"С нариками проще, чем с алкашами": рассказ сотрудника реабилитации ( 3 фото )

Суть моей работы заключается в помощи и сопровождении клиентов реабилитационного центра по программе. По сути, я кто-то типа няньки в детском саду для взрослых дядь, пристрастившихся к выпивке и наркоте.

Ровно шесть дней назад я ушёл из организации. Это была частная некоммерческая структура. Пришёл момент идти дальше, да и выгорел я в очередной раз, уже, думаю, основательно.

Это нереально в таких условиях сохранять твёрдое желание помогать и мотивацию на работу.

По сути, я там эти два последних года почти жил безвылазно, очень тяжко все это дело вывозить 24/7. Выходные и отпуска не очень помогают.

О программе. Она включает в себя все компоненты так называемого терапевтического сообщества, плюс религиозный компонент. Основной упор идёт на работу с клиентами по всем сферам жизни — биологической, психической, социальной и духовной сфере. Люди приезжают разной степени разрушенности, поэтому эффективность зависит на 90% от самого клиента и его желания выздоравливать.

Если прибывает тело, которое ни коим образом проблем не видит никаких, винит весь мир в том, что он под забором оказался, и недоумевает, как он сюда попал, то помочь такому человеку становится в разы сложнее.


О пациентах. Могу сказать, что классические алкоголики — самая трудная и непрошибаемая категория клиентов. Это эдакие усатые дяди-кузьмичи, которые до последнего будут считать, что у них все в порядке жизни, и будут всеми силами пытаться сохранять видимость того, что они особенные, и всё у них хорошо.

С наркоманами проще, намного меньше иллюзий по поводу своего положения.

О буйных. Был случай: привезли одного дядю после запоя, вроде, на первый взгляд нормальный мужичок, тихий, спокойный. А наутро началось веселье. Дядя стал искать газовые шкафы, чтобы приготовить себе завтрак (в спальне, где тупо кровати стоят), общаться с фотографиями на буклетах, искать какие-то несуществующие украденные вещи свои и лазить по чужим тумбочкам.

На тот момент это был мой первый такой случай в опыте работы, и мы с напарником сначала слегка удивились, а потом, ожидая скорую психиатрическую, стали играть с чуваком на его волне, это его успокаивало. До этого он чуть ли не драться лез, а, как мы стали с ним про его глюки болтать, сразу угомонился и подобрел, да и мы как-то градус напряги снизили. А в итоге его после психушки опять к нам привезли, уже отошедшего и тихого.

О рецидивах. Рецидивы происходят регулярно. Но могу сказать, что у тех, кто доходит программу до конца, такой процент гораздо ниже, чем у тех, кто убегает или уходит раньше.


О запущенных случаях. Самая жесть — это переспайсованный мальчик с шизофренией, разговаривающий с облаками и ходящий по отделению в велюровом костюме, обливаясь мамиными духами. Курил из 5-6 разных пачек сигарет, под настроение. Сам по себе очень вредный и заносчивый тип, считающий себя кем-то типа терминатора, при этом будучи толщиной со спичку. Ещё один парнишка был, тоже с шизой. Пару раз курнул спайсов, и кукушка съехала, замкнулся, ну его родители в психиатрическое сдали, а там его и залечили безвозвратно. Собирался подушки из тополиного пуха продавать на красной площади, с животными там в свинарнике тусовался постоянно, поросёнка кока-колой поил и собакам куриное филе покупал и жарил. Ну и дед был один, который не соблюдал элементарные правила гигиены, говорил, что мы его родственники, что он уже с нами пару лет живёт, хотя приехал два дня назад. Ни о какой реабилитации с такими речи и не шло, они просто у нас жили, а мы старались их структурировать по минимуму.

О препаратах. Препаратами мы никого не лечили. Люди обычно после детокса приезжали, ну а так, у нас психиатр есть штатный, кому необходимо было — прописывал там колеса всякие, от бессонницы и так далее.

О причинах зависимостей. Зависимость от скуки не приобретается, обычно за этой болезнью всегда стоит глубокий пласт социальных, семейных и психологических проблем, спасаясь от которых люди бегут в вещества. У большинства неполные семьи, неблагополучный круг общения либо же ещё какие-то деструктивные моменты биографии. Либо безразличные, либо, наоборот, сверхопекающие родители.

И неважно, человек этот охранник с окраины Подмосковья или сын олигарха, у всех одинаковые проблемы.

О самом сложном в реабилитации. Принятие своего бессилия перед проблемой. Признание себя зависимым. Для тех, кто ещё это отрицает. Ну а в целом там легко ничего не даётся, каждый день приходится себя превозмогать, начиная с распорядка дня и заканчивая признанием своих провалов, осознанием своего дна. Потом продолжаем поддерживать и направлять человека по выздоровлению. Ориентировать на прогресс, обрисовывать перспективы, поправлять ошибки.

О судьбе подопечных. Со многими из тех, кто доходил до конца, и по сей день поддерживаю тёплые отношения, общаемся, встречаемся, дружим. Кто-то из них оставался в организации помогать, потом и работать начинали.