Laurael
Царствие небесное ( 1 фото )
Мы ехали в метро чуть меньше получаса: я и две пожилые русские женщины. Хочется сказать «типично русские», потому что всё, о чём будет говориться дальше, мне кажется типично русским. Я слушала их разговор, как обычно, вполуха. Я часто подслушиваю беседы незнакомых людей, замечаю забавно-незавершенные фразы прохожих, с удовольствием вникаю в слова, сказанные не мне. Но сильно смущаюсь и злюсь, когда кто–то открыто, тайно или случайно слушает меня. Есть даже дурная привычка оглядываться по сторонам и понижать тон (мы часто снисходительны к себе).
Я не знаю, кем приходились друг другу мои попутчицы: подругами, коллегами, соседками – или то были просто общительные незнакомки. Не смогу вспомнить и их разговора, его содержание не так важно. Они болтали о простых истинах, чужих судьбах и домашних делах. Моё внимание привлекла лишь одна мелькающая почти ежеминутно короткая фраза – «Царствие небесное». В их беседе то и дело воскресали разные люди, воспоминания о которых приходились к слову. Давно умерших родственников, школьных приятелей, бывших мужей на мгновенье доставали из памяти и тут же снова прятали. Призракам нельзя долго оставаться среди живых. Волшебной поговоркой их отправляют обратно на небеса. По–доброму, с почтением, с душой, но нетерпеливо. «Царствие небесное!» – тон удивительно повседневно-торжественный – произносится суетливо и озабоченно, но в то же время отчётливо, обречённо.
Прошло года два. Как обычно, через время, случайно вспомнив, я вернулась к этому эпизоду и долго рассматривала его с разных сторон. Особенно внимательно – ту маленькую фразу, которая заинтересовала меня своей частотой, отвлекла от мыслей и обычного транспортного досуга. Ту, которую я всегда стеснялась произнести, сторонясь религиозных обычаев. И ту, которая теперь, без прямых ассоциаций с христианством, кажется мне такой нужной.
Вот, как далеко мне удалось зайти, оттолкнувшись от случая в московском метро. Понимание, что мы смертны, в который раз внезапно меня поразило. Ничего не возвращается, даже если остаётся в памяти. Люди навсегда уходят, это дело природы, это всем известный закон. Я часто думаю о смерти, как и, наверное, любой человек. Думаю не со смирением, а с возмущением. Мне не нравится эта идея, особенно ночью, когда спокойствие духа уязвимо, а воображение разворочено, как котлован. А ещё я часто шучу о смерти (только днём) и смеюсь над чужими шутками, а внутри всегда скользит: «Ну это же не смешно, это так глупо и обидно – умереть». Ничего не возвращается. Но в памяти пусть остаётся.
Хорошо бы после смерти испариться на земле и проснуться в царстве небесном. Это я не интерпретирую Библию, я правда думаю, что это было бы классно. Но зачем нам две жизни?
Я не знаю, кем приходились друг другу мои попутчицы: подругами, коллегами, соседками – или то были просто общительные незнакомки. Не смогу вспомнить и их разговора, его содержание не так важно. Они болтали о простых истинах, чужих судьбах и домашних делах. Моё внимание привлекла лишь одна мелькающая почти ежеминутно короткая фраза – «Царствие небесное». В их беседе то и дело воскресали разные люди, воспоминания о которых приходились к слову. Давно умерших родственников, школьных приятелей, бывших мужей на мгновенье доставали из памяти и тут же снова прятали. Призракам нельзя долго оставаться среди живых. Волшебной поговоркой их отправляют обратно на небеса. По–доброму, с почтением, с душой, но нетерпеливо. «Царствие небесное!» – тон удивительно повседневно-торжественный – произносится суетливо и озабоченно, но в то же время отчётливо, обречённо.
Прошло года два. Как обычно, через время, случайно вспомнив, я вернулась к этому эпизоду и долго рассматривала его с разных сторон. Особенно внимательно – ту маленькую фразу, которая заинтересовала меня своей частотой, отвлекла от мыслей и обычного транспортного досуга. Ту, которую я всегда стеснялась произнести, сторонясь религиозных обычаев. И ту, которая теперь, без прямых ассоциаций с христианством, кажется мне такой нужной.
Вот, как далеко мне удалось зайти, оттолкнувшись от случая в московском метро. Понимание, что мы смертны, в который раз внезапно меня поразило. Ничего не возвращается, даже если остаётся в памяти. Люди навсегда уходят, это дело природы, это всем известный закон. Я часто думаю о смерти, как и, наверное, любой человек. Думаю не со смирением, а с возмущением. Мне не нравится эта идея, особенно ночью, когда спокойствие духа уязвимо, а воображение разворочено, как котлован. А ещё я часто шучу о смерти (только днём) и смеюсь над чужими шутками, а внутри всегда скользит: «Ну это же не смешно, это так глупо и обидно – умереть». Ничего не возвращается. Но в памяти пусть остаётся.
Хорошо бы после смерти испариться на земле и проснуться в царстве небесном. Это я не интерпретирую Библию, я правда думаю, что это было бы классно. Но зачем нам две жизни?
Взято: Тут
407