...Они сказали клятву ( 6 фото )

Если вы всерьёз заинтересуетесь феноменом советского детского кинематографа, то рано или поздно обнаружите внутри это общирного, мало исследованного континента любопытный субжанр изощрённых издевательств над первой любовью.




Не просто портретирование первых душевных потрясений мальчишек, обнаруживших, что в мире есть девочки – более того, одна-единственная, «та самая» девочка. Но именно злобное садистское вышучивание, высмеивание, издевательство над мальчиками, вдруг ощутивших себя юными мужчинами.

Обратные ситуации, когда девочка влюбляется в мальчика, в советском кино тоже случались. Но их было совсем, совсем мало. Я, наверно, и десятка не вспомню. А «издевочный» фильм про девочку, кажется, вообще только один: бравурное произведение Владимира Грамматикова «Шла собака по роялю», о котором я в своё время подробно писал. Девочковая первая любовь в советском кино, как правило, тоже несчастливая, однако режиссёры – за единичным исключением - всё же сочувствуют своим героиням.

Так вот, возвращаясь к субжанру «вы посмотрите на малолетнего идиота». Тут эталоном может служить дебютный фильм Элема Климова «Жиних», а высшей точкой развития популярная у людей чуть младше меня трешевая телекинокомедия «Приключения Петрова и Васечкина», но я хотел бы отметить одесскую короткометражку Валентина Козачкова «Валерка, Рэмка, плюс...» по рассказу Радия Погодина «Мы сказали клятву». Сам по себе Валентин Козачков заслуживает подробного разговора в связи с более чем симптоматичными фильмами «Если есть паруса» и «Тигры» на льду», но сейчас давайте обратимся к его работе 1970 года.

Как вы, наверно, знаете, на творчестве Радия Погодина паразитировал Радомир Василевский, сделавший по текстам этого прекрасного писателя один хороший фильм и восемь посредственных. Но, вот, Козачков тоже хотел и один раз попытался. Поскольку следующая короткометражка этого режиссёра удивительнейшим образом напоминает новеллу Радия Погодина «Алфред», но экранизацией не являтся, можно предположить, что писатель остался недоволен интепретацией своего рассказа и отказался от сотрудничества с Козачковым.

Я рассказ читал в детстве, фильм смотрел в отрочестве. Фильм мне не понравился, но я свою неудолетворённость неотрефлектировал, тем более, что и просмотренная тогда же телевариация «Кирпичных островов», выполненная Василевским, ничего, кроме раздражения, не вызвала. К слову, позже я и без повторного просмотра «Рассказов о Кешке и его друзьях» сообразил, чем фильм плох. Книга рассказывала о сломе коммунальной идиллии: в 1959 году все инфантилы сталинских бараков вдруг резко повзрослели и разошлись в разные стороны, в новые отдельные квартиры. А фильм демонстрировал нам коллизии 50-х годов в реалиях поздних 70-х. Естественно, этот анахронизм коробил. Но что именно было плохого в «Валерка, Рэмка...» я по памяти разобраться не мог. Пришлось пересматривать фильм.




Сюжет напоминать не буду. Кто знает, тот знает, а остальные, если хотят, пусть сами смотрят. Скажу лишь, что девочка Катя там прелестна и утончённый фантазёр Валерка очень хорош. Нехорошо лишь стремление режиссёра рассмешить нас любой ценой за счёт буйного комикования рыжего Рэмки. Этот мотор сюжета непрерывно фонтанирует разноообразными идеями, кричит, машет руками и забивает кадр. Разумеется, его напарник Валерка, исполняющий роль Пьеро при этом взбесившемся Арлекине, выглядит законченным идиотом.

Режиссёр приглашает убедиться, что десятилетний мальчик, разглядывающий картинки в шикарном библиофильском издании «Ромео и Джульетты» и вздыхающий по ровеснице с бантами и в белых гольфах, в высшей степени нелеп, а его попытки привлечь внимание объекта своего томления просто не могут не закончиться позором.

Я был удивлён. И, разумеется, тут же перечитал новеллу, ибо странно предполагать этакие кири-куку у деликатнейшего и тончайшего Радия Погодина. В самом деле, ничего подобного у Погодина нет. Вся история рассказана из перспективы Рэмки, который отнюдь не рыж, напротив, черноглаз и обладает брутальной внешностью. Катя ему нравится, но он джэнтльменски уступает место своему товарищу, который первый заговорил о своём чувстве – в фильме же веснушчатый живчик Рэмка никак не может понять, что его приятель вообще находит в Кате, и потому соперничество в парке на качелях выглядит просто проявлением тупости. Да, и размышление умной Кати о том, что Рэмка замечательный, а Валера неплох, в фильме звучит диковато – это суждение никак визуально не обосновано, ибо в кадре Валера трепетный и нежный, а Рэмка просто «духарной малый».

В общем, оказалось, что новелла о том, что взрослые, не желающие всерьёз воспринимать чувства детей, толстыми подошвами вытаптывают то, что могло бы расцвести чудесным цветом, а фильм о том, что у детей и чувств-то никаких нет, одни дурацкие игры, сплошное притворство, выпендривание на пустом месте.

Есть в фильме и другие расхождения с рассказом, но они не так важны.

Я не сторонник прямых экранизаций. Мне нравится, когда фильм не буквально воспроизводит литературную основу сценария (буде такая основа имеется), а интепретирует исходную идею как-то по-новому. Но вот так изгаляться над исходным сюжетом, намеренно (или неосознанно, по глупости) выворачивая авторский посыл наизнанку – нет, это не есть хорошо. Это неправильно и попросту дурно.