Гэдээровские елки и дефицитная колбаса: как мы встречали Новый год в детстве ( 7 фото )

Сотрудники Mail.ru Group рассказали нам личные истории из детства: пока вспоминали, вновь закружились в ностальгическом вихре предновогодних чудес. Делимся настроением: даже если снега на улицах маловато, праздник не отступит!


Елочный базар в Таллине, 1980 год

Сергей

Готовиться к Новому году в нашей семье начинали где-то за месяц, в это время начинали искать и покупать подарки. Их специально не паковали в бумагу, а складывали в праздничные пакеты. Вообще дней до Нового года не считали, но ожидание праздника и так чувствовалось в воздухе.

А недели за две покупали живую елку. Шли на елочный базар (не рынок, а именно базар!), когда были настроение и время, обычно компанией — с родителями или родственниками. За елками иногда была очередь, но стоять в ней не было скучно. Вокруг елок пахло хвоей и смолой, а сам базар был освещен разноцветными фонариками (обычно мы приходили вечером). Все это придавало очереди за елкой особый, праздничный смысл.

Попав внутрь, за изгородь базара, мы выбирали елку, старались осмотреть все углы. Иногда, если мы припозднялись с походом или привезенная партия была уже распродана, удачный экземпляр найти не удавалось. Тогда или ждали следующего привоза, или же шли на компромисс — брали лысоватую с одной стороны елку и ставили ее к стенке так, чтобы изъяна не было видно. Продавцы измеряли высоту дерева специальной рейкой — так определяли стоимость. После мы связывали лапы ели мохнатой пеньковой бечевкой со стоящей на выходе с базара бобины и торжественно несли символ праздника домой. Идти нужно было минут 15. Да еще и лифта в доме не было, и на третий этаж елку заносили сами. Дома ее клали на балкон.

За несколько дней до праздника елку водружали в ведро, заполненное детскими пластмассовыми кубиками, чтобы она стояла. Со временем у нас появилась специальная подставка — ведерко с подпорками и зажимами для ствола. Мы наливали в него воды, а потом, чтобы ель меньше осыпалась, стали добавлять сахар и тройной одеколон (об этом прочитали в одном журнале). Само ведро закрывали белой простыней — будто снегом.

Игрушки и мишура хранились в двух фанерных ящиках от почтовых посылок с загадочными штемпелями. Стеклянные елочные игрушки были переложены газетой, а мягкие украшения, мишура, «дождик» и «фонарики» лежали в пакетах. Украшения были разные — шары, фигурки людей и животных, какие-то геометрические конструкции из стеклянных трубочек. Среди них попадались игрушки, доставшиеся нам еще от прабабушки. Там же была красивая жестяная коробка от подарка, полученного моей мамой в детстве на кремлевской елке. На коробке были нарисованы Дед Мороз со Снегурочкой и первый искусственный спутник Земли — его запустили как раз в том году. В отдельной коробке был набор игрушек гэдээровского производства — стеклянных, с матовым блеском, а поверхность некоторых была заткана перевитой золотистой проволокой. Там же лежала и блестящая островерхая макушка для ели. Позже у нас появилась еще и электрическая гирлянда с разноцветными лампочками на прищепках.

Наряжали строго по порядку: сначала вешали электрическую гирлянду, потом — игрушки. Если ель была среднего размера, то украшений как раз хватало — не слишком много, не слишком мало.

Развесив игрушки, пускали лучи из мишуры сверху донизу, а еще делали из нее же несколько поперечных поясов. Довершал елочный наряд «дождик», струившийся с макушки. Вниз под елку ставили пластмассовых Деда Мороза со Снегурочкой. Когда у нас появился еще один Дед, то и его тоже — чтобы никому из них не было скучно.

Потом украшали комнату — развешивали несколько гирлянд, под люстру вешали блестящие «фонарики». Во второй комнате ставили маленькую искусственную елочку, для которой был свой набор миниатюрных игрушек и такой же миниатюрный Дед Мороз.

Несколько лет на Новый год мы ставили вазу с вымоченными в соляном растворе ветками и оттого будто покрытыми красивым «инеем» — на них вешали стеклянные шары пастельных тонов.


31 декабря все обычно работали, но недолго — только в первую половину дня. Потом собирались дома и начинали готовиться. Мужчины раздвигали стол, накрывали скатертью, доставали белые с золотым ободком праздничные тарелки, мельхиоровые столовые приборы, и солнечно-желтые заграничные салфетки. Ставили на стол шампанское и кувшин с морсом. Салатницы уносили на кухню, где женщины готовили угощения. Салаты были разные, но как бы ни было плохо в стране с продуктами, среди них почти всегда был оливье. Только компоненты менялись в зависимости от ситуации: иногда в состав входило мясо, а иногда — докторская колбаса. С тех пор оливье мне так и не надоел — он ассоциируется с Новым Годом. В духовке запекалась до золотистой корочки курица — главное блюдо праздничного стола. На столе также обязательны были бутерброды с красной икрой, разложенные на тарелочке из расчета по одному-двум на каждого празднующего. К чаю были запасены торт и конфеты.

Все это время был включен телевизор, он вещал фоном. Обычно показывали какой-то старый полюбившийся фильм — «Карнавальную ночь», например.

За полчаса до Нового года все переодевались в праздничные наряды и садились за стол. Чуть закусывали и бокалом сока, газировки или вина провожали год старый.

Шампанское открывали и разливали по бокалам только за пять минут до полуночи. Включали телевизор погромче, смотрели и слушали бой курантов и с 12-м ударом поднимали бокалы за наступивший год. Через полчаса уже начинал трезвонить домашний телефон — родственники, знакомые поздравляли родителей, да и они сами звонили с поздравлениями.

После этого пили чай. На этом моменте детей, к коим в то время относился и я, уже начинало клонить в сон. Родители укладывали нас спать, а сами продолжали отмечать.

Зато утром под елкой загадочным образом оказывались подарки — их, конечно же, приносил Дед Мороз. Пару раз я даже писал ему письмо с просьбой подарить мне то, что я хотел, и Дед Мороз как мог выполнял пожелание. Даже когда мы отмечали Новый год у родственников, подарки все равно каким-то образом пробирались в запертую квартиру. А один раз Дед Мороз прислал мне телеграмму с поздравлением — печатными буквами на узкой полоске необычной желтоватой бумаги. Это было чудо! Правда, через какое-то время я увидел, что очень похожая на ту полоску кромка имелась у хранящихся на антресолях обоев, оставшихся после ремонта. А печатная машинка была у нас дома. Но телеграмма все равно для меня была настоящая.

В самих подарках обычно были игрушки и что-нибудь сладкое, так что под праздники я обычно с излишком наедался конфет. А вот мой двоюродный брат откладывал все полученные сладости и ел их в течение полугода. Я в этом не мог его понять, ведь праздник на дворе, а значит, жизнь должна быть радостной и сладкой — здесь и сейчас.


Дети наряжают новогоднюю елку в преддверии нового 1984 года

Алина

Ожидание праздника зависело от настроения. Иногда расстроишься из-за чего-то и все — никакого Нового года не надо, ничего не радует. А иногда наоборот — ходишь, как дурак, и дни зачеркиваешь на календаре.

Чаще всего мы с младшим братом были на низком старте уже первого декабря: в магазинах полно украшений и вкусностей, хочется поскорее все скупить и наслаждаться красотой праздника. Однако мама была против таких ранних сборищ, и елку с игрушками мы доставали в последние выходные перед Новым годом, к большому нашему сожалению.

Елка была у нас «семейная»: из поколения в поколение, конечно, не передавалась, но пару-тройку праздников с нами провела. Я всегда была за искусственную — при выборе можно разгуляться на славу: хочешь зеленую, хочешь розовую, хочешь с огоньками сразу или без них, толстую или тонкую, сразу со снегом и т. д. А вот причину выбора настоящего дерева, сколько бы ни бывала в гостях у друзей, ставящих живые елки, никак не могла понять: ветви не такие густые, хвоя осыпается, да и пойди придумай еще, как установить. Единственный плюс — аромат. Но ведь можно купить «вонючку» с запахом хвои и все — готово.

Игрушки, как, наверное, и у всех, хранились в больших коробищах и вне сезона уезжали в гараж (поэтому мы так радовались, когда папа наконец-то собирался ехать в гараж — значит, за игрушками). Внутри этих коробок была куча мала: бусы, гирлянды, шары — все вперемешку. Открываешь, а там уже что-то разбилось или запуталось так, что не спасти. Поэтому этап разделения игрушек был не самым веселым.

Украшали не только елку, а все, что попадется под руку. Думать особо не нужно было: хватаешь игрушку и идешь по дому в поисках лучшего места. Первым делом наряжали пса — и он сидел весь в мишуре, в колпаке Деда Мороза, пока мама не спасала его от праздничной участи.

31 декабря первую половину дня проводили на кухне с ножом в руках: сидишь и с усердием нарезаешь салатики идеальными кубиками или полосочками, чтобы на столе все было красиво, а мама оказалась довольна.

Папа обычно уходил в магазин, докупал по мелочи: что-то для блюд, напитки и фрукты (потому что мандарины в нашем доме дольше пару часов не сохранялись — даже если их было несколько килограммов, наши с братом животы принимали все), а потом привозил бабушку к нам домой. А еще — наверное, многие папы так делают — просто валялся на новогоднем диванчике, ожидая отмашки раздвинуть стол, поставить стулья или выполнить другие «перестановочные» дела.

Готовка длилась часов до шести вечера. Главным блюдом, конечно, был царь-салат — оливье. Мы, правда, называли его «зимним» салатом. И, конечно, гора мандаринов! Остальное было каждый раз разное — пицца, курица в духовке, какие-то непонятные мамины салаты и другое, на что я даже внимания не обращала, ведь у меня личный «тазик» оливьешки.

Потом были пару часов для встречи с друзьями: мы с братом шли каждый в свой тусовочный район для предновогодних поздравлений одноклассников. Но потом всегда возвращались — все-таки Новый год был семейным праздником. Гостей мы приглашали нечасто, отмечали в спокойной обстановке с родными.

После нашего возвращения дома уже пахло горячим, мама бегала туда-сюда, пытаясь подобрать хороший наряд, папа двигал столы, бабуля радостно им что-то рассказывала, поглаживая песика. Обязательным делом было найти намордник для Рика, потому что даже больше, чем хорошо покушать, он любил от души поорать на салюты. Нам с братом одеваться долго не приходилось, поэтому, управившись минут за 15, мы садились играть в компьютер, периодически отвлекаясь на помощь маме.


Дед Мороз и Снегурочка поздравляют трехлетнюю девочку с наступлением нового 1986 года

Все готово было уже часов в 11 вечера. Стол украшали новогодние салфетки, свечи, игрушки, маленькая гирлянда. А еще был такой смешной колпачок в виде головы гнома на бутылке. До речи президента по телевизору оставался час, и наступал тот момент, когда не знаешь, что делать — поесть или все-таки подождать, а то наешься, напьешься еще до Нового года, и все. Но кушать-то уже так хотелось!

Сразу после того, как поедим и послушаем мистера президента, дарили подарки. В полночь под куранты все загадывали желание (бумажки не сжигали, так как однажды кто-то ими очень сильно подавился, и было уже не до праздника), доедали все, что хотели доесть и бежали в комнаты, чтобы достать из секретного места заветные подарки родным. Самым больным воспоминанием, связанным с подарками, стала новость, что с родительских работ коробки с конфетами мне больше не положены, ведь я выросла. А вот мой брат еще четыре года получал эти коробки! Мне было максимально обидно, что меня обделили!

Все яркие воспоминания из детства о Новом годе сливаются в одно: ощущение любви, единства, заботы, семейных шуток и объятий. И все это, конечно же, под громкий лай Рика (даже через намордник) на стреляющие салюты за окном.

Екатерина

В нашей семье подготовка к Новому году начиналась примерно за две-три недели до праздника. Сейчас уже плохо помню, считали ли мы дни до праздника, но уверена, что считали. По-моему, у нас даже был календарь с обратным отсчетом.

У нас была искусственная елка на все времена. Она хранилась в чемодане на застежках с болтиками, которые надо было долго крутить, чтобы открыть. В том же чемодане лежали и игрушки. Они все были такие советские — фигурки каких-то персонажей, зайчики, шишки, конфеты. Часть из них — с блестками. Это сейчас все аккуратные, в одном стиле, по цвету друг с другом сочетаются, а тогда был другой подход. Чемодан пылился под моей кроватью в самом дальнем углу. Ритуал всегда начинался на первой или второй неделе декабря, когда мы всей семьей расчищали доступ к этому чемодану, убирая километры и килограммы пыли. А потом я крутила эти болтики-шурупы. Уже это дарило ощущение магии.

Каждый год неизменно доставали потрепанную инструкцию. Сначала ставили основание — главную палку, а потом начинали наряжать все вместе. Каждый из нас отвечал за свой ярус елки — папа за большие нижние, мама с братом за средние, я за самые маленькие. Так у нас и получалась наша елочка.

Мне всегда не терпелось все сделать в один день — и елку поставить, и игрушками ее украсить. Но, как правило, это был основательный процесс — он мог делиться на два дня. Иногда родители разрешали в первый день повесить на елку только несколько игрушек.

Надо было обязательно повесить все игрушки из чемодана, чтобы ни одна не осталась. Обкрутить все ярусы мишурой и гирляндой, сверху все это украсить «дождиком», вниз положить килограммы ваты, да побольше — сейчас бы я такое ни за что в жизни не поставила себе, но тогда это было шедевром.

Украшали не только елку. Практически все, что можно, любую поверхность обматывали мишурой. На настенные ковры хаотичным образом крепили гирлянду. Я уговаривала папу повесить гирлянду на люстру, чтобы она расходилась по углам и получался шатер. На такое никто никогда не соглашался, но когда я немного подросла, пролоббировала идею, и папа мне помог ее частично реализовать.


1971 год

31 декабря даже страшно описывать. Это действительно была суета. И начиналась она даже раньше, мне кажется. Папа всегда в большом чане делал плов, мама бегала с салатами из комнаты на балкон и обратно. Я просыпалась, а дома уже были гости — все дружно чистили картошку, резали огурцы и колбасу, делали бутерброды со шпротами и с икрой — куда же без них. У папы был, можно сказать, каталог засолок на все времена — шли на балкон, доставали банки со своими помидорами, огурцами, лечо. Брат вроде бы в этом не участвовал, играл в компьютерные игры. А еще, само собой, с утра до вечера по всем каналам крутили «Иронию судьбы».

А главным блюдом был, скорее всего, холодец, потому что подготовительные работы по нему начинались за несколько дней до праздника. И, кажется, он делался в каких-то неограниченных количествах, потому что примерно раз в час мама бегала на балкон за новым подносом. К сожалению, я его так и не смогла полюбить.

Потом доставался классический складной стол. У нас с папой была почетная миссия его расставить, а уже лично у меня — его накрыть и носить салаты с кухни. На Новый год доставали два специальных набора столовых приборов, которые родителям подарили на свадьбу. Один из них при переезде от родителей перекочевал ко мне, потому что «надо же ребенку хотя бы вилки с ложками дать». Сейчас даже не помню, где они хранились и откуда доставались, но меня всегда просили разложить их на столе.

Еще у нас был сервант, в нем стояла лучшая посуда — фужеры, стопки, чайные пары, тарелки, соусницы, графины. Это даже не на каждый праздник доставалось. И я больше нигде не видела такую посуду, как в этом серванте — как будто медную.

С салфетками вообще отдельная история. Кажется, они выставлялись в качестве декорации: упаси боже салфетку использовать по назначению — испортить красоту! Были такие желтые тряпочки у каждого гостя, которые всегда старательно стирались и отглаживались.

Мы почти никогда не встречали Новый год только своей семьей. Это всегда была большая компания друзей семьи. Могли «кочевать» по разным квартирам. Сначала праздновали у нас, потом у друзей, по пути собирали всех соседей, во дворе водили хороводы вокруг елки. Мама всегда приносила из школы костюмы снеговика, Снегурочки и Деда Мороза, и всегда кто-то наряжался. Мы катались с горок, играли в снежки, зажигали бенгальские огни. Потом шли к кому-нибудь, кто ближе живет — греться.

А еще на все праздники (и на Новый год, конечно же) у нас была традиция. Благодаря моей маме почти со всеми праздниками меня поздравляли домовенок Кузя, Синичка, Зайчик, Гномик и еще кто-то. Не все сразу, конечно. Но иногда было и несколько. Всегда по праздникам я просыпалась и под подушкой находила подарки от кого-то их моих «друзей». А в Новый год подарки от них были целый день. Утром от домовенка, днем в сапог на входной двери — от синички, вечером — от Деда Мороза. Это было действительно как в сказке. При этом я никак не понимала, как мама это делает. Потому что однажды я сидела напротив рождественского сапога на двери чуть ли не весь день и хотела увидеть синичку, как она летит с моим подарком. Но стоило моргнуть, и подарок появлялся как будто сам собой.

Я всегда просила у Деда Мороза энциклопедии. Я не помню, чтобы писала ему письма, но помню, что загадывала коллекции книжек «Я познаю мир» и «Хочу все знать».

Самое яркое воспоминание сложно выделить. Наверное, с самого детства я очень люблю салюты. И салюты на главной площади города или во дворе — самое сказочное, что больше всего запоминается.


Ольга

Я не помню, чтобы считала дни до Нового года. Обычно к концу года (и четверти) я была достаточно занята подготовкой к экзаменам и отчетным концертам в музыкальной школе и борьбой за четвертные оценки. «Отпускало» меня только после школьной елки или, в более старшем возрасте, после новогоднего «Огонька».

Поскольку у меня было советское детство, то подготовка к Новому году начиналась очень загодя. В основном, конечно, это касалось праздничного стола. Родители получали «заказы» с редкими в стране баночками бразильского кофе, чаем «со слоном» и баночками с майонезом. Мой дедушка ездил в Москву за дефицитной колбасой или мясными деликатесами и каждый раз чувствовал себя добытчиком. Другой дедушка, который жил в Одессе, присылал невероятные конфеты в блестящих обертках, и мы с сестрой, не в силах противостоять искушению, потихоньку «таскали» их из огромных пакетов.

Вообще, для сервировки праздничного стола надо было «доставать дефицит» — став постарше, я тоже принимала в этом посильное участие. Например, отыскивая в магазинах не просто сладкую газировку вроде «Буратино», а появившуюся тогда «Пепси» или «Фанту». За ними тоже надо было стоять в очередях. Так получилось, что переезд родителей в новую квартиру и мое появление произошли с разницей в пару месяцев. К первому Новому году в этом доме родителям удалось достать огромную, под потолок, гэдээровскую искусственную елку. Коробка с ней была не менее гигантской и хранилась в раз и навсегда отведенном для того месте: в кладовке у входной двери, в самом низу, сразу под полкой с бачком для кипячения белья.

Я не очень хорошо помню, как поступали, когда я была совсем маленькой. Но когда я стала школьницей, елка доставалась из кладовки и собиралась достаточно поздно, за день или за два перед Новым годом. Она ставилась в угол в большой, родительской, комнате рядом с балконной дверью и привязывалась веревочкой к стояку батареи, чтобы не падала. Очень долго под елкой не было Деда Мороза, пока однажды я сама не купила его на Елочном базаре в нашем городском «Детском мире». До сих пор помню, что стоил он тогда 1 рубль 20 копеек (четыре школьных обеда). К сожалению, Снегурочек то ли не выпускали, то ли не завозили в наш «Детский мир», поэтому в пару к Деду Морозу сажалась какая-либо из моих кукол.

У мамы была традиция — каждый год покупать несколько елочных игрушек. Начиналось все с того, что после того, как открывался (и достаточно поздно, насколько я помню), елочный базар, где в черных пластиковых корзинках лежали горы стандартных шаров и шишек, мы ходили на них смотреть. Сначала с мамой, потому что мой детский сад был расположен как раз напротив «Детского мира». Потом, когда я стала старше, с моими подругами. Мы ходили, рассматривали игрушки, запоминали цены. В один из вечеров мы с мамой шли за покупками, приходили и покупали несколько игрушек, которые нравились нам обеим.

Помню, однажды мама поддалась на мои уговоры и купила необычный, очень красивый и недешевый стеклянный колокольчик. Он был настолько волшебным, что я не смогла заставить себя отдать его маме и сама несла его в руках домой. Увы, почти у самого дома я поскользнулась, и колокольчик разбился.

Старые игрушки хранились на антресолях, в чемодане. В чемодан были вложены две обувные коробки: длинная и узкая — для елочных гирлянд, и большая — для игрушек. Сначала мы с папой проверяли гирлянды. Их надо было распутать и разложить на ковре. Часто гирлянда не желала работать с первого раза, и тогда папа проверял провода, маленькие лампочки, менял перегоревшие, ремонтировал крепления. Это была самая обычная гирлянда — имитация свечек, которая была в каждом доме. А когда мне было шесть лет, бабушка подарила настоящее чудо — гирлянду в виде пластиковых фонариков, предмет зависти моих подруг. Она до сих пор со мной.

После того как на елку вешали фонарики, наступала пора для украшения. Игрушки крепили на разогнутые канцелярские скрепки. А заключительным шагом был «дождик». Мишура же считалась в семье украшением для новогодних нарядов, но не для елки. Вообще родители давали нам с сестрой полную свободу творчества. Хотите рисовать гуашью на стекле? Рисуйте, сами мыть будете. Хотите нарезать снежинок и прилепить на окно на мыло? На здоровье. Но это не было какой-то традицией, лишь нашим желанием.

31 декабря дома творился традиционный для этого дня хаос. Мама ставила тесто на пироги — кастрюля с опарой, закутанная в мою старую шубку, стояла у батареи в комнате родителей, рядом с дверью на лоджию — это порождало массу логистических проблем. Тесто нельзя было студить, но часть продуктов хранилась на лоджии. А кулебяка с капустой считалась главным новогодним блюдом в нашей семье. Равно как и жареная курочка. Не могу сказать, что курица редко появлялась в семейном меню, но в Новый год она как будто была вкуснее. Ну и конечно, как и положено, в Новый год на столе был и салат «Оливье», горошек для которого тоже надо было «доставать», и «селедка под шубой», про рецепт и чередование слоев в которой регулярно шли жаркие дебаты, и дефицитная сырокопченая колбаса, и не менее дефицитные шпроты, и болгарские маринованные огурчики.


Днем обязательно приходил почтальон с телеграммой от наших родственников из Тюмени — телефона тогда ни у нас, ни у них еще не было. Меня, как самую младшую, посылали в магазин за хлебом. Днем мама отправляла нас с сестрой поспать, чтобы мы могли нормально продержаться ночь, но обычно заснуть не удавалось ни мне, ни ей.

Ближе к вечеру с антресолей добывался огромный полированный «праздничный» стол. К нему прикручивались ножки, на свет из шкафа появлялась белая крахмальная скатерть и салфетки с гроздьями рябины, вышитые моей любимой тетушкой, маминой сестрой. Я очень любила сервировать стол: небольшие чешские тарелочки с позолотой по краю, мельхиоровые столовые приборы, подаренные родителям на свадьбу, и хрусталь — какой же советский Новый год без хрусталя? Мы с сестрой каждый раз решали очень важный жизненный вопрос: как именно складывать салфетки?

Новогодние праздники, когда к нам присоединялись гости, или в гости ездили мы, я могу пересчитать по пальцам. Но все такие праздники были очень веселыми и шумными — верховодила организацией в таких случаях моя тетка Аллочка, певунья, хохотушка и матерщинница, умевшая из морковки и огурца изобразить невероятной красоты розочки для украшения салата. Новый год с тетей Аллой, в отличие от чисто семейных посиделок, всегда включал в себя песни (у нее был очень сильный, красивый голос) и непременные танцы. Мы, дети, достаточно быстро оказывались предоставлены сами себе, что было нам только на руку.

Когда новогодний «Огонек» заканчивался, глаза слипались и в меня больше не помещалось ни кусочка, наступал черед самой главной семейной традиции. Перед тем, как идти спать, каждый из членов семьи оставлял под елочкой свой тапочек. Именно в этот тапочек (на тапочек, под тапочек, рядом с тапочком) и приносил в новогоднюю ночь подарок Дедушка Мороз. Настоящий невидимый Дедушка Мороз, а не его помощники-актеры, которые выступали на утренниках или ходили по квартирам. По крайней мере, именно так мне объясняла мама.

Мы с сестрой никогда не писали письма Дедушке Морозу, потому что он всегда сам лучше знает, что нужно подарить (еще бы, попробуй достань детскую «хотелку» во времена тотального дефицита!). Подарки бывали очень разными. Однажды под елочкой нашлась японская фирменная куртка, у которой отстегивались рукава. В другой раз это была игра «За рулем».

Я сейчас и не помню толком, что именно мне дарили — помню только предвкушение праздника, ожидание волшебства. Кстати, эту традицию (ставить тапочки под елку) мы с сестрой принесли и в наши семьи. У моих взрослых племянниц пока нет своих детей, но как знать, может, традиция продолжится и в следующем поколении.

Когда родители и гости ложатся на один диван, потому что больше негде (причем не вдоль, а поперек, подставив стулья под ноги). Когда мы с сестрой ложимся спать вдвоем на ее кровати, а наша двоюродная сестричка занимает мою кровать — это здорово и весело, и мы еще долго хихикаем перед тем, как заснуть. Когда наутро все вместе идем к городской елке и поздравляем всех, кого встретим, а они поздравляют в ответ нас. А впереди еще долгие каникулы, елки в любимом ДК от маминой работы, и сладкие подарки в картонных сундучках с двумя снеговиками. А еще — это наш первый совместный с мужем Новый год и шарики, которые мы достаем из старого чемодана, снятого с антресолей. И его: «А вот этот шарик у нас дома тоже есть. И этот. И такая сосулька».