Turan
Точка невозврата: Постигнет ли соглашение СНВ-III судьба ДРСМД ( 1 фото )
Эпоха Горбачёва, позднего СССР и периода 1990-х изобилует случаями односторонних уступок и договоров, в которых США неизменно отводилась выигрышная роль. Так в рамках соглашения о РСМД Советский Союз добровольно отказался от размещения баллистических ракет средней и меньшей дальности на суше, при том, что именно там дислоцировал свой основной потенциал, но при этом обязался не запрещать размещение носителей на морских платформах, где у Пентагона было сосредоточено их основное количество.
Вследствие этого «сухопутная» Москва лишалась возможности ответить прочим странам не входящим в соглашение зеркальным размещением аналогичных типов ракет, в то время как Вашингтону подобные вооружения не угрожали, а отсутствие запрета на морскую составляющую позволяло проецировать силу. Схожие односторонние тенденции прослеживались и в договорах о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), а также в нынешней ситуации — попытке перезаключить СНВ-III на выгодных для США условиях.
Предыстория
Для того чтобы понять мотивы и действия Вашингтона, необходимо ответить на вопрос, почему СНВ и ДРСМД, годами навязываемые Кремлю лично Белым домом, вдруг стали для Америки невыгодными, каковы были их изначальные мотивы и что с тех пор произошло.
Так СНВ-I, будучи подписанным в 1991 году, ставил своей целью лишить Москву последнего элемента, гарантирующего суверенитет — избавиться от единственной для однополярного мира угрозы – ядерной триады. Согласно публичной части данного соглашения, Россия и США должны были в течение 7 лет сократить свои ядерные арсеналы до 6000 боезарядов, но на практике из-за своеобразных правил «взаимозачета» Москва, как и в случае с ДРСМД, оказалась вынуждена вдвое уменьшить количество главных ударных сил — МБР Р-36М2 «Воевода», ключевого оружия возмездия.
И хотя Вашингтон также сократил основную составляющую своих стратегических сил — морскую компоненту, большинство основных положений договора носили для российской ядерной триады ущербный характер. В частности, применительно к мобильным ракетным комплексам, которые на момент заключения документа стояли на вооружении лишь у нашей страны, или допуска американских инспекторов, вплоть до 2000-х годов работавших на закрытых российских заводах, выпускающих твердотопливные стратегические ракеты.
Одновременно шла и работа по развалу ядерного паритета изнутри страны, где при безраздельной власти «либерального» блока и помощи международных «советников» сокращение велось опережающими темпами, причем даже невзирая на то, что США к тому моменту уже начали неприкрыто разрабатывать концепцию Первого обезоруживающего удара.
В обновлённой американской ядерной доктрине тех лет было прямо сказано: «Министерство обороны будет реализовывать системный подход, обеспечивающий поражение мобильных целей на различных дистанциях, включая районы, закрытые для американских войск». Параллельно внедрялась и система DCGS, обеспечивающая cбор информации о местонахождении оставшихся у Москвы стратегических объектов и передачу команд на их поражение высокоточным оружием.
И, тем не менее, обязательства по Договору СНВ-I были выполнены уже к 2001 году. В результате из 2338 носителей и 9416 боезарядов у России осталось 1136 носителей и 5518 боезарядов. США сократили свои возможности до аналогичной цифры, но с многочисленными нарушениями и с меньшей базы, с 1672 носителей и 8210 боеголовок до 1237 носителей и 5948 зарядов.
Помимо этого за годы действия СНВ-I американскими экспертами по Договору было проведено 437 инспекций различного толка, причем более половины из них в расположениях секретных частей, ракетных дивизиях, местах производства и дислокации ПГРК «Тополь», на линиях размещения знаменитых железнодорожных комплексов БЖРК и так далее. Не говоря уже о том, что представители от Британии и США присутствовали на каждом уничтожении уникальных и порой не имевших аналогов ракетных образцов российского оборонного вооружения.
В итоге пока «демократический» Кремль, ссылаясь на «истечение сроков эксплуатации», «отсутствие у государства финансовых и материальных средств», «развал предприятий кооперации» и «необходимость соблюдать» 500-страничное соглашение, разоружался, США в нарушении СНВ открыто осуществляли масштабную программу по замене двигателей межконтинентальных ракет на наработки вывезенные из России.
К концу 1990-х дело дошло до того, что во втором варианте соглашения (СНВ-II) Вашингтон попытался прямо прописать пункт запрещающий российскому Минобороны: «…применять меры маскировки, затрудняющие осуществление распознавания техническими средствами образцов на испытательных полигонах», то есть попросту захотел заставить Москву самостоятельно обеспечить для американских спутников сбор секретных технических сведений и характеристик. И опять-таки, как и в случае с ДРСМД, вне договора СНВ оставались крылатые ракеты морского базирования с дальностью свыше 600 км. Ситуация начала меняться лишь после 2000-х годов.
В 1996 году Конгресс США ратифицировал новое соглашение СНВ-II, ожидая снова не встретить сопротивления, а к 2002 году без всяких согласований единолично вышел из Договора по ПРО. Но неожиданно МИД России выступил с жестким заявлением, а новый президент страны Владимир Путин прямо заявил, что Россия немедленно расторгает ДСНВ-II, поскольку тот был увязан с договором по ПРО 1972 года, и если США выходят из второго, Россия не намерена соблюдать первый.
Для Вашингтона, привыкшего к послушанию Кремля, это стало большой неожиданностью. Тем более что согласно разорванному соглашению США с учетом ограничений на наземную составляющую и иных «нюансов» планировали склонить Москву к уменьшению числа ядерных боезарядов до 800-1500 единиц уже к 2010 году.
В результате размен стратегическими договорами впервые за 10 лет состоялся не так, как планировали в Вашингтоне, а вместо СНВ-II президенты Владимир Путин и Джордж Буш-младший подписали Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), который оказался для Москвы выгоднее альтернативы. Тем не менее, основная проблема никуда не исчезла — США продолжали подрывать стратегический паритет.
Ввиду строительства позиционных районов ПРО вокруг России и движения НАТО на Восток, важнейшим фактором баланса сил на «ядерной» арене становилось то, чья волна ракет достигнет пусковых шахт оппонента первой и в каком количестве. А поскольку Москва отказалась и далее сокращать числовой компонент, у США оставалось три варианта действий: либо увеличить число наступательных ракет и для этого выйти из договоров, либо усилить ПРО для уничтожения ракет противника, сохранив СНВ и ДРСМД, либо частично использовать оба варианта. Вашингтон выбрал третий путь — попытался связать руки Москве новым соглашением и одновременно нарастить ударную и противоракетную мощь.
По планам американские противоракеты, размещаемые на Аляске, в Румынии, Польше, а в дальнейшем в Японии и Южной Корее, должны были окончательно сместить стратегический паритет уже к 2018−2020 году. Позиционными же районами ПРО и смещением к границам России высокоточного вооружения планировалось создать ситуацию, при которой ответный удар Москвы после нападения был бы перехвачен в той мере, в которой не смог бы нанести Америке непоправимый ущерб.
Для этого еще в 2009 году в период президентства Медведева был заключен новый договор СНВ-III. Соглашение предусматривающее сокращение развернутых стратегических носителей до 700 единиц и 1550 ядерных боезарядов.
На тот момент характерной чертой переговоров стала позиция Москвы, которая сразу же потребовала «увязания» договора с отказом от строительства дальнейших элементов ПРО США в Восточной Европе. Барак Обама дал свое обещание, Конгресс и Сенат — забрали его назад, и тем не менее СНВ-III в отличие от предшественников не накладывал критических ограничений на развитие и совершенствование российской ядерной группировки, высвобождал миллиарды долларов на модернизацию армии и представлял из себя более или менее удовлетворительный компромисс.
Для Вашингтона план Первого обезоруживающего удара с дальнейшим перехватыванием ответной волны был все еще актуален, поэтому США согласились на сокращение, однако вместе с тем более чем в два раза увеличили финансирование разработок и постановки на боевое дежурство противоракетных комплексов.
Все изменилось в 2018 году со знаменитым обращением президента России к Федеральному собранию. Еще в феврале того года, за месяц до выступления Владимира Путина, официальный представитель Госдепа США Хезер Науэрт заявляла, что выполнение СНВ «улучшает безопасность США и их союзников», делает «стратегические отношения между Вашингтоном и Москвой более стабильными» и «рассматривается Америкой как благо».
Но уже в марте 2018 года, после объявления Москвы о появлении у нее прорывных средств доставки стратегического оружия (гиперзвука, ракет с ядерным двигателем, подводных ядерных беспилотников, высокоточных крылатых ракет, глайдеров, боевых лазеров и прочего арсенала, обнуляющего стратегию американских ПРО), СНВ-III и ДРСМ мгновенно стали для США невыгодными.
Как следствие уже в ноябре 2018 года сенатор-республиканец Том Коттон и конгрессмен от республиканской партии Лиз Чейни внесли законопроект, блокирующий выделение финансов на продление российско-американского договора СНВ-III после 2021 года. Причем в обосновании этого документа было прямо сказано, что Вашингтону необходим новый вариант соглашения, в котором Москва согласится на контролируемое сокращение тактического ядерного оружия и обязательное включение в него новейших типов систем доставки. Примечательно, что в законопроекте нет ни слова о том, что США (в случае появления у них аналогичных систем в будущем) в ответ сделают то же самое.
Нервозность Вашингтона и разрыв обесценившихся договоров не сложно понять, десятилетия усилий по работе над концепцией Первого обезоруживающего удара и траты на глобальную систему ПРО (8-10 млрд долларов в год или 1,2 трлн долларов к 2035 году) были обесценены. Для перспективных российских ракет, летящих через Северный и Южный полюсы в обход всех развернутых американских противоракетных комплексов, или тем более для гиперзвуковых носителей старые методы оказались неэффективны. Как следствие Вашингтон попытался выиграть время на сокращение неожиданного отставания, 2 августа 2019 года выйдя из договора о РСМД.
Разрыв соглашения о ракетах средней и меньшей дальности рассматривается США как способ «распыления» усилий России, то есть по сути как инструмент создание сакральных жертв из региональных союзников. В целом же Вашингтон пока не придумал ничего лучше, чем смещение паритета классическим способом — новым витком гонки вооружений с помощью размещения систем перехвата в космосе, а также игр вокруг СНВ.
Когда Кремль после недавнего выхода США из ДРСМД снова напомнил о том, что Россия обезопасила себя на долгие годы, и это не Москве, а Вашингтону предстоит наращивать траты ради создания круговой противоракетной обороны взамен фрагментарной, это не было преувеличением.
Еще в середине 1960-х годов в Пентагоне подсчитали, что, если Москва в обход ПРО сумеет доставить на территорию США 100 ядерных боевых блоков мощностью по 1 мегатонне каждый, этого будет достаточно для мгновенного уничтожения 2/3 промышленного потенциала Америки и большей части её населения.
Теперь же в современных реалиях, России достаточно 13-ти новейших стратегических ракет комплекса шахтного базирования пятого поколения «Сармат» (в каждой МБР предположительно 10 боевых блоков мощностью 0.75 мегатонн каждый), чтобы нанести США непоправимый ущерб. Причём число «13» здесь показательно, если учесть, что по классификации НАТО «Сармат» носит имя «Сатана-2». И это не говоря о прочих комплексах, гарантировавших после 2018 года военную безопасность России.
На фоне такого вывода попытки западных СМИ и истеблишмента представить бесконтрольное наращивании числа ракет проблемой России, выглядят натянутыми. Даже если в ходе стратегической гонки, после отказа Москвы подписывать невыгодное соглашение, США и получат возможность уничтожить нашу страну 50 раз, а мы их лишь 30, важны не соотношения, а факт того, что с новыми носителями и системами доставки, ракеты России гарантированно прорывают глобальную ПРО и обеспечивают возмездие как минимум единожды. Этого достаточно для блокировки безнаказанной атаки, а следовательно, и для удержания паритета сторон.
Москва уже заявила о том, что не повторит ошибок Советского Союза и не станет втягиваться в гонку вооружений ради равенства цифр. В этом и кроется причина резкой нервозности США — в понимании того, что старые планы провалились, Москва сохранила суверенитет, а диспаритета стратегических сил в разгар кризиса однополярного мира так и не случилось.
Руслан Хубиев, ИА Rex
Вследствие этого «сухопутная» Москва лишалась возможности ответить прочим странам не входящим в соглашение зеркальным размещением аналогичных типов ракет, в то время как Вашингтону подобные вооружения не угрожали, а отсутствие запрета на морскую составляющую позволяло проецировать силу. Схожие односторонние тенденции прослеживались и в договорах о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), а также в нынешней ситуации — попытке перезаключить СНВ-III на выгодных для США условиях.
Предыстория
Для того чтобы понять мотивы и действия Вашингтона, необходимо ответить на вопрос, почему СНВ и ДРСМД, годами навязываемые Кремлю лично Белым домом, вдруг стали для Америки невыгодными, каковы были их изначальные мотивы и что с тех пор произошло.
Так СНВ-I, будучи подписанным в 1991 году, ставил своей целью лишить Москву последнего элемента, гарантирующего суверенитет — избавиться от единственной для однополярного мира угрозы – ядерной триады. Согласно публичной части данного соглашения, Россия и США должны были в течение 7 лет сократить свои ядерные арсеналы до 6000 боезарядов, но на практике из-за своеобразных правил «взаимозачета» Москва, как и в случае с ДРСМД, оказалась вынуждена вдвое уменьшить количество главных ударных сил — МБР Р-36М2 «Воевода», ключевого оружия возмездия.
И хотя Вашингтон также сократил основную составляющую своих стратегических сил — морскую компоненту, большинство основных положений договора носили для российской ядерной триады ущербный характер. В частности, применительно к мобильным ракетным комплексам, которые на момент заключения документа стояли на вооружении лишь у нашей страны, или допуска американских инспекторов, вплоть до 2000-х годов работавших на закрытых российских заводах, выпускающих твердотопливные стратегические ракеты.
Одновременно шла и работа по развалу ядерного паритета изнутри страны, где при безраздельной власти «либерального» блока и помощи международных «советников» сокращение велось опережающими темпами, причем даже невзирая на то, что США к тому моменту уже начали неприкрыто разрабатывать концепцию Первого обезоруживающего удара.
В обновлённой американской ядерной доктрине тех лет было прямо сказано: «Министерство обороны будет реализовывать системный подход, обеспечивающий поражение мобильных целей на различных дистанциях, включая районы, закрытые для американских войск». Параллельно внедрялась и система DCGS, обеспечивающая cбор информации о местонахождении оставшихся у Москвы стратегических объектов и передачу команд на их поражение высокоточным оружием.
И, тем не менее, обязательства по Договору СНВ-I были выполнены уже к 2001 году. В результате из 2338 носителей и 9416 боезарядов у России осталось 1136 носителей и 5518 боезарядов. США сократили свои возможности до аналогичной цифры, но с многочисленными нарушениями и с меньшей базы, с 1672 носителей и 8210 боеголовок до 1237 носителей и 5948 зарядов.
Помимо этого за годы действия СНВ-I американскими экспертами по Договору было проведено 437 инспекций различного толка, причем более половины из них в расположениях секретных частей, ракетных дивизиях, местах производства и дислокации ПГРК «Тополь», на линиях размещения знаменитых железнодорожных комплексов БЖРК и так далее. Не говоря уже о том, что представители от Британии и США присутствовали на каждом уничтожении уникальных и порой не имевших аналогов ракетных образцов российского оборонного вооружения.
В итоге пока «демократический» Кремль, ссылаясь на «истечение сроков эксплуатации», «отсутствие у государства финансовых и материальных средств», «развал предприятий кооперации» и «необходимость соблюдать» 500-страничное соглашение, разоружался, США в нарушении СНВ открыто осуществляли масштабную программу по замене двигателей межконтинентальных ракет на наработки вывезенные из России.
К концу 1990-х дело дошло до того, что во втором варианте соглашения (СНВ-II) Вашингтон попытался прямо прописать пункт запрещающий российскому Минобороны: «…применять меры маскировки, затрудняющие осуществление распознавания техническими средствами образцов на испытательных полигонах», то есть попросту захотел заставить Москву самостоятельно обеспечить для американских спутников сбор секретных технических сведений и характеристик. И опять-таки, как и в случае с ДРСМД, вне договора СНВ оставались крылатые ракеты морского базирования с дальностью свыше 600 км. Ситуация начала меняться лишь после 2000-х годов.
В 1996 году Конгресс США ратифицировал новое соглашение СНВ-II, ожидая снова не встретить сопротивления, а к 2002 году без всяких согласований единолично вышел из Договора по ПРО. Но неожиданно МИД России выступил с жестким заявлением, а новый президент страны Владимир Путин прямо заявил, что Россия немедленно расторгает ДСНВ-II, поскольку тот был увязан с договором по ПРО 1972 года, и если США выходят из второго, Россия не намерена соблюдать первый.
Для Вашингтона, привыкшего к послушанию Кремля, это стало большой неожиданностью. Тем более что согласно разорванному соглашению США с учетом ограничений на наземную составляющую и иных «нюансов» планировали склонить Москву к уменьшению числа ядерных боезарядов до 800-1500 единиц уже к 2010 году.
В результате размен стратегическими договорами впервые за 10 лет состоялся не так, как планировали в Вашингтоне, а вместо СНВ-II президенты Владимир Путин и Джордж Буш-младший подписали Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), который оказался для Москвы выгоднее альтернативы. Тем не менее, основная проблема никуда не исчезла — США продолжали подрывать стратегический паритет.
Ввиду строительства позиционных районов ПРО вокруг России и движения НАТО на Восток, важнейшим фактором баланса сил на «ядерной» арене становилось то, чья волна ракет достигнет пусковых шахт оппонента первой и в каком количестве. А поскольку Москва отказалась и далее сокращать числовой компонент, у США оставалось три варианта действий: либо увеличить число наступательных ракет и для этого выйти из договоров, либо усилить ПРО для уничтожения ракет противника, сохранив СНВ и ДРСМД, либо частично использовать оба варианта. Вашингтон выбрал третий путь — попытался связать руки Москве новым соглашением и одновременно нарастить ударную и противоракетную мощь.
По планам американские противоракеты, размещаемые на Аляске, в Румынии, Польше, а в дальнейшем в Японии и Южной Корее, должны были окончательно сместить стратегический паритет уже к 2018−2020 году. Позиционными же районами ПРО и смещением к границам России высокоточного вооружения планировалось создать ситуацию, при которой ответный удар Москвы после нападения был бы перехвачен в той мере, в которой не смог бы нанести Америке непоправимый ущерб.
Для этого еще в 2009 году в период президентства Медведева был заключен новый договор СНВ-III. Соглашение предусматривающее сокращение развернутых стратегических носителей до 700 единиц и 1550 ядерных боезарядов.
На тот момент характерной чертой переговоров стала позиция Москвы, которая сразу же потребовала «увязания» договора с отказом от строительства дальнейших элементов ПРО США в Восточной Европе. Барак Обама дал свое обещание, Конгресс и Сенат — забрали его назад, и тем не менее СНВ-III в отличие от предшественников не накладывал критических ограничений на развитие и совершенствование российской ядерной группировки, высвобождал миллиарды долларов на модернизацию армии и представлял из себя более или менее удовлетворительный компромисс.
Для Вашингтона план Первого обезоруживающего удара с дальнейшим перехватыванием ответной волны был все еще актуален, поэтому США согласились на сокращение, однако вместе с тем более чем в два раза увеличили финансирование разработок и постановки на боевое дежурство противоракетных комплексов.
Все изменилось в 2018 году со знаменитым обращением президента России к Федеральному собранию. Еще в феврале того года, за месяц до выступления Владимира Путина, официальный представитель Госдепа США Хезер Науэрт заявляла, что выполнение СНВ «улучшает безопасность США и их союзников», делает «стратегические отношения между Вашингтоном и Москвой более стабильными» и «рассматривается Америкой как благо».
Но уже в марте 2018 года, после объявления Москвы о появлении у нее прорывных средств доставки стратегического оружия (гиперзвука, ракет с ядерным двигателем, подводных ядерных беспилотников, высокоточных крылатых ракет, глайдеров, боевых лазеров и прочего арсенала, обнуляющего стратегию американских ПРО), СНВ-III и ДРСМ мгновенно стали для США невыгодными.
Как следствие уже в ноябре 2018 года сенатор-республиканец Том Коттон и конгрессмен от республиканской партии Лиз Чейни внесли законопроект, блокирующий выделение финансов на продление российско-американского договора СНВ-III после 2021 года. Причем в обосновании этого документа было прямо сказано, что Вашингтону необходим новый вариант соглашения, в котором Москва согласится на контролируемое сокращение тактического ядерного оружия и обязательное включение в него новейших типов систем доставки. Примечательно, что в законопроекте нет ни слова о том, что США (в случае появления у них аналогичных систем в будущем) в ответ сделают то же самое.
Нервозность Вашингтона и разрыв обесценившихся договоров не сложно понять, десятилетия усилий по работе над концепцией Первого обезоруживающего удара и траты на глобальную систему ПРО (8-10 млрд долларов в год или 1,2 трлн долларов к 2035 году) были обесценены. Для перспективных российских ракет, летящих через Северный и Южный полюсы в обход всех развернутых американских противоракетных комплексов, или тем более для гиперзвуковых носителей старые методы оказались неэффективны. Как следствие Вашингтон попытался выиграть время на сокращение неожиданного отставания, 2 августа 2019 года выйдя из договора о РСМД.
Разрыв соглашения о ракетах средней и меньшей дальности рассматривается США как способ «распыления» усилий России, то есть по сути как инструмент создание сакральных жертв из региональных союзников. В целом же Вашингтон пока не придумал ничего лучше, чем смещение паритета классическим способом — новым витком гонки вооружений с помощью размещения систем перехвата в космосе, а также игр вокруг СНВ.
Когда Кремль после недавнего выхода США из ДРСМД снова напомнил о том, что Россия обезопасила себя на долгие годы, и это не Москве, а Вашингтону предстоит наращивать траты ради создания круговой противоракетной обороны взамен фрагментарной, это не было преувеличением.
Еще в середине 1960-х годов в Пентагоне подсчитали, что, если Москва в обход ПРО сумеет доставить на территорию США 100 ядерных боевых блоков мощностью по 1 мегатонне каждый, этого будет достаточно для мгновенного уничтожения 2/3 промышленного потенциала Америки и большей части её населения.
Теперь же в современных реалиях, России достаточно 13-ти новейших стратегических ракет комплекса шахтного базирования пятого поколения «Сармат» (в каждой МБР предположительно 10 боевых блоков мощностью 0.75 мегатонн каждый), чтобы нанести США непоправимый ущерб. Причём число «13» здесь показательно, если учесть, что по классификации НАТО «Сармат» носит имя «Сатана-2». И это не говоря о прочих комплексах, гарантировавших после 2018 года военную безопасность России.
На фоне такого вывода попытки западных СМИ и истеблишмента представить бесконтрольное наращивании числа ракет проблемой России, выглядят натянутыми. Даже если в ходе стратегической гонки, после отказа Москвы подписывать невыгодное соглашение, США и получат возможность уничтожить нашу страну 50 раз, а мы их лишь 30, важны не соотношения, а факт того, что с новыми носителями и системами доставки, ракеты России гарантированно прорывают глобальную ПРО и обеспечивают возмездие как минимум единожды. Этого достаточно для блокировки безнаказанной атаки, а следовательно, и для удержания паритета сторон.
Москва уже заявила о том, что не повторит ошибок Советского Союза и не станет втягиваться в гонку вооружений ради равенства цифр. В этом и кроется причина резкой нервозности США — в понимании того, что старые планы провалились, Москва сохранила суверенитет, а диспаритета стратегических сил в разгар кризиса однополярного мира так и не случилось.
Руслан Хубиев, ИА Rex
Взято: Тут
11