«России уже никогда не будет…»: зачем в Дагестане поставили памятник турецким интервентам? ( 2 фото )

Спустя столетие гражданская война в России все еще не закончена. Мало того, дает порой дикие всполохи в национальной памяти россиян. В Дагестане, в пригороде Махачкалы, была торжественно — при огромном стечении народа и речах представителей исламской общественности — открыта стела в память… турецких оккупантов, сражавшихся и погибших в боях с… русскими «оккупантами».

А поскольку на деле генерал Лазарь Федорович Бичерахов сражался за Единую и Неделимую Россию против германо-турецких оккупантов Закавказья и Кавказа и против местных сепаратистов, то получается, что если его войска именуются «оккупационными» то, по сути, в мемориальное поле Дагестана вводится понятие «русских оккупантов», причем даже не в отношении эпохи кавказских войн и Шамиля, а применительно к ХХ веку.

Чтобы понять масштаб случившейся провокации, нужно обратиться к событиям Гражданской войны в России, которую мы знаем очень и очень упрощенно. Старшее поколение помнит схему советских учебников: «Советская Республика в кольце врагов», со всех сторон лезут злодейские колчаковцы, деникинцы, английские, французские и чехословацкие интервенты, на окраинах бушуют буржуазные националисты — петлюровцы, дашнаки и мусаватисты, скачут на тачанках махновцы, и только большевики среди этого раздрая представляют силы порядка. Эта схема истории Гражданской войны, скажем мягко, действительности не соответствует — особенно искажена картина происходившего в 1918 году.

Большевистский переворот октября 1917-го случился в разгар Первой мировой войны в одной из основных воюющих стран. Захватившие власть большевики действовали при поддержке и в интересах военного противника России, Германии, и, получив власть в свои руки, первым делом распустили воевавшую с немцами армию, а затем подписали Брестский мир, по которому Россия отдавала примерно треть своей европейской территории в оккупацию немцам, признавая, в частности, незалежную Украину, а Закавказье Османской Турции (что повлекло, помимо прочего, второй тур геноцида армян). Сын немки М. А. Бланк — В. И. Ульянов — придерживался договора с Германией чрезвычайно пунктуально: когда 6 июля 1918-го часть большевиков и левые эсеры, ориентировавшиеся на Америку, решили его свергнуть, он подавил мятеж, а император Николай II был убит именно потому, что казалось вероятной перспектива, что его вернут к власти, чтобы возобновить войну с Германией. Отказались от обязательств перед Германией большевики только после ее поражения в войне.

Соответственно, Гражданская война в России в 1918 году началась и шла как прямое продолжение Мировой войны. С одной стороны — большевики, союзные с ними немцы-австрийцы-турки и их сепаратистские сателлиты типа Украины или «Кавказской исламской армии» — марионеточного формирования, созданного Османской империей на территории Азербайджана для захвата русского Кавказа, сражавшиеся за раскол России на несколько германских и турецких колоний. С другой — белые всех оттенков — от «розовых» эсеров и меньшевиков до монархистов, — сражавшиеся «За Единую и Неделимую Россию» и поддерживавшие их именно как антигерманскую силу страны Антанты.

«Германия + большевики» против «Антанта + белые» — такова была формула Гражданской войны в России в 1918 году. Позднейшая советская историография очень тщательно старалась с одной стороны — очень тщательно затушевать германскую интервенцию и факт своего союзничества с ней, с другой — сформировать миф об «интервенции Антанты» с целью свержения коммунистической власти. Хотя на деле интервенция союзников ограничилась занятием ключевых портов, в которых сосредотачивались привезенные перед этим из Англии стратегические материалы и вооружения. Помощь союзников белым была очень вялой — лишь настолько, чтобы сдерживать Германию и ее сателлитов, а после окончания Мировой войны, по сути, прекратилась. Свергать большевиков, введя в Россию войска, союзники не думали никогда.

Итак, выбор в 1918 году при всем многообразии позиций и группировок был простой. Либо прогерманский и пробольшевистский сепаратист, либо просоюзнический единонеделимец. Родившийся в Петербурге в семье казаков-осетин войсковой старшина Терского казачьего войска Лазарь Бичерахов, безусловно, был единонеделимцем. По убеждениям он был довольно левым, республиканцем, в связи с чем не нашел себе позднее места в деникинской армии, однако на идее единой России он стоял тверже некуда. Его принцип был предельно прост: «русская ориентация» — все, кто за единую Россию — союзники, все, кто против (а напомню, большевики в 1918 году были теми, кто расчленил Россию Брестским миром) — враги, вернуть Баку, Азербайджан и Грузию «в лоно русской государственности» и оборонить Россию от германо-турецких интервентов и сепаратистов. Такой вот «оккупант».

Бичерахов создал в Персии небольшой русский отряд, который обеспечили оружием боровшиеся против турок в Закавказье англичане, и начал поход через Азербайджан на Кавказ. В условиях развала всего и вся такие белые отряды могли держаться только на личной преданности вождю и харизме, которой отважный казак-осетин обладал в избытке: «Преданность Бичерахову, в особенности среди офицеров, граничит со своеобразным обожанием, вызванным личной храбростью Бичерахова…». Храбрость Бичерахова дополнялась опытом и интеллектом его начальника штаба — Алексея Евгеньевича Мартынова.

Сперва Бичерахов честно пытался оборонять комиссаров в Баку (бакинские комиссары стояли на идее единства России, пусть и под красным флагом) против турецких интервентов и их марионеточной «Кавказской исламской армии», однако получилось так, что белые оказались единственными, кто сражался против турок, а красные бежали с фронта — и Бичерахов решил двинуться в Дагестан.


В августе 1918-го бичераховцы очистили от большевиков Дербент и Порт-Петровск (позднее будет переименован в Махачкалу) и создали там региональное правительство, которое подчинялось Уфимской директории, сформированной из членов разогнанного большевиками Учредительного Собрания, а затем адмиралу Колчаку как верховному правителю России (эти власти и присвоили ему звание генерал-майора).

Программой правительства Бичерахова были: «восстановление российской государственности и воссоединение разрозненных областей Российской Демократической Республики; продолжение борьбы с германо-турецкой агрессией в согласии с союзниками; наведение порядка и водворение законности на основах, существовавших до 25 октября 1917 года». Подробнее о политике Бичерахова можно прочесть в замечательной книге А. Ю. Безугольного «Генерал Бичерахов и его кавказская армия. 1917-1919» (М.: Центрполиграф, 2011).

Хотя Германия и Турция уже проигрывали войну, Стамбул тем не менее предпринимал последние усилия, чтобы удержать свалившуюся ему в результате большевистского переворота Кавказскую империю. В 1918 году небольшой отряд Исмаила Хакки-бея явился, чтобы поднять против русских казаков (а это значит, на беспощадную этническую резню) Чечню и Дагестан. Интервенты сообщали горцам, что власть «гяуров» закончена и наступило время истинной исламской власти. Впрочем, вскоре благочестивые мусульмане оказались в шоке — «ни один турок не совершал намаза».

Первое время турки не могли ничего сделать с Бичераховым, однако ситуация изменилась после того, как турецкая армия и «Кавказская исламская армия» марионеточной «Азербайджанской Демократической Республики» в сентябре 1918 года одолела численно превосходящей силой англичан, оборонявших Баку. Турки и азербайджанские исламисты перенесли теперь удар на удерживавшийся Бичераховым Дербент — конечной целью было присоединение Дагестана к протурецкому Азербайджану. Командовавший турецкими войсками Изет Паша прислал Бичерахову письмо: «Кто вы такие? России уже нет и никогда не будет. Отойдите на север, за Кубань».

Турок не смутило даже то, что война закончилась. 30 октября 1918-го Османская империя подписала перемирие с союзниками, признав поражение в войне. Документ, в частности, обязывал турок уйти из Азербайджана и Дагестана. Однако Изет Паша, получив эту информацию, взял тайм-аут на два дня и… продолжил наступление на Дагестан, видимо, решив, что на несуществующую Россию договоры не распространяются, а сам он действует не как турецкий генерал, а как азербайджанский и горский инструктор.

На подступах к Порт-Петровску, как некогда к Порт-Артуру, развернулись ожесточенные бои. Казаки и русские офицеры героически обороняли город, с моря им оказывали поддержку орудия канонерок «Карс» и «Ардаган». В этот момент — на российской земле в борьбе с русскими воинами в составе азербайджанской сепаратистской армии, сражавшейся за выделение Кавказа из состава России, — и погибли те турецкие солдаты, которым с такой помпой поставлен памятник в Дагестане.

Однако противостоять целой турецкой дивизии бичераховцы не могли. В этот момент по Каспию подошел английский флот, однако не для того, чтобы поддержать русских, а чтобы предложить им эвакуацию («союзнички» по большей части оказывали «помощь» белым, именно «эвакуируя» их то оттуда, то отсюда, то есть фактически играя на стороне их противников). Бичерахова приглашали присоединиться к совместному походу по отвоеванию Баку. Бичерахов, однако, категорически требовал, чтобы англичане, если и шли к Баку, то только под Андреевским флагом: «Каспийское море всегда было русским морем, и над ним не развевался иностранный флаг».

То, что в итоге на компромиссных условиях Бичерахов согласился оставить Порт-Петровск и направиться с англичанами в Баку, было связано с тем, что он хотел поднять над этим городом русский флаг, уверенный, что если нефтяной Баку останется в России, то и вопрос с Дагестаном будет решен. 11 ноября 1918 года русская армия покинула Порт-Петровск, впрочем, и турок вскоре отозвали, так как войну они проиграли навсегда. На несколько месяцев в Дагестане хозяйничало сепаратистское Горское правительство, которое в итоге решило «войти в состав Азербайджана», однако вскоре было свергнуто Вооруженными Силами Юга России генерала Деникина, Дагестан вновь вернулся в состав России.

Итак, подведем итог. В Дагестане 15 декабря 2018 года вполне официально, при большом стечении народа и патетических речах о «героической роли и значении шахидов в истории мусульманских народов», был поставлен памятник турецким оккупантам, которые воевали со сторонниками единства России (названными в тексте на памятнике «оккупантами»), в целях отторжения Дагестана от России и присоединения его к соседнему Азербайджану. Все это при попустительстве местной власти и сочувственных откликах в местной прессе.

Что значат подобные памятники — предоставляю судить читателю и компетентным органам. Особая разноголосица в выводах вряд ли последует.

Егор Холмогоров