пскове ударили в набат, призывая всех к отражению штурма. Пан Пиотровский торжествует: “Сегодня с рассветом начали громить город с трёх батарей, польской и двух мадьярских. На польской – восемь орудий, направленных на башню, стоящую у ворот; на мадьярских – другие восемь, которые действуют по угловой башне у реки Великая; с третьей батареи, поставленной на той стороне Великой, мадьяры стреляют также по угловой башне. Целый день без перерыва били крепко в башни и стены, и с помощью матки найсвентной продырявили их ядрами настолько, что завтра подумываем о штурме и надеемся, что эта часть города будет наша. О боже, какой сегодня грохот! Из города стреляют тоже недурно, но из названных двух башен московиты должны были поспешно убрать орудия в другое место и прекратить стрельбу”. Атакующие были встречены сильнейшим пушечным огнём, но им удалось преодолеть ров и устремиться в пролом. “Московитов за стеной былотьма, так что наши поневоле должны были остановиться. Тогда-то, о матка боска, со стен посыпались как град пули и камни на всех тех, которые толпились внизу. Затем московиты открыли стрельбу по башне, где засели наши и литвины, так что она обрушилась на наши войска, стоявшие внизу. Сколько наших погибло говорить не велят”. Покровская и Свиная башни пали. Контратака русских под командованием воеводы Шуйского остановила дальнейшее продвижение врага. Свиную башню разрушили выстрелами из “Барса”. Подкатив бочки с порохом, оборонявшиеся взорвали остатки башни. Взрыв башни послужил сигналом к общей контратаке, в результате чего враг был оттеснён от пролома, захвачены пушки и пленные. Секретарь походной королевской канцелярии, в своём “Дневнике” не совсем точно описал и ход штурма, и то, сколько “изрядных нарочитых самопалов и ручниц разных бесчисленно много в город принесли…” тоже не точно написал.
Первый генеральный штурм был отражён. Защитники города потеряли до двух с половиной тысяч человек. Нападавшие потеряли пять тысяч человек. Напротив пролома псковичи срочно воздвигли деревянную стену, выкопали перед ней глубокий ров и установили в нём частокол. Все эти меры лишали противника возможности использовать успех бомбардировки. После неудачного штурма король собрал военный совет, на котором было принято решение повторить штурм, предварительно устроить подкопы, чтобы взорвать крепостную стену. Осаждённые от пленных и перебежчиков узнали о минных работах. Срочно были проведены “слухи” (встречные минные галереи). Два подкопа удалось перехватить и взорвать, остальные подкопы обрушились сам
Взято: Тут
664