Кто путешествует на товарных поездах в России ( 16 фото + 1 видео )

Сначала «сидишь в очередных кустах на грузовой станции у чёрта на рогах», а потом «вода непрерывно поливает тебя сверху и скапливается в грязные лужи на полу вагона» — примерно так может выглядеть поездка в товарном поезде. Один из российских приверженцев этого нелегального способа передвижения рассказал «Заповеднику», кто ездит на товарняках, какие корни у этого увлечения в США и России, и в каком из грузов было мягче всего ехать.

У путешествий на товарных поездах не так много преимуществ перед иными способами «свободного путешествия». Товарняки, как правило, не имеют постоянного расписания, а вычислить пункт их назначения бывает непросто без специальных знаний или приспособлений вроде приемника для перехвата переговоров машиниста с диспетчером. Люди, встречающиеся по дороге, в лучшем случае посмеются и покрутят у виска, в худшем — сообщат охране или транспортной полиции.

Среднее расстояние, которое удается преодолеть на грузовых поездах, любителям автостопа может показаться смешным и не оправдывающим ни риски, ни затраченные усилия. Но только на грузовом транспорте можно проехать по закрытым территориям череповецкой Северстали или пересечь Финляндский железнодорожный мост через Неву. Впрочем, подобных мест не так много, и этот вид транспорта обычно выбирают всё же из личных интересов и эстетических предпочтений.

Есть люди, которые преодолевали грузовыми поездами солидные расстояния, в том числе пересекали таким образом почти всю страну — такие поездки могут длиться месяцами. Но это единичные персонажи, известные в сообществе. Чаще мы просто выезжаем в область, на озеро или за грибами: заскакиваем в состав на сортировке и сходим на первой остановке за чертой города.





Заскочить (или зачислиться) в состав можно по-разному. Бывало, что после 8–10 часов ожидания мы вдруг замечали нужный состав, который проходил станцию, сбавляя ход до скорости быстрого бега — тогда приходилось рисковать: цепляться на ходу за поручень и перелезать оттуда в межвагонное пространство, стараясь не зацепиться походным рюкзаком и не свалиться под колеса. Бывало, приходилось чуть ли не закапываться в уголь, которым под завязку были наполнены полувагоны, чтобы миновать охраняемый переезд. Но всё это крайние меры — обычно мы просто сидим и ждем где-нибудь в кустах в специальном месте, где проходящие составы делают небольшую остановку, или вычисляем состав, готовящийся к отправке в нужном направлении, и ждём уже внутри вагона.


Ездить в вагонах с лесом нельзя: при торможении или отправлении брёвна могут сдвинуться. Хотя для предотвращения таких ситуаций брёвна лежат на шипах, проверять всё равно не рекомендую.


Веревки в углах вагонов мы натягиваем, чтобы выглядывать за борт, если вагон без груза и лестница внутри него обломана (скорее всего, при одной из погрузок).


Вообще состояние вагонов часто оставляет желать лучшего, и мы стараемся выбрать менее убитые, с целыми лестницами и ушками, чтобы можно было укрепить на них тент.


Самый частый тип вагонов, который используется для таких поездок в России — полувагон, в Штатах ещё называемый гондолой. Для дальних поездок стараемся выбирать порожняковые, без груза, позволяющие хорошо скрыться. Вагоны-самосвалы с более низкими бортами, так называемые думпкары, предназначенные для перевозки сыпучих грузов, дают возможность на спокойных участках выпрямившись во весь рост наслаждаться пейзажами, а при приближении охраняемого переезда или другой опасности скрыться, приняв лежачее положение.

Самый комфортный — конечно, крытый вагон: это сразу и защита от непогоды, и возможность следить за обстановкой на путях, оставаясь при этом незамеченным. Такие вагоны чаще всего закрыты пломбами, но если повезет, вместо пломбы можно встретить и обычную толстую проволоку.



Можно ехать и в полувагонах, загруженных до середины высоты борта — а вот загруженные под завязку, а также вагоны без мест, в которых можно было бы укрыться на ходу, мы используем только в самых экстренных случаях. Из грузов, в которых мне доводилось ездить, самым приятным была мягкая и ароматная щепа. Самым неприятным — упакованная в пропитанные стекловатой чехлы сера. Однажды нам попался пустой вагон для сопровождения, оборудованный комнатой с койками и столом. Но такое бывает, наверное, раз в жизни.

Спать и даже просто долго находиться в постоянном грохоте и качке довольно утомительно, поэтому в дальних поездках мы стараемся делать передышки и вылезаем на крупных станциях, чтобы разбить лагерь, приготовить еды на костре и выспаться в палатках.


В дальних поездках основной сложностью для меня всегда были дожди: вода непрерывно поливает тебя сверху и скапливается в грязные лужи на полу вагона.


Я слышал, что некоторые используют для защиты от воды огромные пакеты на 60 и 80 литров, залезая в них целиком с головой, чтобы не спать в мокрой одежде, обдумываемым со всех сторон. Но мы обычно ограничивались натягиванием тента, заодно защищающего от взоров дежурных на высоких переездах, людей на пешеходных мостах над путями, а также рамок с камерами для контроля составов на некоторых крупных станциях-развязках.

В США товарные поезда были популярны среди бедняков, путешествовавших таким образом по стране в поисках работы, особенно после Гражданской войны или в Великую депрессию. Их образ жизни получил название хобо: он включал в себя особый жаргон и систему знаков, которые рисовали по пути для других хобо. Этот бродяжнический образ со временем был романтизирован в искусстве — на товарняках ездили, например, Джек Лондон, Джек Керуак, Джордж Оруэлл и Вуди Гатри.

В советской истории были гораздо более мрачные эпизоды, связанные с товарными поездами. В 1920-х люди бежали на них от голода в более сытые регионы; во время сталинских репрессий в товарняках депортировали целые народы; использовали их для поездок их и во Вторую мировую. Неудивительно, что в России не сложилось ничего похожего на американскую культуру.

«В России этих людей можно, скорее, объединить понятием «экстремальные путешественники». Да и на большие расстояния мало кто ездит. Хотя чем дальше ты отъезжаешь от Москвы, тем проще. Машинисты более сговорчивые, можно попроситься залезть в товарняк. Но это всё уходит в прошлое, работников РЖД за такое пинают сверху. <…>

В России это всё довольно запарно. Непонятно, как и куда ехать. <…> У нас, несмотря на то что схожая с Америкой протяжённость железнодорожных путей (после США Россия находится на втором месте в мире по протяжённости железных дорог), сеть в России не такая разветвлённая. Только в центральной части она довольно широкая, но чем дальше к востоку, тем она всё уже и в итоге сливается в один Транссиб».

Из интервью с калиниградским хобо-художником Спрутом на сайте Furfur




Сегодня в РФ этим увлекается очень разношёрстная публика. С одной стороны, есть компания ребят, которых я бы назвал «рейлфанами» — они увлекаются тем, что связано с «железкой», и далеки от производства культуры. Они катаются с камерами Go-Pro на голове, вычисляют по припискам, номерам и типам вагонов и грузов точное назначение составов, знают все технические тонкости и нередко имеют корочки железнодорожников. Большая их часть вышла из движения зацеперов — тех, кто катается снаружи пассажирского рельсового транспорта ради бесплатного проезда или острых ощущений.

С другой стороны, есть совсем малочисленная группа людей, увлеченных грузовым транспортом не только с технической, но еще и с эстетической стороны. Мы не так хорошо разбираемся во всех железнодорожных тонкостях и иногда прыгаем почти на авось: куда уедем, туда уедем. Стараемся художественно документировать поездки, иногда рисуем на вагонах. Мы с уважением относимся к истории хобо, но со старыми адептами из-за рубежа общаемся мало — вместо этого пробуем делать что-то более самобытное, ориентируясь на местную культуру и историю. Думаю, что термин хобо едва ли может быть применён сегодня к кому-либо, тем более в нашей стране. Есть более подходящее английское слово tramp, (разницу между этими терминами довольно точно обозначил Спрут в интервью для FurFur) но в России оно почти не употребляется.

Сегодня мы находимся в совершенно ином положении, чем мобилизованные на фронт или бродяги в поисках работы из первой половины прошлого столетия, однако добровольно продолжаем пользоваться этим тяжелым и неудобным способом передвижения. Честно говоря, иногда у меня это вызывает не меньше удивления, чем, например, у полицейских, однажды снимавших нас с состава под Петрозаводском в промозглый осенний день. Но, по крайней мере, есть над чем подумать, пока сидишь в очередных кустах на грузовой станции у чёрта на рогах.