Черная волна ( 3 фото )

«Эту песню вам пропели
И не леди, и не сэр,
И не Ленин, и не Сталин,
А КГБ СССР.»
Б.Г.

В удивительный мир я вернулся из армии в 1983 году. Всего за два года страна стала совсем другой. В частности, сильно изменился советский масскульт. «Долгие семидесятые», начавшиеся в 1967 году, ещё длились, однако изменился ритм и, как ни странно, изменились правила игры, казавшиеся незыблимыми. Всё стало немного истеричным, нарочито тупым и агрессивным. Вместо расслабленной, как бы интеллигентной, вялости трендом оказалось этакое развинченное приплясывание на месте – хотя до брейка и аэробики было ещё далеко.


Особенно меня удивили новые прокатные фильмы. В семидесятых годах сюжеты «Среди бела дня», «Грачей», «Признать виновным», «Обвиняется свадьба», «Пацаны» и других картин «черной волны» были бы немыслимы. Они, фактически, демонстрировали полную беззащитность обычного человека перед насилием. Из-за угла дома или из кустов парка появлялся криво улыбающийся ублюдок и с наслаждением унижал, оскорблял, избивал обывателя, насиловал его жену, дочь или подругу, после чего с глумливым смехом удалялся, ненаказанный. Милиция в этих фильмах больше не защищала рядового гражданина от агрессивных психопатов, наоборот, она им симпатизировала и пыталась «спасти от неприятностей», например, в «Признать виновным» или в «Из жизни начальника уголовного розыска». А попытка простого советского человека отстоять своё достоинство перед подонками заканчивалась дополнительным издевательством – в суде, на скамье подсудимых, как это показано в «Средь бела дня». Иногда в таких фильмах, как, например, в «Колыбельной для брата», живописавшей насилие среди детей и подростков, в предфинальной сцена из-за кадра раздавался спасительный крик сценариста, но это мало что меняло в восприятии сюжета в целом. Зритель выходил из зала испуганный и униженный.


Было странно обнаружить подобные сюжеты на экране. Разумеется, мы все прекрасно представляли себе положение вещей и понимали, что в тот момент, когда тяжело дышаший, бледный парень с зрачками, сузившимися в точки, машет перед нашим носом острым ножиком, милиционер, скорее всего, ловит и штрафует пешеходов, переходящих улицу на красный свет. Но увидеть такое в обычной советской кинокартине – это был шок. Те из нас, кто интересовались технологией производства фильмов, знали, что сценарий, касающийся врачей, учителей или милиционеров, сначала отправлялся на визирование в соответствующее министерство. И работники министерств категорически блокировали сценарии, порочащие светлый облик профильных служащих. Исключений из этого правила не было. А значит, что и фильмов, подобных «Пацанам», быть не могло. Но они были. Странно, да?

В общем, для понимания свободного пения соловьёв и прочих пташек, как всегда, надо смотреть на контекст появления того или иного артефакта. А контекст было такой, что именно тогда эпическая подковёрная борьба МВД и КГБ перешла в активную фазу. Эти два террористических ведомства всегда ненавидели друг друга, и при любой возможности кагебешники шпыняли ментов, да и мусора в долгу не оставались. Как это выглядело, можно узнать из забавного и занимательного рассказа Г.Владимова «Не оставляйте стараний, маэстро». Или – уже практически в ретроспекции – в отличном казахском фильме 1989 года «Сиз ким сиз?»

И вот, когда шеф КГБ Юрий Андропов захватил трон Страны Советов, киношникам была дана отмашка: опускать ментов и заодно пугать обывателей беззаконием. Это была отмашка с самого верха советского социума, это была государственная установка. Как все прочие государственные установки советской власти, она не была артикулировала и не была распубликована в газете «Правда» для всеобщего сведения. Чуткие художники должны были сами догадаться, что от них требуется.


Я уже писал, что, по всей видимости, Андропов посмотрел фильм Фрица Ланга «Завещание доктора Мабузе» и взял на вооружение стратегический план гениального злодея: спровоцировать дестабилизацию в стране, запугать граждан хаосом, анархией и немотивированным насилием, так, чтобы обычные люди взвыли от страха и отчаяния – а потом явиться в белых одеждах спасителя, перестрелять отморозков и установить Новый Порядок.

Фильмы с ухмыляющимися насильниками, разумеется, были только частью этого плана, так сказать, идеологическим обеспечением психологической дестабилизации: расскачать инертных, до смешного всем довольных советских обывателей было непростой задачей. Про остальные затеи этого хитроумного люителя конспирологии помнят только такое старики, как я – «хлопковое дело», борьба с пьянством, патрули на улицах с проверкой документов и «задержаниями» – а фильмы остались, их можно и сейчас посмотреть в интернете.

Большинство фильмов «черной волны» в памяти людской оказались перекрыты «чернухой» эпохи «перестройки и гласности», но, если вы сравните эти два явления, то заметите, что «чернуха» была своеобразным маньеризмом «черной волны», превращением сути в форму. Фильмы типа «Меня зовут Арлекино», «Авария, дочь мента», «Маленькая вера» и прочие «взломщики», превосходя фильмы типа «Кто стучится в дверь ко мне» по уровню показа насилия, всего лишь предлагали со стороны полюбоваться распадом общества. Просмотр был сродни прогулке по зоопарку или кунсткамере, а вот картины начала 80-х неизменно били по больному месту, делали зрителю максимально неприятно, тыкали пальцем в обнажённый нерв.

Вероятно, именно поэтому «черная волна» оказалсь забыта благодарными зрителями, так что современные любители кино, наталкиваясь, например, на фильм «Грачи» Константина Ершова, впадают в остолбенение: «А что, так можно было?»