Hellgrove
Погугли Гулаг: нужно ли изучать в школе главную книгу Солженицына ( 1 фото )
Произведения писателя зачастую не по зубам даже учителям
Первый год после кончины Солженицына был отмечен приказом министра образования и науки. Андрей Фурсенко распорядился тогда внести «Архипелаг ГУЛАГ» в «обязательный минимум содержания основных образовательных программ по русской литературе ХХ века». Сегодня в непрофильных классах он по факту перешел в список уже «рекомендованных книг», но споры о целесообразности изучения книги школьниками лишь сильнее.
Алексей Меринов. Свежие картинки в нашем инстаграм
Я опросил учителей. Вот спокойный, мудрый ответ, близкий к «среднеарифметическому» мнению. Елена Сучкова, Нижний Новгород, учитель русского языка и литературы, стаж 28 лет, высшая категория:
— Когда сокращенное издание было включено в обязательную программу, дискуссия разгорелась. Многие наши практики, учителя, как Сергей Волков, считали: принудительное навязывание в программу такого колосса вызовет обратный эффект, как в случае с Маяковским, не приведет ни к чему хорошему. Школьники не готовы ни читательски, ни психологически. Я тогда согласилась с Волковым.
Сегодня ответила бы так. «Архипелаг ГУЛАГ» не по силам не только школьникам, но и подавляющему числу учителей. Мое поколение, кажется, последнее, которое его прочло, да и то знаю таких, что лишь ознакомились. Чтение его требует труда — интеллектуального, эмоционального. А кто сейчас хочет напрягаться, когда усилия направляются в другое русло: на портфолио, подтверждение категории. Детей нельзя заставить читать, их все труднее чем-либо заинтересовать. Для них прочесть даже небольшое произведение равносильно подвигу. В лучшем случае они прослушают аудиокнигу. Пересказывать? Глупо. Они уткнутся в гаджеты и думают о своем... У многих искаженное представление о прошлом, какой уж тут Солженицын? Дети сейчас очень прагматичны. Читают только то, что может быть аргументом в сочинении и на ЕГЭ. Берут маленькие рассказы или «Войну и мир» — книгу, годную на все случаи жизни.
Я не изучаю с детьми «Архипелаг». Лишь с одним классом, лет 20 назад, мы читали фрагменты. Я и мои коллеги ограничиваемся «Матрениным двором», произведением прекрасным, понятным если не всем, то многим. Я говорю о Солженицыне на уроке. Надеюсь, кто-то из моих учеников, став старше, прочтет в том числе и «Архипелаг ГУЛАГ»…
Считаю, в неудачно сложившемся тандеме — «Архипелаг ГУЛАГ» и школа — оба участника нуждаются в «реабилитационно-оздоровительных мерах». И первая из этих мер: расформирование самого «тандема». Чтобы дети, их уязвимый, формирующийся духовный мир, школьная программа, были отдельно, а книга — отдельно.
Ведь клич «Уберите Ленина с денег!», знаменитая строка Андрея Вознесенского — не ниспровержение, наоборот, автор поэмы «Лонжюмо» выражал сугубое благоговение. Святой образ, мол, не годится для расплат в магазине.
У меня для своих «подзащитных» («Архипелаг ГУЛАГ», его автор), конечно, и близко не сложится столь вдохновенной поэмы, как у Вознесенского, да и не нуждаются они в моей защите. Я лишь укажу на чрезмерность усилий популяризаторов (?) «Архипелага» готовых, дай им волю, имплантировать его детям так, чтоб после знаменитого «Мама мыла раму» сразу шло: «Дяде дали десятку… Мишке дали вышку».
Напомню сожаление самого Солженицына: «Все спрашивают меня и пишут обо мне — только про политику. Никто не поинтересуется художественной стороной, образами». Даже Википедия обращает внимание на парадокс: «Вопреки распространенному мнению, присуждение Солженицыну Нобелевской премии 1970 г. никак не связано с «Архипелагом ГУЛАГ», который к тому моменту не был опубликован, оставался тайной даже для близких Солженицыну людей».
Представим, а если бы наши власти после войны для «прививки против фашизма», «просвещения молодежи», для поднятия своего авторитета («Читайте, зубрите, каких монстров мы победили!») включили бы в школьные программы протоколы Нюрнбергского процесса? И ушаты кровавой каши со всеми садистскими подробностями полились бы в юные души?
Военная тема в школьных программах была — но в просветленном, художественно преображенном виде. Тут уж вслед за медицинским штампом вспомню основы психологии: в детско-юношеских книгах, фильмах обязательно должно присутствовать Добро, нельзя детям внушать мысль о всеобъемлющем, непобедимом Зле. Угнетение психики хуже классового угнетения.
Впрочем, об этой опасности «детско-школьного «Архипелага ГУЛАГ» опубликовано много. Кто-то в азарте не меньшем, чем у имплантаторов, пишет о «духовной гибели целого поколения детей». Не впадая в крайности, признаем: книга в школьной программе опасна, но не смертельна. Нельзя забывать о громадных защитных, «компенсаторных» способностях детской души. Картины кровавых ужасов могут надломить лишь немногих, «предрасположенных, уязвимых». Основная масса спасется, но задумайтесь, господа фаны школьного «Архипелага», какими средствами!
Школа его «переварит» благодаря: а) усталой формалистике учителей; б) «сачкованию» и вечному «хохмачеству» учеников.
Ведь из монотонной текучки методичек, отчетов, схоластики, схематизма учебных планов учитель выхватывает что-то свое, любимое, эмоционально близкое и акцентирует внимание, передает ученикам. Речь, разумеется, не о точных науках, где предмет плавно растет от закона к закону, от теоремы к теореме, а именно о литературе-истории. Которые у нас близнецы-братья по отцу-основателю (Карамзин), по субъективности восприятия. Которые учитель и должен стремиться «читать с выражением», не монотонно, что и предполагает эмоциональные пики: Пушкин, «Бородино», «Слово о полку Игореве», Победа 1945 года, «Война и мир».
Давно подмечено, бессчетно повторено: «Россия — литературоцентричная страна». Творческих душ в школе немало, отыскивают, акцентируют и другие моменты. Сберегая время, эмоции, все прочее просто «проходят»: очень многозначное общешкольное (от первых учителей до последних двоечников) словцо! И как-то трудно представить (психически здорового) учителя, что сделает эмоциональным пиком ГУЛАГ.
Может перебросить его на смежный предмет, с «лит-ры» (памятное сокращение в дневнике) — на историю? Но опять же важнейший подзаголовок «Архипелага»: «Опыт художественного исследования». Брать из него числа расстрелянных, осужденных по таким-то статьям — столь же бессмысленно, как и опровергать их. Доказательства «вины Сталина в убийстве Кирова» там вполне могли базироваться на знаменитой частушке: «Эх, огурчики, да помидорчики! Сталин Кирова убил в коридорчике!» Где-то у костра ЗК №… спел, ЗК № Щ-262 записал.
Ерничаю? Наоборот, тяну нить к объяснению главного пункта, по которому сегодня обвиняют Солженицына: призывал-де США ядерно бомбить СССР. Действительно, ужасно… если б в коттедже тихого Вермонта, встречаясь с американскими политиками, журналистами, он просил бы бомб для Родины. Но в Вермонте он имел мужество перечить американцам по Сербии и другим пунктам. Это же «…жаркой ночью в Омске, когда нас, распаренное, испотевшее мясо, месили и впихивали в «воронок», мы кричали надзирателям из глубины: «Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!» И надзиратели трусливо молчали. Ощутимо и для них рос наш напор и, как мы ощущали, наша правда. И так уж мы изболелись по правде, что не жаль было и самим сгореть под одной бомбой с палачами. Мы были в том предельном состоянии, когда нечего терять».
Так что не он, а его персонажи грозили палачам «карами небесными» (в исполнении может и эскадрилий Б-29, Б-52). Правда, тут диспут может зайти еще дальше: Не списывай все на «художественное»! Те люди, муки, крики были и «в реале»! Да, были. Но использовать их в текущей политике или, наоборот, писать, прихлебывая кофе: «А я б и в том… как его… «воронке» вел бы себя по-другому!» — одинаково нехорошо.
Страдания, каторгу описывали Достоевский в «Мертвом доме», Чехов в «Острове Сахалин». Если Солженицын в своем названии обыгрывал чеховское (от «Острова» — к «Архипелагу»), это поистине шедевр реминисценции, перекличка гениальна! Но интереснейший феномен: Достоевский писал о людях, страдающих душах. Солженицын — тоже. Убедительно, талантливо. Но… виной ли тому наш век массовости, статистики, «оцифрованности»? Автору показалось мало, недостаточно сказать о Человеках, перешел к Цифрам. Писатель расспрашивал людей, прикидывал «на глазок», суммировал числа жертв в книге. Нынешние школо-продвигатели «Архипелага» усвоили логику арифметических аргументов: «Для предостережения людям, обличения тиранов — мы, как гуманисты, просто обязаны возвести эти числа в квадрат!»
В итоге, опровергая, переводя спор на Цифру — забывают и Человека, в описании страданий которого Солженицын был прав. Парадокс, художественное полотно «Один день Ивана Денисовича» — точнее алгебраических выкладок «Архипелага»! С весьма известного сайта Луркоморье (молодая злость, талант, цинизм) пошел гулять мем: «миллиард расстрелянных лично Сталиным» (гуглится, яндексируется). А мем сегодня: штука посильней передовиц «Правды» оных годов. Так неужели вы вслед за Калигулой («Пусть ненавидят, лишь бы боялись») готовы повторить: «Пусть смеются, рыдают, лишь бы читали»?
Участник многих теле- и прочих дебатов, бывший препод истории (правда, в вузе, но с поправкой на нынешний инфантилизм могу представить и школьника), — думаю, дело дойдет если не до анекдотов вроде «чапаевского, штирлицкого, поручик Ржевского» циклов (нет столь ярких персонажей), то точно до диалогов на переменках:
— Славик, прикинь, русичка, зверь, заставила реферат написать! По Солженицыну! Чтоб 12 страниц!
— Да ты успокойся! Погугли ГУЛАГ и скачай. Я сто раз так делал.
Игорь Шумейко
Первый год после кончины Солженицына был отмечен приказом министра образования и науки. Андрей Фурсенко распорядился тогда внести «Архипелаг ГУЛАГ» в «обязательный минимум содержания основных образовательных программ по русской литературе ХХ века». Сегодня в непрофильных классах он по факту перешел в список уже «рекомендованных книг», но споры о целесообразности изучения книги школьниками лишь сильнее.
Алексей Меринов. Свежие картинки в нашем инстаграм
Я опросил учителей. Вот спокойный, мудрый ответ, близкий к «среднеарифметическому» мнению. Елена Сучкова, Нижний Новгород, учитель русского языка и литературы, стаж 28 лет, высшая категория:
— Когда сокращенное издание было включено в обязательную программу, дискуссия разгорелась. Многие наши практики, учителя, как Сергей Волков, считали: принудительное навязывание в программу такого колосса вызовет обратный эффект, как в случае с Маяковским, не приведет ни к чему хорошему. Школьники не готовы ни читательски, ни психологически. Я тогда согласилась с Волковым.
Сегодня ответила бы так. «Архипелаг ГУЛАГ» не по силам не только школьникам, но и подавляющему числу учителей. Мое поколение, кажется, последнее, которое его прочло, да и то знаю таких, что лишь ознакомились. Чтение его требует труда — интеллектуального, эмоционального. А кто сейчас хочет напрягаться, когда усилия направляются в другое русло: на портфолио, подтверждение категории. Детей нельзя заставить читать, их все труднее чем-либо заинтересовать. Для них прочесть даже небольшое произведение равносильно подвигу. В лучшем случае они прослушают аудиокнигу. Пересказывать? Глупо. Они уткнутся в гаджеты и думают о своем... У многих искаженное представление о прошлом, какой уж тут Солженицын? Дети сейчас очень прагматичны. Читают только то, что может быть аргументом в сочинении и на ЕГЭ. Берут маленькие рассказы или «Войну и мир» — книгу, годную на все случаи жизни.
Я не изучаю с детьми «Архипелаг». Лишь с одним классом, лет 20 назад, мы читали фрагменты. Я и мои коллеги ограничиваемся «Матрениным двором», произведением прекрасным, понятным если не всем, то многим. Я говорю о Солженицыне на уроке. Надеюсь, кто-то из моих учеников, став старше, прочтет в том числе и «Архипелаг ГУЛАГ»…
Считаю, в неудачно сложившемся тандеме — «Архипелаг ГУЛАГ» и школа — оба участника нуждаются в «реабилитационно-оздоровительных мерах». И первая из этих мер: расформирование самого «тандема». Чтобы дети, их уязвимый, формирующийся духовный мир, школьная программа, были отдельно, а книга — отдельно.
Ведь клич «Уберите Ленина с денег!», знаменитая строка Андрея Вознесенского — не ниспровержение, наоборот, автор поэмы «Лонжюмо» выражал сугубое благоговение. Святой образ, мол, не годится для расплат в магазине.
У меня для своих «подзащитных» («Архипелаг ГУЛАГ», его автор), конечно, и близко не сложится столь вдохновенной поэмы, как у Вознесенского, да и не нуждаются они в моей защите. Я лишь укажу на чрезмерность усилий популяризаторов (?) «Архипелага» готовых, дай им волю, имплантировать его детям так, чтоб после знаменитого «Мама мыла раму» сразу шло: «Дяде дали десятку… Мишке дали вышку».
Напомню сожаление самого Солженицына: «Все спрашивают меня и пишут обо мне — только про политику. Никто не поинтересуется художественной стороной, образами». Даже Википедия обращает внимание на парадокс: «Вопреки распространенному мнению, присуждение Солженицыну Нобелевской премии 1970 г. никак не связано с «Архипелагом ГУЛАГ», который к тому моменту не был опубликован, оставался тайной даже для близких Солженицыну людей».
Представим, а если бы наши власти после войны для «прививки против фашизма», «просвещения молодежи», для поднятия своего авторитета («Читайте, зубрите, каких монстров мы победили!») включили бы в школьные программы протоколы Нюрнбергского процесса? И ушаты кровавой каши со всеми садистскими подробностями полились бы в юные души?
Военная тема в школьных программах была — но в просветленном, художественно преображенном виде. Тут уж вслед за медицинским штампом вспомню основы психологии: в детско-юношеских книгах, фильмах обязательно должно присутствовать Добро, нельзя детям внушать мысль о всеобъемлющем, непобедимом Зле. Угнетение психики хуже классового угнетения.
Впрочем, об этой опасности «детско-школьного «Архипелага ГУЛАГ» опубликовано много. Кто-то в азарте не меньшем, чем у имплантаторов, пишет о «духовной гибели целого поколения детей». Не впадая в крайности, признаем: книга в школьной программе опасна, но не смертельна. Нельзя забывать о громадных защитных, «компенсаторных» способностях детской души. Картины кровавых ужасов могут надломить лишь немногих, «предрасположенных, уязвимых». Основная масса спасется, но задумайтесь, господа фаны школьного «Архипелага», какими средствами!
Школа его «переварит» благодаря: а) усталой формалистике учителей; б) «сачкованию» и вечному «хохмачеству» учеников.
Ведь из монотонной текучки методичек, отчетов, схоластики, схематизма учебных планов учитель выхватывает что-то свое, любимое, эмоционально близкое и акцентирует внимание, передает ученикам. Речь, разумеется, не о точных науках, где предмет плавно растет от закона к закону, от теоремы к теореме, а именно о литературе-истории. Которые у нас близнецы-братья по отцу-основателю (Карамзин), по субъективности восприятия. Которые учитель и должен стремиться «читать с выражением», не монотонно, что и предполагает эмоциональные пики: Пушкин, «Бородино», «Слово о полку Игореве», Победа 1945 года, «Война и мир».
Давно подмечено, бессчетно повторено: «Россия — литературоцентричная страна». Творческих душ в школе немало, отыскивают, акцентируют и другие моменты. Сберегая время, эмоции, все прочее просто «проходят»: очень многозначное общешкольное (от первых учителей до последних двоечников) словцо! И как-то трудно представить (психически здорового) учителя, что сделает эмоциональным пиком ГУЛАГ.
Может перебросить его на смежный предмет, с «лит-ры» (памятное сокращение в дневнике) — на историю? Но опять же важнейший подзаголовок «Архипелага»: «Опыт художественного исследования». Брать из него числа расстрелянных, осужденных по таким-то статьям — столь же бессмысленно, как и опровергать их. Доказательства «вины Сталина в убийстве Кирова» там вполне могли базироваться на знаменитой частушке: «Эх, огурчики, да помидорчики! Сталин Кирова убил в коридорчике!» Где-то у костра ЗК №… спел, ЗК № Щ-262 записал.
Ерничаю? Наоборот, тяну нить к объяснению главного пункта, по которому сегодня обвиняют Солженицына: призывал-де США ядерно бомбить СССР. Действительно, ужасно… если б в коттедже тихого Вермонта, встречаясь с американскими политиками, журналистами, он просил бы бомб для Родины. Но в Вермонте он имел мужество перечить американцам по Сербии и другим пунктам. Это же «…жаркой ночью в Омске, когда нас, распаренное, испотевшее мясо, месили и впихивали в «воронок», мы кричали надзирателям из глубины: «Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!» И надзиратели трусливо молчали. Ощутимо и для них рос наш напор и, как мы ощущали, наша правда. И так уж мы изболелись по правде, что не жаль было и самим сгореть под одной бомбой с палачами. Мы были в том предельном состоянии, когда нечего терять».
Так что не он, а его персонажи грозили палачам «карами небесными» (в исполнении может и эскадрилий Б-29, Б-52). Правда, тут диспут может зайти еще дальше: Не списывай все на «художественное»! Те люди, муки, крики были и «в реале»! Да, были. Но использовать их в текущей политике или, наоборот, писать, прихлебывая кофе: «А я б и в том… как его… «воронке» вел бы себя по-другому!» — одинаково нехорошо.
Страдания, каторгу описывали Достоевский в «Мертвом доме», Чехов в «Острове Сахалин». Если Солженицын в своем названии обыгрывал чеховское (от «Острова» — к «Архипелагу»), это поистине шедевр реминисценции, перекличка гениальна! Но интереснейший феномен: Достоевский писал о людях, страдающих душах. Солженицын — тоже. Убедительно, талантливо. Но… виной ли тому наш век массовости, статистики, «оцифрованности»? Автору показалось мало, недостаточно сказать о Человеках, перешел к Цифрам. Писатель расспрашивал людей, прикидывал «на глазок», суммировал числа жертв в книге. Нынешние школо-продвигатели «Архипелага» усвоили логику арифметических аргументов: «Для предостережения людям, обличения тиранов — мы, как гуманисты, просто обязаны возвести эти числа в квадрат!»
В итоге, опровергая, переводя спор на Цифру — забывают и Человека, в описании страданий которого Солженицын был прав. Парадокс, художественное полотно «Один день Ивана Денисовича» — точнее алгебраических выкладок «Архипелага»! С весьма известного сайта Луркоморье (молодая злость, талант, цинизм) пошел гулять мем: «миллиард расстрелянных лично Сталиным» (гуглится, яндексируется). А мем сегодня: штука посильней передовиц «Правды» оных годов. Так неужели вы вслед за Калигулой («Пусть ненавидят, лишь бы боялись») готовы повторить: «Пусть смеются, рыдают, лишь бы читали»?
Участник многих теле- и прочих дебатов, бывший препод истории (правда, в вузе, но с поправкой на нынешний инфантилизм могу представить и школьника), — думаю, дело дойдет если не до анекдотов вроде «чапаевского, штирлицкого, поручик Ржевского» циклов (нет столь ярких персонажей), то точно до диалогов на переменках:
— Славик, прикинь, русичка, зверь, заставила реферат написать! По Солженицыну! Чтоб 12 страниц!
— Да ты успокойся! Погугли ГУЛАГ и скачай. Я сто раз так делал.
Игорь Шумейко
Взято: Тут
28