Guru
Дуче! Дуче! Дуче! ( 5 фото )
- вождь, пропаганда и золотые тридцатые.
Верьте в меня, сукины дети! Дуче на этой фотографии улыбается, что большая редкость.
Размах никогда не прекращающейся кампании славословий в адрес Муссолини и то место, которое он занимал в системе режима, позволяет некоторым исследователям утверждать, что первый (и единственный на сегодняшний день) дуче фашизма в действительности фашистом не являлся. Муссолини "всего лишь" присоединился к нараставшему движению недовольных, умело использовал чужие идеи и в конечном счете сделал себя символом и вождем "Национальной фашистской партии", но на деле верил лишь в себя, в свою личную власть, а вовсе не в партию и идеалы фашизма. Исследователи, придерживающиеся подобной точки зрения, называет режим, утвердившийся в Италии между 1922 и 1926 годам "муссолинизмом". В пользу такого довода приводится и знаменитый политический оппортунизм итальянского диктатора, и его равнодушие к идеологической стороне деятельности фашистской партии, и гротескный культ личности, обогнавший по части восхваления и нацистский, и советский аналоги. Трудно согласиться со столь радикальным утверждением, но нельзя отрицать того, что пропаганда буквально за несколько лет превратила Муссолини в человека из мифа. Культ личности дуче стал одной из визитных карточек фашистского режима.
Эмигрант из Российской империи, философ и автор многочисленных исторических очерков Марк Алданов так писал об этом, -
"Существует книга, в которой Тито Весло проводит параллель между Муссолини и Юлием Цезарем. Еще одна, за авторством Эмилио Бальбо и Филиппо Специале, сравнивает Дуче и Августа. Другие подобные книги уподобляют его Наполеону, Бисмарку и папе Сиксту V. В философской сфере, было опубликовано две работы: "Фридрих Ницше и Дуче" и "Бенито Муссолини и Лев Толстой". Существуют книги про Муссолини-летчика, Муссолини-музыканта, Муссолини-художника. Эллвангер, наконец, написал филологическую работу о языке Дуче. Существует книга о человечности Муссолини, которая, по мнению автора, равна гитлеровской. Наконец, высоконаучное исследование Бонифацио Грандилло ясно показало, что появление дуче было предсказано Данте и Ионном Богословом, и что его имя таинственно связано с великим мистическим числом 9: Муссолини – 9 букв, Предаппио (его родина) – 9 букв, Дуче Бенито Муссолини – 9 гласных.
Муссолини... он хочет быть предсказанным в Писании, быть отмеченным судьбой и рассматриваться на равных основаниях с Цезарем и Августом. Более того, исходя из идеи абсолютного тождества, один из вышеупомянутых авторов заканчивает свою книгу следующим выводом: "Человек, который сейчас направляет судьбы Италии, гораздо больше, чем Август".
В предисловии к своей письменной биографии он сказал мадам Сарфатти: "... Я ненавижу тех, кто воспринимает меня как предмет своих трудов и выступлений, относятся ли они ко мне правильно или неправильно, всех их я ненавижу одинаково". Это, пожалуй, самый наглый выпад против истины, который он когда-либо произносил. Бюджет на личную рекламу у него, кажется, большой.
Вместе с Троцким, Муссолини, пожалуй, самый зрелищный человек нашего времени. Оба этих эгоцентрика, довольно сильно отличавшиеся во всем остальном, проводили свою жизнь перед зеркалом истории. Тем не менее, это зеркало начинает становиться очень недружелюбно к фигуре дуче. Его наполеоновская маска также такой же совершенный прием, как котелок или походка Чарли Чаплина. Это, пожалуй, единственная комическая сторона разворачивающейся сейчас великой мировой трагедии, которая в итоге Бог знает, как закончится.
Просмотрите на письма и речи Муссолини, если у вас есть отвага: если есть что-то более утомительное, чем их содержание, так это стиль. Его предложения несколько однообразны: "Я говорю, что мы будем делать и мы делаем", "Мы хотим сделать и сделаем", "Мы хотим дать и даём". Этот неожиданный провал, пусть даже это и правда. Однако почти все оказалось ложью: он сделал только десятую часть того, что "хотел сделать". Выступления дуче, которые он оставит потомкам в количестве нескольких тысяч, содержат лишь банальности и рев".
В цитируемом выше черновике статьи, которая никогда не была опубликована, Алданов показал себя проницательным человеком. Он оценил Муссолини (которого видел лишь однажды, наблюдая в качестве туриста за одним из балконных выступлений дуче), намного адекватнее, нежели это сделали такие мастера слова, как неоднократно беседовавший с итальянским диктатором Эмиль Людвиг или писавший панегирики Сталину Лион Фейхтвангер. Алданов писал, -
"Он так и не признал ни одной из своих ошибок: "Дуче всегда прав". Эта фраза отображается на всех итальянских стенах, и так, вероятно, дуче действительно и считает! Это трагикомедия. Муссолини считал, серьёзно и самым искренним образом, что, как никто до этого, он был новым Юлием Цезарем, и его страна – безусловно, самая очаровательная в мире – обладала огромной военной мощью.
Муссолини, безусловно, умён, как и все диктаторы. Нет более расплывчатого понятия, чем "интеллект", в том смысле, мол, Толстой или Ницше умны, а Муссолини и Гитлер – нисколько. Чтобы стать диктатором, необходимо сначала оказаться кандидатом в диктаторы, одобренным и провозглашенным его собственной партией, и это, пожалуй, самое трудное: Гитлер был единственным кандидатом от нацистов, но Геринг или Геббельс, наверное, тоже очень хотели бы быть кандидатами. Но он вытеснил остальных и навязал себя, что, безусловно, предполагает сильные качества воли и "интеллект" (в условном и политическом смысле этого слова). Про дуче можно сказать то же самое. Мы также не можем отрицать личное мужество. Что бы ни говорили, Муссолини был достойным солдатом во время Великой войны, он вынес множество атак и занял пост диктатора, далеко не в последнюю очередь благодаря своей физической храбрости.
Я далек от мысли, что у него столь же жестокий и кровожадный характер, как у Сталина или Гитлера. По сравнению с ними, он пролил намного меньше крови. У него нет в прошлом ни 30 июня 1934 (Мюнхенской резни), ни кровавых "чисток" диктатора в Москве. Категория людей, которую он ненавидит больше всего – масоны и пацифисты (потому что никогда не был ни искренним антисемитом, как Гитлер, ни искренне антибуржуазным, как Ленин). Муссолини до сих пор не уничтожил каменщиков и мир в своей стране. Подобно Ансельмо, старому испанскому революционеру и хорошему парню из "По ком звонит колокол», он мог бы сказать: "Я убил. Несколько раз. Но без всякой охоты... Я бы даже епископа не стал убивать".
Наиболее поразительная особенность его натуры – страсть к зрелищности, принявшая угрожающие размеры. Он довел искусство жеста и любовь к себе до неизвестных доселе пределов даже на вершинах власти, театральных по природе, среди многих маленьких современных Неронов".
Алданов писал эти строки весной 1941 года, когда слава и престиж дуче уже были безнадежно подорваны, что никак не повлияло на точность его замечаний о характере итальянского диктатора и особенностях фашистской пропаганды. И по сей день нелегко определить, где проходила граница между личным тщеславием Муссолини и государственными интересами Италии, как он их понимал. Пожалуй, что с годами она, эта граница, исчезла вовсе, а сам дуче нисколько не затруднялся подыскать доводы для того, чтобы оправдать в собственных глазах ту или иную авантюру. Пропаганда непогрешимости вождя сыграла в этом решающую роль - призванная для того, чтобы убеждать народ Италии, она в конце концов "убедила" и самого Муссолини.
Да и как ему было не поверить в собственную непогрешимость? Уже к 1930 году Муссолини открыто называли сверхчеловеком, который не только спас Италию от ужасов гражданской войны, но и поднял экономику из руин, добился пересмотра несправедливых пунктов Версальского мира, вознес престиж страны на неслыханную высоту, а кроме того - чудесным образом избежал всех покушений на свою жизнь. Это ли не свидетельство того промысла Божия?
Итальянцы совершали настоящие паломничества на "малую Родину" дуче, где десятки, если не сотни людей рассказывали им о том, как водились в детские годы с всесильным ныне вождем. Еще большее количество людей стояло с ним на площади Сан-Сеполькро в 1919 или маршировало на Рим в 1922 годах, а однажды в кабинет к главе правительства пробрался бывший карабинер, когда-то принимавший участие в задержании интервенциониста Муссолини и даже ударивший его при этом палкой. В полном соответствии с правилами мифологии, раскаявшийся карабинер молил тебе о прощении, предлагая Муссолини избить его той самой (sic!) палкой. Разумеется, благородный дуче этого не сделал - старого служаку он обнял и простил, а палку принял в качестве сувенира, на память о бурной молодости. Другой старик якобы прошел пешком семьсот километров, направившись от своего дома к месту сражений Мировой войны - набрать для Муссолини воды из Пьяве.
В таких сувенирах, как и в паломниках, желающих прикоснуться к реликвиям или самому дуче, недостатка не было. Любая деталь, связанная с ним, работала на фашистский миф. Предмет одежды, часть столового прибора, небрежно оброненная фраза - все расхватывалось, разносилось, обрастало легендами. Пожатые руки не мылись неделями, их демонстрировали всем желающим - сам дуче дотронулся до этой ладони! Число друзей детства Бенито, рассказывающих о нем школьные байки, множилось с каждым годом. То же самое происходило и с его сослуживцами по батальону – теперь их было по крайней мере с корпус, и каждый из них либо выносил раненого Муссолини с поля боя, либо лежал с ним на соседней койке в госпитале. Такие истории расходились на ура, а поклонников у дуче было столько, и осаждали они его с таким рвением, что ему могла бы позавидовать любая современная суперзвезда кино или шоу-бизнеса. Среди многих итальянок верной гарантией счастливого будущего для своих детей было рожать в больницах неподалеку от места, где родился дуче. Менее склонные к риску, связанному с путешествием и родами в не самых лучших условиях Романьи, ставили портреты Муссолини на тумбочках у кровати - это тоже считалось верным средством заложить в будущего ребенка нужные качества.
Нашему дуче - верим!
Но что говорить о восторженных поклонниках, если главную партию в этой героической опере исполняла фашистская пропаганда. Из газет, плакатов, листовок, по радио и в выпусках кинохроники миллионы итальянцев узнавали о том, что Муссолини не спит ночами, - а как иначе разрешать по сотне сложных вопросов в сутки? - работая при свете ламп над документами; о том, что несмотря на свою загруженность делами, дуче успевает не только прочитывать сотни газет в день, но и примерно семьдесят книг в год, а кроме того и сам является автором нескольких пьес. Это, по мнению литературных критиков, делало его современным классиком итальянской литературы. И пусть особенного следа постановки из жизни Наполеона и Цезаря в театральной жизни и не оставили - что с того? Главное, что все уяснили - их дуче, несмотря на свою близость к простому народу, является человеком высокой культуры. Сам Муссолини в частной беседе мог с примерной откровенностью сознаться в равнодушии и к литературе, и к живописи. Картинные галереи он не посещал вообще, а большинство собственных произведений написал еще в молодые годы, руководствуясь скорее нуждой, нежели жаждой сочинительства. Впрочем, иногда старые труды могли сгодиться - вскоре после заключения соглашения с Ватиканом Муссолини распорядился выпустить одно из своих ранних проведений - антиклерикальный роман, с элементами эротики. Щелкнуть по носу церковникам - чтобы не забывались - почему бы и нет? Но в остальном, особых иллюзий в отношении своих литературных дарований Муссолини не питал, считая себя сильным публицистом, но не более того. Что, конечно же, ничуть не мешало пропаганде превозносить великого человека, находящего время не только заниматься спасением Италии, но и для творческой деятельности.
Если пьесы или романы не нашли пути к сердцу читателя (тоже самое, впрочем, можно сказать о "Моей борьбе" Гитлера, которую фюрер подчас называл и устаревшей, и написанной дурным слогом), то короткие хлесткие призывы-лозунги Муссолини легко уходили в народ, надолго становясь расхожими выражениями. Стены итальянских домов были исписаны высказывания вроде "Верить, бороться, повиноваться", хотя самым популярным являлся не им придуманный лозунг "Муссолини всегда прав!" Это выражение стало рефреном для всей государственной машины пропаганды, бесконечно транслировавшей это нехитрое утверждение в массы. В считанные годы Италию была буквально оккупирована вещами, связанными с Муссолини: плакаты на улицах и в внутри домов, портреты в галереях и трамваях - и вообще, любые изображения дуче, повсюду и везде. Его лицо рисовали мелом и выкладывали из камня, создавали небольшие бюсты и скульптуры в полный рост, огромные статуи и обелиски.
Созидатель всего.
А фотографии! Каких только фотографий не было сделано между 1922 и 1943 годами. Муссолини на коне, Муссолини плавает, фехтует, пилотирует самолет, управляет судном, гоночной машиной, играет с тиграми и на скрипке, выступает перед солдатами, чернорубашечниками и народными толпами. Муссолини в форме капрала фашистской милиции, в форме берсальера, в форме маршала, наконец - Муссолини с голым торсом, среди пшеничных полей или снега! Вот он, глядит на нас из тысяч фотографий - нахмуренное лицо, пронзительный ("свирепый") взгляд, выпяченная челюсть. И почти всегда - никакой улыбки. Фотографии радостного, смеющегося Гитлера появлялись регулярно, вышла даже целая книга, состоящая из "непарадных фотографий" фюрера – в Италии это было невозможным.
В кинохронике или на снимках, сделанных иностранными журналистами, которым удавалось подобраться к Муссолини на какой-нибудь международной конференции, можно увидеть итальянского диктатора улыбающимся - порой он выглядит смущенным, но почти никогда не напоминает свой парадный, официозный образ холодного и замкнутого "отца нации". Кроме таких моментов, более человечным диктатор представал в своих биографиях, выходивших в большом количестве еще при его жизни. Это получалось скорее невольно, нежели являлось следствием изначального замысла - не случайно, что Муссолини предпочел официозную биографию написанной Сарфатти книге, в которой его любовница постаралась найти корни вождизма в детстве дуче. Времена, когда молодой социалист Муссолини бравировал своими постельными подвигами или атеизмом, давно прошли. Нация нуждалась в образе лидера стоящего выше примитивных людских страстей и все, включая биографии Муссолини, должно было служить этой цели.
Самоиронию же дуче отвергал в принципе, хотя в частной беседе мог позволить себе пошутить о своем социалистическом прошлом - это напоминало ерничанье Сталина на тему его духовно-семинаристской юности. Поэтому к собственному культу Муссолини относился примерно так же, как и его кумир – Наполеон Бонапарт, но с гораздо меньшим изяществом. Демонстрация презрительного равнодушия к славословиям и титулам «великому корсиканцу» удавалась намного лучше, нежели «великому романьольцу». Пышные мундиры Муссолини не так выгодно контрастировали на фоне окружавшего его великолепия, как серый сюртук и треуголка Наполеона среди позолоченных эполет его маршалов.
Иначе говоря, дуче не хватило чувства такта (или вкуса) для того, чтобы подчеркнуто дистанцироваться от официального культа самого себя, как это сделали Сталин и Гитлер. Почему? Муссолини был крайне тщеславен – это единственно верный ответ. Сталинисты объясняют культ личности требованиями момента: сложным внутриполитическим положением и партийными дрязгами, необходимостью замены традиционной религии новыми символами и т.п. У фашизма таких оправданий не было, а по части песнопений в свой адрес Муссолини обошел большинство известных нам диктаторов.
Бывший журналист не мог не замечать повсеместно воскуряемого в его честь фимиама. Нельзя поверить в дуче, занятого высокими государственными проблемами настолько, что до пропагандистской изнанки режима ему не было никакого дела. Муссолини уделял пропаганде много (пожалуй, даже слишком) внимания и был не просто в курсе положения дел, а непосредственно руководил процессом. Было бы достаточно одной лишь недовольной гримасы, и градус лести тут же понизился бы до приемлемого, перестав низводить этот культ до уровня гротеска. Но Муссолини за все годы пребывания у власти почти ни разу не дал понять, что он отнюдь не «самый … самый … самый … самый …». Зато обратных примеров было сколько угодно.
Что действительно соответствовало действительности так это то, что стяжателем дуче не был: большого капитала не скопил, к предметам роскоши относился равнодушно, равно как и к наградам, - и все это было не на словах, а на деле. Чего нельзя сказать о человеке, принимавшем как должное сравнение себя с великими правителями прошлого, все достоинства которых якобы воплотились в нем одном; согласившемся с печатанием собственных цитат рядом с кулинарными рецептами (так лучше запомнят!); о человеке, голос которого каждое утро звучал по радио, чьи портреты висели во всех кабинетах, а во время праздников - на каждом здании; о человек, позволившему назвать главную награду итальянского кинофестиваля в свою честь; о человеке, чье имя дети знали с шести лет.
В вопросе пропаганды, столь важном для него, дуче мог быть очень мелочным. Он терпеть не мог короля, и о Викторе Эммануиле старались не упоминать лишний раз, словно его не существовало. Он не любил Бальбо - а отчаянный фашист был фигурой намного более вдохновляющей, чем король, - и о нем тоже старались писать поменьше. Он ревновал к чужому успеху, и горе тем редакторам (к ним у бывшего коллеги было особенно пристальное внимание), которые не сумели ввернуть должное количество ДУЧЕ в какую-нибудь важную новость.
Муссолини любил публичные выступления, любил себя, «покоряющего толпу». Никто не обращался к массам так часто, как он. "Громовая глотка", в этом он наголову превосходил и Сталина, крайне посредственного оратора, и Гитлера, который шел на каждое выступление как на бой, а с годами утратил к публичным речам всякий интерес. Муссолини же мог завести толпу даже за месяц до окончательного краха фашистского режима, а кроме того - работал экспромтом, «от души». Это был прирожденный талант, буйный, безудержный. Дуче был слишком высокого мнения о своих способностях, чтобы прибегать ко всяческим подготовительным уловкам или специально подбирать аудиторию, как это происходило в Советском Союзе или Третьем рейхе.
Сегодня на кадрах старой кинохроники Муссолини зачастую выглядит забавно, особенно для неитальянцев. Немного комичные в своей преувеличенности гримасы и жестикуляция, громкие пафосные речи... но это обманчивое впечатление. Присмотритесь - на фоне нелепых в своей помпезности мундиров и общей театрализованности происходящего дуче не производит впечатления фигляра, которым его окрестили впоследствии. Стоит также добавить, что фашистская кинохроника не рождает у сегодняшнего зрителя ощущения наблюдения за жизнью суровой «тоталитарной державы». Все выглядит как игра, да ею отчасти и является. Можно сказать, что итальянцы, благодарные за успехи нового правительства, позволили дуче осуществить на общенациональной сцене постановку «Новая Римская империя», пользующуюся неизменным успехом до тех пор, пока на зрителей не начал валиться потолок. Главная же ошибка Муссолини состояла в том, что он принял бурные аплодисменты публики за ее готовность умереть вместе с театральной труппой и режиссером.
Как уже отмечалось, диктатор не терпел соперников. Постепенно он оттеснил своих прежних соратников - всех этих поэтов, ораторов и пользующихся популярностью фашистских иерархов - на периферию общественного внимания и остался в гордом одиночестве. Не было больше никаких квадрумистов, был только он - ДУЧЕ. Все успехи должны были, так или иначе, быть отныне связаны с его именем. К сожалению для всех, с годами добиваться этого становилось все труднее. Любопытно, что после 1943 года немцы попытались было заставить потесниться «утратившего лоск» Муссолини на его пропагандистском пьедестале и раскрутить новую сильную личность - маршала Грациани, одного из немногих высших армейских командиров, сохранивших верность фашистскому режиму. Им это не удалось - так сильна была инерция прежних лет, да и маршал, скажем прямо, был фигурой мало вдохновляющей.
Только в одном случае Муссолини сумел сохранить чувство меры и не стать смешным. Монархия, в лице короля, предложила ему войти в аристократическую среду. Назывались громкие титулы, специалисты тоже не замедлили «обнаружить» дворянские корни Муссолини, уходящие в далекие Средние века... Дуче отказался, гордо заявив, что он потомок крестьян и вождь фашизма, а более ему ничего и не требуется.
Почему же он так поступил? Муссолини все-таки неплохо знал историю и хорошо помнил афоризм Цезаря о первом в деревне и втором в Риме, чтобы так просто клюнуть на приманку королевской удочки. Становиться аристократом, частью королевского двора, приписывать себе благородную кровь - зачем? ради насмешек и злословия за спиной? Ему это не нужно, он - дуче, он - единственный. Оба отказа были нарочито демонстративными, а уж он постарался, чтобы об этом вскоре узнали все итальянцы.
В результате, с пропагандистской точки зрения, Италия фашистская - это Италия Муссолини. Прошлое образует симбиоз с будущим, государство - с партией, и все это персонифицируется в лице вождя, олицетворяющего собой все положительные, доведенные до совершенства качества итальянца, патриота и образцового исторического деятеля. Культ партии во всем уступает культу государства, тот же, в свою очередь, лишь блеклая тень культа вождя.
Тех же немногочисленных, кто обладал иммунитетом к всеобщей агитации, всегда можно было арестовать и посадить, избить или сломать морально, заставив выпить касторки или съесть живую жабу на глазах у соседей и родственников. Но таких было совсем немного - кто же будет сознательно выступать против величия страны, экономического роста и внутриполитической стабильности, за условную «демократию»? Муссолини обещал привести итальянцев в лучшее будущее и на фоне ревущих труб пропаганды, голоса сомневающихся были не слышны. Дуче добивался именно такого эффекта, хотя он никогда не согласился бы с утверждениями своих оппонентов о том, что его целью является "оболванить массы". Нет, не "оболванить", а воспитать итальянский народ - вот какую цель ставили перед собой его философы, писатели, журналисты, радиоведущие, певцы, архитекторы, художники и скульпторы. А воспитывать лучше всего на личном примере - потому-то дуче и обязан был быть первом во всем. После того, как Муссолини последовательно перебрал образы лучшего пилота, жнеца или пловца, неизбежно ему было обратиться к роли лучшего полководца Италии.
Верьте в меня, сукины дети! Дуче на этой фотографии улыбается, что большая редкость.
Размах никогда не прекращающейся кампании славословий в адрес Муссолини и то место, которое он занимал в системе режима, позволяет некоторым исследователям утверждать, что первый (и единственный на сегодняшний день) дуче фашизма в действительности фашистом не являлся. Муссолини "всего лишь" присоединился к нараставшему движению недовольных, умело использовал чужие идеи и в конечном счете сделал себя символом и вождем "Национальной фашистской партии", но на деле верил лишь в себя, в свою личную власть, а вовсе не в партию и идеалы фашизма. Исследователи, придерживающиеся подобной точки зрения, называет режим, утвердившийся в Италии между 1922 и 1926 годам "муссолинизмом". В пользу такого довода приводится и знаменитый политический оппортунизм итальянского диктатора, и его равнодушие к идеологической стороне деятельности фашистской партии, и гротескный культ личности, обогнавший по части восхваления и нацистский, и советский аналоги. Трудно согласиться со столь радикальным утверждением, но нельзя отрицать того, что пропаганда буквально за несколько лет превратила Муссолини в человека из мифа. Культ личности дуче стал одной из визитных карточек фашистского режима.
Эмигрант из Российской империи, философ и автор многочисленных исторических очерков Марк Алданов так писал об этом, -
"Существует книга, в которой Тито Весло проводит параллель между Муссолини и Юлием Цезарем. Еще одна, за авторством Эмилио Бальбо и Филиппо Специале, сравнивает Дуче и Августа. Другие подобные книги уподобляют его Наполеону, Бисмарку и папе Сиксту V. В философской сфере, было опубликовано две работы: "Фридрих Ницше и Дуче" и "Бенито Муссолини и Лев Толстой". Существуют книги про Муссолини-летчика, Муссолини-музыканта, Муссолини-художника. Эллвангер, наконец, написал филологическую работу о языке Дуче. Существует книга о человечности Муссолини, которая, по мнению автора, равна гитлеровской. Наконец, высоконаучное исследование Бонифацио Грандилло ясно показало, что появление дуче было предсказано Данте и Ионном Богословом, и что его имя таинственно связано с великим мистическим числом 9: Муссолини – 9 букв, Предаппио (его родина) – 9 букв, Дуче Бенито Муссолини – 9 гласных.
Муссолини... он хочет быть предсказанным в Писании, быть отмеченным судьбой и рассматриваться на равных основаниях с Цезарем и Августом. Более того, исходя из идеи абсолютного тождества, один из вышеупомянутых авторов заканчивает свою книгу следующим выводом: "Человек, который сейчас направляет судьбы Италии, гораздо больше, чем Август".
В предисловии к своей письменной биографии он сказал мадам Сарфатти: "... Я ненавижу тех, кто воспринимает меня как предмет своих трудов и выступлений, относятся ли они ко мне правильно или неправильно, всех их я ненавижу одинаково". Это, пожалуй, самый наглый выпад против истины, который он когда-либо произносил. Бюджет на личную рекламу у него, кажется, большой.
Вместе с Троцким, Муссолини, пожалуй, самый зрелищный человек нашего времени. Оба этих эгоцентрика, довольно сильно отличавшиеся во всем остальном, проводили свою жизнь перед зеркалом истории. Тем не менее, это зеркало начинает становиться очень недружелюбно к фигуре дуче. Его наполеоновская маска также такой же совершенный прием, как котелок или походка Чарли Чаплина. Это, пожалуй, единственная комическая сторона разворачивающейся сейчас великой мировой трагедии, которая в итоге Бог знает, как закончится.
Просмотрите на письма и речи Муссолини, если у вас есть отвага: если есть что-то более утомительное, чем их содержание, так это стиль. Его предложения несколько однообразны: "Я говорю, что мы будем делать и мы делаем", "Мы хотим сделать и сделаем", "Мы хотим дать и даём". Этот неожиданный провал, пусть даже это и правда. Однако почти все оказалось ложью: он сделал только десятую часть того, что "хотел сделать". Выступления дуче, которые он оставит потомкам в количестве нескольких тысяч, содержат лишь банальности и рев".
В цитируемом выше черновике статьи, которая никогда не была опубликована, Алданов показал себя проницательным человеком. Он оценил Муссолини (которого видел лишь однажды, наблюдая в качестве туриста за одним из балконных выступлений дуче), намного адекватнее, нежели это сделали такие мастера слова, как неоднократно беседовавший с итальянским диктатором Эмиль Людвиг или писавший панегирики Сталину Лион Фейхтвангер. Алданов писал, -
"Он так и не признал ни одной из своих ошибок: "Дуче всегда прав". Эта фраза отображается на всех итальянских стенах, и так, вероятно, дуче действительно и считает! Это трагикомедия. Муссолини считал, серьёзно и самым искренним образом, что, как никто до этого, он был новым Юлием Цезарем, и его страна – безусловно, самая очаровательная в мире – обладала огромной военной мощью.
Муссолини, безусловно, умён, как и все диктаторы. Нет более расплывчатого понятия, чем "интеллект", в том смысле, мол, Толстой или Ницше умны, а Муссолини и Гитлер – нисколько. Чтобы стать диктатором, необходимо сначала оказаться кандидатом в диктаторы, одобренным и провозглашенным его собственной партией, и это, пожалуй, самое трудное: Гитлер был единственным кандидатом от нацистов, но Геринг или Геббельс, наверное, тоже очень хотели бы быть кандидатами. Но он вытеснил остальных и навязал себя, что, безусловно, предполагает сильные качества воли и "интеллект" (в условном и политическом смысле этого слова). Про дуче можно сказать то же самое. Мы также не можем отрицать личное мужество. Что бы ни говорили, Муссолини был достойным солдатом во время Великой войны, он вынес множество атак и занял пост диктатора, далеко не в последнюю очередь благодаря своей физической храбрости.
Я далек от мысли, что у него столь же жестокий и кровожадный характер, как у Сталина или Гитлера. По сравнению с ними, он пролил намного меньше крови. У него нет в прошлом ни 30 июня 1934 (Мюнхенской резни), ни кровавых "чисток" диктатора в Москве. Категория людей, которую он ненавидит больше всего – масоны и пацифисты (потому что никогда не был ни искренним антисемитом, как Гитлер, ни искренне антибуржуазным, как Ленин). Муссолини до сих пор не уничтожил каменщиков и мир в своей стране. Подобно Ансельмо, старому испанскому революционеру и хорошему парню из "По ком звонит колокол», он мог бы сказать: "Я убил. Несколько раз. Но без всякой охоты... Я бы даже епископа не стал убивать".
Наиболее поразительная особенность его натуры – страсть к зрелищности, принявшая угрожающие размеры. Он довел искусство жеста и любовь к себе до неизвестных доселе пределов даже на вершинах власти, театральных по природе, среди многих маленьких современных Неронов".
Алданов писал эти строки весной 1941 года, когда слава и престиж дуче уже были безнадежно подорваны, что никак не повлияло на точность его замечаний о характере итальянского диктатора и особенностях фашистской пропаганды. И по сей день нелегко определить, где проходила граница между личным тщеславием Муссолини и государственными интересами Италии, как он их понимал. Пожалуй, что с годами она, эта граница, исчезла вовсе, а сам дуче нисколько не затруднялся подыскать доводы для того, чтобы оправдать в собственных глазах ту или иную авантюру. Пропаганда непогрешимости вождя сыграла в этом решающую роль - призванная для того, чтобы убеждать народ Италии, она в конце концов "убедила" и самого Муссолини.
Да и как ему было не поверить в собственную непогрешимость? Уже к 1930 году Муссолини открыто называли сверхчеловеком, который не только спас Италию от ужасов гражданской войны, но и поднял экономику из руин, добился пересмотра несправедливых пунктов Версальского мира, вознес престиж страны на неслыханную высоту, а кроме того - чудесным образом избежал всех покушений на свою жизнь. Это ли не свидетельство того промысла Божия?
Итальянцы совершали настоящие паломничества на "малую Родину" дуче, где десятки, если не сотни людей рассказывали им о том, как водились в детские годы с всесильным ныне вождем. Еще большее количество людей стояло с ним на площади Сан-Сеполькро в 1919 или маршировало на Рим в 1922 годах, а однажды в кабинет к главе правительства пробрался бывший карабинер, когда-то принимавший участие в задержании интервенциониста Муссолини и даже ударивший его при этом палкой. В полном соответствии с правилами мифологии, раскаявшийся карабинер молил тебе о прощении, предлагая Муссолини избить его той самой (sic!) палкой. Разумеется, благородный дуче этого не сделал - старого служаку он обнял и простил, а палку принял в качестве сувенира, на память о бурной молодости. Другой старик якобы прошел пешком семьсот километров, направившись от своего дома к месту сражений Мировой войны - набрать для Муссолини воды из Пьяве.
В таких сувенирах, как и в паломниках, желающих прикоснуться к реликвиям или самому дуче, недостатка не было. Любая деталь, связанная с ним, работала на фашистский миф. Предмет одежды, часть столового прибора, небрежно оброненная фраза - все расхватывалось, разносилось, обрастало легендами. Пожатые руки не мылись неделями, их демонстрировали всем желающим - сам дуче дотронулся до этой ладони! Число друзей детства Бенито, рассказывающих о нем школьные байки, множилось с каждым годом. То же самое происходило и с его сослуживцами по батальону – теперь их было по крайней мере с корпус, и каждый из них либо выносил раненого Муссолини с поля боя, либо лежал с ним на соседней койке в госпитале. Такие истории расходились на ура, а поклонников у дуче было столько, и осаждали они его с таким рвением, что ему могла бы позавидовать любая современная суперзвезда кино или шоу-бизнеса. Среди многих итальянок верной гарантией счастливого будущего для своих детей было рожать в больницах неподалеку от места, где родился дуче. Менее склонные к риску, связанному с путешествием и родами в не самых лучших условиях Романьи, ставили портреты Муссолини на тумбочках у кровати - это тоже считалось верным средством заложить в будущего ребенка нужные качества.
Нашему дуче - верим!
Но что говорить о восторженных поклонниках, если главную партию в этой героической опере исполняла фашистская пропаганда. Из газет, плакатов, листовок, по радио и в выпусках кинохроники миллионы итальянцев узнавали о том, что Муссолини не спит ночами, - а как иначе разрешать по сотне сложных вопросов в сутки? - работая при свете ламп над документами; о том, что несмотря на свою загруженность делами, дуче успевает не только прочитывать сотни газет в день, но и примерно семьдесят книг в год, а кроме того и сам является автором нескольких пьес. Это, по мнению литературных критиков, делало его современным классиком итальянской литературы. И пусть особенного следа постановки из жизни Наполеона и Цезаря в театральной жизни и не оставили - что с того? Главное, что все уяснили - их дуче, несмотря на свою близость к простому народу, является человеком высокой культуры. Сам Муссолини в частной беседе мог с примерной откровенностью сознаться в равнодушии и к литературе, и к живописи. Картинные галереи он не посещал вообще, а большинство собственных произведений написал еще в молодые годы, руководствуясь скорее нуждой, нежели жаждой сочинительства. Впрочем, иногда старые труды могли сгодиться - вскоре после заключения соглашения с Ватиканом Муссолини распорядился выпустить одно из своих ранних проведений - антиклерикальный роман, с элементами эротики. Щелкнуть по носу церковникам - чтобы не забывались - почему бы и нет? Но в остальном, особых иллюзий в отношении своих литературных дарований Муссолини не питал, считая себя сильным публицистом, но не более того. Что, конечно же, ничуть не мешало пропаганде превозносить великого человека, находящего время не только заниматься спасением Италии, но и для творческой деятельности.
Если пьесы или романы не нашли пути к сердцу читателя (тоже самое, впрочем, можно сказать о "Моей борьбе" Гитлера, которую фюрер подчас называл и устаревшей, и написанной дурным слогом), то короткие хлесткие призывы-лозунги Муссолини легко уходили в народ, надолго становясь расхожими выражениями. Стены итальянских домов были исписаны высказывания вроде "Верить, бороться, повиноваться", хотя самым популярным являлся не им придуманный лозунг "Муссолини всегда прав!" Это выражение стало рефреном для всей государственной машины пропаганды, бесконечно транслировавшей это нехитрое утверждение в массы. В считанные годы Италию была буквально оккупирована вещами, связанными с Муссолини: плакаты на улицах и в внутри домов, портреты в галереях и трамваях - и вообще, любые изображения дуче, повсюду и везде. Его лицо рисовали мелом и выкладывали из камня, создавали небольшие бюсты и скульптуры в полный рост, огромные статуи и обелиски.
Созидатель всего.
А фотографии! Каких только фотографий не было сделано между 1922 и 1943 годами. Муссолини на коне, Муссолини плавает, фехтует, пилотирует самолет, управляет судном, гоночной машиной, играет с тиграми и на скрипке, выступает перед солдатами, чернорубашечниками и народными толпами. Муссолини в форме капрала фашистской милиции, в форме берсальера, в форме маршала, наконец - Муссолини с голым торсом, среди пшеничных полей или снега! Вот он, глядит на нас из тысяч фотографий - нахмуренное лицо, пронзительный ("свирепый") взгляд, выпяченная челюсть. И почти всегда - никакой улыбки. Фотографии радостного, смеющегося Гитлера появлялись регулярно, вышла даже целая книга, состоящая из "непарадных фотографий" фюрера – в Италии это было невозможным.
В кинохронике или на снимках, сделанных иностранными журналистами, которым удавалось подобраться к Муссолини на какой-нибудь международной конференции, можно увидеть итальянского диктатора улыбающимся - порой он выглядит смущенным, но почти никогда не напоминает свой парадный, официозный образ холодного и замкнутого "отца нации". Кроме таких моментов, более человечным диктатор представал в своих биографиях, выходивших в большом количестве еще при его жизни. Это получалось скорее невольно, нежели являлось следствием изначального замысла - не случайно, что Муссолини предпочел официозную биографию написанной Сарфатти книге, в которой его любовница постаралась найти корни вождизма в детстве дуче. Времена, когда молодой социалист Муссолини бравировал своими постельными подвигами или атеизмом, давно прошли. Нация нуждалась в образе лидера стоящего выше примитивных людских страстей и все, включая биографии Муссолини, должно было служить этой цели.
Самоиронию же дуче отвергал в принципе, хотя в частной беседе мог позволить себе пошутить о своем социалистическом прошлом - это напоминало ерничанье Сталина на тему его духовно-семинаристской юности. Поэтому к собственному культу Муссолини относился примерно так же, как и его кумир – Наполеон Бонапарт, но с гораздо меньшим изяществом. Демонстрация презрительного равнодушия к славословиям и титулам «великому корсиканцу» удавалась намного лучше, нежели «великому романьольцу». Пышные мундиры Муссолини не так выгодно контрастировали на фоне окружавшего его великолепия, как серый сюртук и треуголка Наполеона среди позолоченных эполет его маршалов.
Иначе говоря, дуче не хватило чувства такта (или вкуса) для того, чтобы подчеркнуто дистанцироваться от официального культа самого себя, как это сделали Сталин и Гитлер. Почему? Муссолини был крайне тщеславен – это единственно верный ответ. Сталинисты объясняют культ личности требованиями момента: сложным внутриполитическим положением и партийными дрязгами, необходимостью замены традиционной религии новыми символами и т.п. У фашизма таких оправданий не было, а по части песнопений в свой адрес Муссолини обошел большинство известных нам диктаторов.
Бывший журналист не мог не замечать повсеместно воскуряемого в его честь фимиама. Нельзя поверить в дуче, занятого высокими государственными проблемами настолько, что до пропагандистской изнанки режима ему не было никакого дела. Муссолини уделял пропаганде много (пожалуй, даже слишком) внимания и был не просто в курсе положения дел, а непосредственно руководил процессом. Было бы достаточно одной лишь недовольной гримасы, и градус лести тут же понизился бы до приемлемого, перестав низводить этот культ до уровня гротеска. Но Муссолини за все годы пребывания у власти почти ни разу не дал понять, что он отнюдь не «самый … самый … самый … самый …». Зато обратных примеров было сколько угодно.
Что действительно соответствовало действительности так это то, что стяжателем дуче не был: большого капитала не скопил, к предметам роскоши относился равнодушно, равно как и к наградам, - и все это было не на словах, а на деле. Чего нельзя сказать о человеке, принимавшем как должное сравнение себя с великими правителями прошлого, все достоинства которых якобы воплотились в нем одном; согласившемся с печатанием собственных цитат рядом с кулинарными рецептами (так лучше запомнят!); о человеке, голос которого каждое утро звучал по радио, чьи портреты висели во всех кабинетах, а во время праздников - на каждом здании; о человек, позволившему назвать главную награду итальянского кинофестиваля в свою честь; о человеке, чье имя дети знали с шести лет.
В вопросе пропаганды, столь важном для него, дуче мог быть очень мелочным. Он терпеть не мог короля, и о Викторе Эммануиле старались не упоминать лишний раз, словно его не существовало. Он не любил Бальбо - а отчаянный фашист был фигурой намного более вдохновляющей, чем король, - и о нем тоже старались писать поменьше. Он ревновал к чужому успеху, и горе тем редакторам (к ним у бывшего коллеги было особенно пристальное внимание), которые не сумели ввернуть должное количество ДУЧЕ в какую-нибудь важную новость.
Муссолини любил публичные выступления, любил себя, «покоряющего толпу». Никто не обращался к массам так часто, как он. "Громовая глотка", в этом он наголову превосходил и Сталина, крайне посредственного оратора, и Гитлера, который шел на каждое выступление как на бой, а с годами утратил к публичным речам всякий интерес. Муссолини же мог завести толпу даже за месяц до окончательного краха фашистского режима, а кроме того - работал экспромтом, «от души». Это был прирожденный талант, буйный, безудержный. Дуче был слишком высокого мнения о своих способностях, чтобы прибегать ко всяческим подготовительным уловкам или специально подбирать аудиторию, как это происходило в Советском Союзе или Третьем рейхе.
Сегодня на кадрах старой кинохроники Муссолини зачастую выглядит забавно, особенно для неитальянцев. Немного комичные в своей преувеличенности гримасы и жестикуляция, громкие пафосные речи... но это обманчивое впечатление. Присмотритесь - на фоне нелепых в своей помпезности мундиров и общей театрализованности происходящего дуче не производит впечатления фигляра, которым его окрестили впоследствии. Стоит также добавить, что фашистская кинохроника не рождает у сегодняшнего зрителя ощущения наблюдения за жизнью суровой «тоталитарной державы». Все выглядит как игра, да ею отчасти и является. Можно сказать, что итальянцы, благодарные за успехи нового правительства, позволили дуче осуществить на общенациональной сцене постановку «Новая Римская империя», пользующуюся неизменным успехом до тех пор, пока на зрителей не начал валиться потолок. Главная же ошибка Муссолини состояла в том, что он принял бурные аплодисменты публики за ее готовность умереть вместе с театральной труппой и режиссером.
Как уже отмечалось, диктатор не терпел соперников. Постепенно он оттеснил своих прежних соратников - всех этих поэтов, ораторов и пользующихся популярностью фашистских иерархов - на периферию общественного внимания и остался в гордом одиночестве. Не было больше никаких квадрумистов, был только он - ДУЧЕ. Все успехи должны были, так или иначе, быть отныне связаны с его именем. К сожалению для всех, с годами добиваться этого становилось все труднее. Любопытно, что после 1943 года немцы попытались было заставить потесниться «утратившего лоск» Муссолини на его пропагандистском пьедестале и раскрутить новую сильную личность - маршала Грациани, одного из немногих высших армейских командиров, сохранивших верность фашистскому режиму. Им это не удалось - так сильна была инерция прежних лет, да и маршал, скажем прямо, был фигурой мало вдохновляющей.
Только в одном случае Муссолини сумел сохранить чувство меры и не стать смешным. Монархия, в лице короля, предложила ему войти в аристократическую среду. Назывались громкие титулы, специалисты тоже не замедлили «обнаружить» дворянские корни Муссолини, уходящие в далекие Средние века... Дуче отказался, гордо заявив, что он потомок крестьян и вождь фашизма, а более ему ничего и не требуется.
Почему же он так поступил? Муссолини все-таки неплохо знал историю и хорошо помнил афоризм Цезаря о первом в деревне и втором в Риме, чтобы так просто клюнуть на приманку королевской удочки. Становиться аристократом, частью королевского двора, приписывать себе благородную кровь - зачем? ради насмешек и злословия за спиной? Ему это не нужно, он - дуче, он - единственный. Оба отказа были нарочито демонстративными, а уж он постарался, чтобы об этом вскоре узнали все итальянцы.
В результате, с пропагандистской точки зрения, Италия фашистская - это Италия Муссолини. Прошлое образует симбиоз с будущим, государство - с партией, и все это персонифицируется в лице вождя, олицетворяющего собой все положительные, доведенные до совершенства качества итальянца, патриота и образцового исторического деятеля. Культ партии во всем уступает культу государства, тот же, в свою очередь, лишь блеклая тень культа вождя.
Тех же немногочисленных, кто обладал иммунитетом к всеобщей агитации, всегда можно было арестовать и посадить, избить или сломать морально, заставив выпить касторки или съесть живую жабу на глазах у соседей и родственников. Но таких было совсем немного - кто же будет сознательно выступать против величия страны, экономического роста и внутриполитической стабильности, за условную «демократию»? Муссолини обещал привести итальянцев в лучшее будущее и на фоне ревущих труб пропаганды, голоса сомневающихся были не слышны. Дуче добивался именно такого эффекта, хотя он никогда не согласился бы с утверждениями своих оппонентов о том, что его целью является "оболванить массы". Нет, не "оболванить", а воспитать итальянский народ - вот какую цель ставили перед собой его философы, писатели, журналисты, радиоведущие, певцы, архитекторы, художники и скульпторы. А воспитывать лучше всего на личном примере - потому-то дуче и обязан был быть первом во всем. После того, как Муссолини последовательно перебрал образы лучшего пилота, жнеца или пловца, неизбежно ему было обратиться к роли лучшего полководца Италии.
Взято: Тут
0