Зависть к чужой охоте ( 1 фото )

Щука завистлива к чужой охоте, я в этом убедился. Пара окунишек на «тандем», за раз!

Сегодня я на протоках зоны затопления. Двигаюсь вдоль береговой травки и время от времени проверяю теплую воду блесной. Исчерпав запас ходовых и проверенных колебалок, перехожу на вертушки и воблеры. А потом в дело идут какие-то экзотические желеобразные черви (слаг, что-ли?), подсмотренные в рыбацких дисках, но потом оставляю эти изыски спортсменам, профессионалам. Я не совсем ретроград и что-то полезное для себя беру, применяю. Сейчас много всяческой литературы-пособий, полезной, безусловно, но нет желания ломать голову над всеми этими дорогими новинками, поскольку, в отличие от профессионалов, чаще узко направленных (спиннинг, например), люблю рыбалку самую разнообразную, в неожиданных и свежих местах.

Исхлестав протоку вдоль и поперек, выбираюсь на берег – глотнуть чайку. Поставив палатку на обдуваемом ветерком бережке, забираюсь в нее, подняв верх, и незаметно засыпаю под мурлыканье приемника и ворчание волн в берегах.

Просыпаюсь от визгливого крика чаек и тревожного чувства, что дрыхну вместо того, чтобы быть на воде… Прочь из палатки к свежему ветру, пахнущему рыбой!.. Над протокой бранились чайки, падая на воду белоснежными комками. Тихая после дождя вода протоки местами вскипала серебряными брызгами, и тогда чайки орали еще более дурными базарными голосами. Окунь жадно охотился на отмелях и плесе.

Цепляю, опять по старинке, небольшой «тандем» из спиннингового грузила с белым кембриком, тройником и крючком повыше с тем же кембриком. Жду, когда закипит очередной «котел», бросаю за него и провожу обманку. Тяжесть на леске и – сразу пара окунишек. Окунь брал довольно активно, но был мелковат, хотя однажды с сыном мы попадали здесь же на жор увесистого окушка.

Устав от хваток мелочи, сооружаю опять же «тандем» (как тогда с сыном) из желтой колеблющейся «Сенеж» и вертушки «Aglia Meps». И опять последовала хватка, но попался экземпляр на порядок крупнее. Причем поклевки случались чаще, чем при первом варианте оснастки. А потом кто-то упруго остановил ход блесен, словно зацепился топляк (что дело здесь, в затопленном лесу, обычное), но тут же тяжело сдвинулся, словно я и поволок этот самый топляк. Плетенка иногда позволяет это сделать, лишь бы не «крякнул» вертлюжок или поводок. Но тут явно тяжесть была живая. Довольно крупная щука заходила на леске, хотя и спокойно, словно в силу своей солидности. Окуни в панике «посыпались» в разные стороны, выпрыгивая из воды вместе с мелочью – своими жертвами. Поупиравшись, щука оказалась в подсаке.

То, что щука завистлива к чужой охоте, я убедился тогда еще, с сыном. Точно так же охотились азартно окуни, пока, наконец, не лопнуло терпение и у пятнистой хищницы, хоть и разморенной в теплой воде. Разница лишь в том, что тогда я поймал в местах окуневой охоты четыре довольно крупных щуки, а сейчас – только одну. Попросту сказалась, наверное, убыль рыбы, ее плотности.

Окуни куда-то разбежались, сея панику и страх, и я отправился их искать. Но протока была пуста. Видимо, не выспавшиеся щуки в раздражении разогнали всю колючую шантрапу и опять улеглись под коряги, игнорируя мои железки и прочие игрушки. Лишь одна шалая небольшая травянка, не остыв, похоже, от раздражения и азарта, ударила вдогонку по блесне. Почувствовав обман, выплюнула, было, железку, но, все же, зацепилась за один крючок тройника. Сорвалась она уже в лодке, поскольку, видя неверную хватку, я брал ее не подсаком, а просто выдрал из воды, как легкомысленную плотвичку-сорожку…

Закат тихо плавился в зеркальной протоке. Падало солнце за ели Жареного бугра, устраиваясь, видимо, там, в буераках и седых чащобниках, на ночлег. А может быть, дальше покатилось, усталое за день.

Со стороны Козьмодемьянска, открытой Волги, слышалось то усиливающееся, то стихающее монотонное постукивание движков теплоходов. Эти звуки нисколько не нарушали гармонию тихого вечера в протоках, а скорее дополняли что-то в сонное оцепенение летних сумерек. В осоке на мелководье кто-то завозился, качая кувшинки и пуская круги на воде, а потом вдруг что-то ударило под берегом, всплеснуло, и опять все стихло. Дохнуло с острова нагретой за день землей и одновременно свежестью трав и ягодников.

Пора и мне на ночлег. А с зарей – скорей на воду, знобясь от свежести утра и ожидания нового…

Александр Токарев и fishx.org