После пенсионной реформы терпение лопнуло: Всю правду о помощи в регионах выяснит ФСО ( 2 фото )

Перед праздниками Михаил Мишустин поручил министерствам и ведомствам "обеспечить постоянный мониторинг и контроль за доведением мер поддержки бизнеса и граждан в регионах". В частности, Федеральной службе охраны (ФСО) России было поручено "обеспечить проведение экспресс-обследований в субъектах Российской Федерации на предмет фактического получения гражданами и организациями федеральных льгот и мер поддержки в период эпидемии" и ежемесячно докладывать о результатах в Правительство Российской Федерации. Возникает вопрос: а с чего вдруг чисто социологические задачи поручены силовикам? Причём не каким-нибудь, а именно ФСО? Они же вроде "про охрану", а не "про социологию"?

Автор:
Ребров Дмитрий

Силовая социология

На самом деле силовики уже давно и плодотворно занимаются социологией и политтехнологиями, поставляя федеральному руководству страны альтернативные доклады о ситуации в регионах. В том числе и на основе собственных социологических исследований. Что касается "социологии ФСО", то некоторые немолодые люди по старой памяти называют её "социологией ФАПСИ". В 2003 году Федеральное агентство правительственной связи и информации (бывшие Войска правительственной связи КГБ СССР) было расформировано и на основе ряда структур ФАПСИ создана Служба специальной связи и информации в структуре ФСО.

А у ФАПСИ есть своя история альтернативного рейтингования. Пресловутый георейтинг (разница относительных величин доверия и недоверия тому или иному лицу, теме, процессу) появился давно. Ещё в далёком 1998 году ФАПСИ применило эту методику для оценки рейтинга действующего на тот момент Президента РФ Бориса Ельцина. Тогда же появились и закрытые экспертные аналитические исследования силовиков.


Далеко не всегда официальные цифры соответствуют действительности. Фото: Игорь Иванко/АГН "Москва"

Впрочем, реальную силу эти исследования (в том числе "социология ФСО") получили даже не после прихода к власти Владимира Путина, а после кризиса 2008 года, когда официальная картина с мест стала сильно отличаться от данных силовых ведомств.

Но в последнее время поступающие в распоряжение президента и правительства цифры и их несоответствие очевиднейшим фактам окружающей действительности, по всей видимости, стали вызывать такое беспокойство у высшего руководства, что об особой роли ФСО (ранее засекреченной) было решено объявить публично.

"Ручная" деградация социологии

После 2012 года, по мере повышения "ручного управления повесткой", перед социологией появились новые задачи. Всё более важное место занимали "формирующие опросы" (это когда в вопросы закладываются "подсказки", подталкивающие респондента к "правильному" ответу). Всё больше надежд возлагали начальники социологов на то, что их прогнозы окажутся правильными в результате альтернативных методов подсчёта голосов.

Именно в этот момент началась деградация ранее респектабельных федеральных социологических компаний. И ФОМ, и ВЦИОМ принялись откровенно подгонять результат опросов под заранее спланированные KPI политтехнологов. А деятельность их стала частью пропаганды, направленной на широкие массы электората. Казалось бы, можно было разделить поляну: грубо говоря, одни рисуют, а другие считают, но направляют подсчёты по правильным адресам. Но – и это закон – деградация управляемой не бывает. И халтурные методы невольно превращают в социологическую туфту весь массив сложнейших и дорогостоящих результатов. В итоге снижается и пропагандистская эффективность – люди перестают верить опросам, и аналитическая: власть перестаёт получать правдоподобные прогнозы развития ситуации. А если ситуация турбулентная, то попросту дезориентируют власть и подрывают её позиции.

Пенсионная реформа окончательно разделила время на до и после: прогнозы результатов выборов ВЦИОМ стали резко отличаться от итоговых. Всё дело в методике: до резкого повышения протестных настроений в обществе тех, кто отказывался отвечать, "размазывали" по вариантам ответов в той же пропорции, что и остальные результаты. После же методика работать перестала, так как все 100% отказавшихся отвечать респондентов уходили в протестные группы ответов. И когда таких стало больше 40–50%, прогнозы стало строить просто невозможно. А социологи продолжали гнать ту самую туфту "под заказчика". Вот тут реальные цифры ФСО с полей стали показывать чуть ли не единственно достоверную картинку.

Наглая ложь и бесполезная статистика

Есть ещё один важнейший источник объективных данных, без которых власть действовать не может, – статистика. И с ней ситуация развивалась аналогичным образом. Пока Росстат находился под контролем тогда ещё первого вице-премьера Антона Силуанова, оказывавшиеся на столе президента Владимира Путина данные об экономике, о положении в стране, о доходах населения корректировались так, как было нужно экономическому блоку правительства. При этом все данные подводились под внешне безупречную математическую модель. Если они не устраивали, то менялась методика и исследуемые показатели, на выходе демонстрирующие уверенный рост.

Между тем "управляемая статистика" стала сама управлять политической повесткой страны. То министр труда, ссылаясь на статданные, сообщит о небывалом росте доходов граждан (после пенсионной реформы). То сама пенсионная реформа оказывается сначала единственно возможным выходом с конкретными положительными результатами в обозримое время, то вдруг выясняется, что обещанные результаты практически ничем не отличаются от спрогнозированных ранее, до "реформы".

В общем, в своём отношении к объективным исследованиям, на которых только и может строиться ответственная политика власти, два восторга – административный и либеральный – нашли друг друга. Обеспечивая цели узких групп – политбюрократической и финэкономблочной – фейковая социология и фейковая статистика поставили под удар сохранение страны.

Глава государства начал, что называется, прозревать. Окончательное осознание того, что страна давно живёт системой отчётов перед начальством, не имеющих ничего общего с реальностью, произошло в период пандемии. Владимир Путин осознал, что слишком многие его представители в регионах либо ничего не умеют, либо не пользуются авторитетом среди населения, либо откровенно решают собственные коммерческие задачи. И это катастрофическим образом отразилось не только на рейтингах региональных князьков, но и на доверии к президенту России.

Режим социологического ЧП

"Опубличивание" роли силовиков как контролёров реальности не панацея. Хорошо известно, что довольно часто возникают кое у кого из них порой проблемы – и с теплотой сердца, и с твёрдостью мышления, и – особенно – с чистотой рук. А деградация "гражданских" форматов социологии и статистики создала, конечно, особо комфортные условия для силовиков, в том числе и для тех, кто хотел бы воспользоваться новыми возможностями, чтобы их "альтернативные" данные помогали бы им решать свои "альтернативные" задачи – кадровые, коммерческие и т.д. Инструмент "силовой социологии" становился иногда дубиной в руках небескорыстных "оборотней в погонах" в борьбе с несговорчивыми главами регионов и отдельными министрами.

…В этом смысле репутация ФСО выигрывает, потому что служба имеет свою специфику. Она полностью сосредоточена на силовой охране власти и социологическое обеспечение воспринимает как часть своей охранной деятельности.

Кстати, главным "компроматом" в отношении "социологов ФСО" в политтехнологических кругах всегда было одно обвинение: то, что они "занижают" рейтинги власти. Предвыборная социология – это всегда большая игра: помимо "грандов" в регионы высаживаются социологи, представляющие те или иные политтехнологические группы, а дальше начинается мельтешение – кто-то пытается собрать реальные данные, чтобы помочь ориентироваться "своим", кто-то – чтобы "закошмарить" конкурентов. По неподтверждённым слухам, "соцопросы ФАПСИ" всегда были направлены на то, чтобы немного "закошмарить" политтехнологов и побудить их к более активной и техничной работе.

Но недавнее публичное поручение правительства – наряду, как можно предположить, с множеством закрытых предписаний – обозначило новый этап. Своего рода режим социолого-статистической чрезвычайной ситуации. Если не чрезвычайного положения.

Как известно, режим ЧП подразумевает временный переход ряда гражданских функций под управление военных. Это не всегда хорошо и не обязательно эффективно, но ЧП потому так и называется, что не оставляет выбора.

Чрезвычайная ситуация не оставила президенту и правительству выбора: лживая статистика и пропагандистская социология прямо работают на превращение кризиса в катастрофу. Приходится призывать военных. И это накладывает на сотрудников ФСО и других силовых ведомств огромную ответственность.

А руководству страны остаётся надеяться, что в целом ведомство останется с "чистыми руками". Как остаётся надеяться и гражданам на то, что рано или поздно их голос будет услышан. И их не волнует, через кого дойдут до Владимира Путина реальные запросы населения. Лучше бы через силовиков, чем через улицу.