ugaru
Абиссиния ( 1 фото )
- и итальянская неизбежность. Вторник, карта.
Голландский взгляд на восточно-африканский кризис, 1935 г. Клик-клак-абельно.
Эта карта взята из личных блогерских запасов. Да, скажут некоторые - да. Да, она сфотографирована под углом, а еще немного криво, но знаете, что я отвечу на это? Я отвечу на это так: "Эй, парни, я купил огромный альбом с картами в Нидерландах, привез его домой и сфотографировал вот этими самыми руками. А знаете ли вы, как трудно фотографировать руками? То-то же!"
Теперь собственно к.
Поглядим сперва на Эфиопию - одно из нескольких государств Африки, не ставшее европейской колонией между 1885 и 1918 гг. Вообще-то, если рассуждать по гамбургскому счету и объективно, чего сегодня нигде не наблюдается, ввиду той или иной "повесточки", то можно сказать, что именно государства европейцы завоевывали достаточно редко - прежде всего потому, что их в Африке и было-то не слишком много. Племенные союзы и прочую зулусовщину рассматривать с этой точки зрения достаточно бессмысленно, а практика покорения Туниса, Египта, Судана или бурских республик имела к Африке только географическое отношения, да и уже тогда носила "мандатный", а не привычный нашему пониманию колониальный характер.
Таким образом, сразу после Мировой войны Эфиопия могла с оптимизмом смотреть в недалекое будущее. Во-первых, она пережила колониальный раздел Африки - и не просто, а с известным блеском. Итальянцы, взявшиеся за покорение империи негуса в основном по той причине, что никакая другая европейская держава не хотела возиться с этим "африканским Афганистаном", потерпели в 1896 году унизительное военное поражение и даже вынуждены были выплатить нечто вроде репараций. Государственная независимость Эфиопии была утверждена в наиболее трудный для африканских стран момент.
Во-вторых, гибель Центральных держав и появление вильсоновский Лиги Наций делали, казалось бы, положение Эфиопии совсем уж выгодным. "Победившая" Антанта выдохлась настолько, что не сумела даже провести достаточно несложную полицейскую операцию в России, на манер "боксерского Китая" двумя десятилетиями раньше. Ожидать от нее каких-то захватов в Африке теперь не приходилось. Захваченные у Германии африканские, а у Турции ближневосточные колонии были стыдливо названы "подмандатными".
Исчезли и обе великие державы, вместе со своими региональными интересами в Восточной Африке. Оставалась одна только Италия, но она была союзником Антанты и утомилась Мировой войной не меньше Англии и Франции. И потом, как уже было сказано - колониальные походы в постверсальскую эпоху казались уже немыслимыми.
"А вот и нет, а вот и мыслимыми!", - сказал Бенито Муссолини, которому в 1896 году исполнилось тринадцать лет. Подросток наверняка видел и слышал о том, как известия из Африки опрокинули итальянское правительство, вызвав целую серию уличных беспорядков. Спустя пятнадцать лет он и сам будет организовывать нечто подобное, вместе с товарищами по социалистическому движению протестуя против колониального похода в Ливию, но теперь, в начале тридцатых годов, премьер Италии и дуче фашизма придерживался совершенно иных взглядов.
История итальянского дрейфа ко Второй эфиопской войне хорошо иллюстрирует то обстоятельство, что связка между предполагаемой выгодностью тех или иных действий и тем, что действительно будет предпринято никогда не складывается именно так, как это предполагается. Проще говоря, знаменитый принцип "ищи кому выгодно" в большинстве случаев не работает даже в узко-криминальном смысле, а уж в области общественных, политических или дипломатических вопросов - и подавно. Отдельные люди, народы, страны и цивилизации сплошь и рядом делают то, что им совершенно не выгодно, а то и прямо губительно.
Контролируя значительную часть предполагаемых выходов Эфиопии к морю, Италии совершенно не обязательно требовалось завоевывать эту страну. В нулевые, десятые и двадцатые годы сменявшие друг друга итальянские правительства проводили в общем одинаковую политику постепенного экономического и даже культурного проникновения в Абиссинию. И это работало - негус и дуче обменивались дружескими жестами, итальянцы колонизировали (в изначальном смысле) побережье, а Эфиопия медленно, но верно входила в орбиту итальянской политики. "Недостаточно верно и слишком уж медленно", - решил в начале тридцатых годов Муссолини.
Почему? По причинам не имевшим к Эфиопии прямого отношения: капиталистический мир охватил предсмертный, как ему казалось, приступ экономического кризиса, лидеры Англии и Франции выродились, а после побед в битвах за урожай или осушения римских болот было бы замечательно украсить себя венцом настоящего военного успеха. Тем более, что эффект от бомбардировки Корфу был уже подзабыт. И прежнюю политику сменила агрессивная пропагандистская риторика бряцание оружием, провокации на границе, а следом и вторжения карикатурно огромной армии.
Карикатурной в том смысле, что на покорение нищей, феодальной африканской страны было выставлено такое количество войск и вооружения, как никогда в истории. Если даже сравнивать в соотношении, с учетом прошедших столетий, то и Новый Свет, и Индия и все остальные европейские колонии были завоеваны несравненно меньшими силами, подчас и просто горстью солдат. А тут - такая гора и такая мышь. Разве это не комично? Муссолини восхищался своей "бронированной армадой", но это был чистый фрейдизм.
А ведь он знал отличия между колонизируемой итальянцами Ливией: Киренаикой, ее прибрежной частью, где трудолюбивые жители Апеннин построили немало уютных городков и украсили Триполи - и внутренними регионами, с берберскими повстанцами, десятилетиями бунтующими против итальянцев. Дуче пришлось отправлять на их покорение танки, но ситуация все равно оставалась трудной. Проще было оставить эти пески "нейтральными", ничьими, но теперь Муссолини повторял ровно такую же историю - уже контролируя лучшие, прибрежные части владений негуса, он взваливал на себя задачу покорения гористой, бедной страны. Зачем?
Примечательно и то, как европейские союзники Италии пытались воспрепятствовать началу войны. Довлеющим над ними императивом было помешать возможному выходу Италии из версальского союзничества - наряду с возрождающейся военно-экономической мощью Германии. Английское и французское правительства разрывались между желанием сделать хоть что-нибудь - и не делать ничего вообще. Дуче раз за разом отвергал предложения взять часть Эфиопии в виде "залога", под английские гарантии, с упорством желая добиться "своей войны", а англичане и французы все тянули и тянули, не желая ни санкционировать действия Италии, ни прямо запрещать их.
Разумеется, это привело именно к тому результату, которого и заслуживало: презрение фашистов к вырождающимся плутократиям только укрепилось, а Эфиопии предстояла война. Она и началась в 1935 г.
...
Контрольные задания:
- найдите параллели с позорным бегством американцев из Кабула в 2020 году
- где сегодня "Антанта" и какую роль играет Китай
- что такое политический оппортунизм и каковы в общих чертах контуры "плана нового дуче"
- в чем различия итальянского фашизма и российского антифашизма
- какие, милые, у нас десятилетье на дворе? повод для пессимизма или оптимизма
Голландский взгляд на восточно-африканский кризис, 1935 г. Клик-клак-абельно.
Эта карта взята из личных блогерских запасов. Да, скажут некоторые - да. Да, она сфотографирована под углом, а еще немного криво, но знаете, что я отвечу на это? Я отвечу на это так: "Эй, парни, я купил огромный альбом с картами в Нидерландах, привез его домой и сфотографировал вот этими самыми руками. А знаете ли вы, как трудно фотографировать руками? То-то же!"
Теперь собственно к.
Поглядим сперва на Эфиопию - одно из нескольких государств Африки, не ставшее европейской колонией между 1885 и 1918 гг. Вообще-то, если рассуждать по гамбургскому счету и объективно, чего сегодня нигде не наблюдается, ввиду той или иной "повесточки", то можно сказать, что именно государства европейцы завоевывали достаточно редко - прежде всего потому, что их в Африке и было-то не слишком много. Племенные союзы и прочую зулусовщину рассматривать с этой точки зрения достаточно бессмысленно, а практика покорения Туниса, Египта, Судана или бурских республик имела к Африке только географическое отношения, да и уже тогда носила "мандатный", а не привычный нашему пониманию колониальный характер.
Таким образом, сразу после Мировой войны Эфиопия могла с оптимизмом смотреть в недалекое будущее. Во-первых, она пережила колониальный раздел Африки - и не просто, а с известным блеском. Итальянцы, взявшиеся за покорение империи негуса в основном по той причине, что никакая другая европейская держава не хотела возиться с этим "африканским Афганистаном", потерпели в 1896 году унизительное военное поражение и даже вынуждены были выплатить нечто вроде репараций. Государственная независимость Эфиопии была утверждена в наиболее трудный для африканских стран момент.
Во-вторых, гибель Центральных держав и появление вильсоновский Лиги Наций делали, казалось бы, положение Эфиопии совсем уж выгодным. "Победившая" Антанта выдохлась настолько, что не сумела даже провести достаточно несложную полицейскую операцию в России, на манер "боксерского Китая" двумя десятилетиями раньше. Ожидать от нее каких-то захватов в Африке теперь не приходилось. Захваченные у Германии африканские, а у Турции ближневосточные колонии были стыдливо названы "подмандатными".
Исчезли и обе великие державы, вместе со своими региональными интересами в Восточной Африке. Оставалась одна только Италия, но она была союзником Антанты и утомилась Мировой войной не меньше Англии и Франции. И потом, как уже было сказано - колониальные походы в постверсальскую эпоху казались уже немыслимыми.
"А вот и нет, а вот и мыслимыми!", - сказал Бенито Муссолини, которому в 1896 году исполнилось тринадцать лет. Подросток наверняка видел и слышал о том, как известия из Африки опрокинули итальянское правительство, вызвав целую серию уличных беспорядков. Спустя пятнадцать лет он и сам будет организовывать нечто подобное, вместе с товарищами по социалистическому движению протестуя против колониального похода в Ливию, но теперь, в начале тридцатых годов, премьер Италии и дуче фашизма придерживался совершенно иных взглядов.
История итальянского дрейфа ко Второй эфиопской войне хорошо иллюстрирует то обстоятельство, что связка между предполагаемой выгодностью тех или иных действий и тем, что действительно будет предпринято никогда не складывается именно так, как это предполагается. Проще говоря, знаменитый принцип "ищи кому выгодно" в большинстве случаев не работает даже в узко-криминальном смысле, а уж в области общественных, политических или дипломатических вопросов - и подавно. Отдельные люди, народы, страны и цивилизации сплошь и рядом делают то, что им совершенно не выгодно, а то и прямо губительно.
Контролируя значительную часть предполагаемых выходов Эфиопии к морю, Италии совершенно не обязательно требовалось завоевывать эту страну. В нулевые, десятые и двадцатые годы сменявшие друг друга итальянские правительства проводили в общем одинаковую политику постепенного экономического и даже культурного проникновения в Абиссинию. И это работало - негус и дуче обменивались дружескими жестами, итальянцы колонизировали (в изначальном смысле) побережье, а Эфиопия медленно, но верно входила в орбиту итальянской политики. "Недостаточно верно и слишком уж медленно", - решил в начале тридцатых годов Муссолини.
Почему? По причинам не имевшим к Эфиопии прямого отношения: капиталистический мир охватил предсмертный, как ему казалось, приступ экономического кризиса, лидеры Англии и Франции выродились, а после побед в битвах за урожай или осушения римских болот было бы замечательно украсить себя венцом настоящего военного успеха. Тем более, что эффект от бомбардировки Корфу был уже подзабыт. И прежнюю политику сменила агрессивная пропагандистская риторика бряцание оружием, провокации на границе, а следом и вторжения карикатурно огромной армии.
Карикатурной в том смысле, что на покорение нищей, феодальной африканской страны было выставлено такое количество войск и вооружения, как никогда в истории. Если даже сравнивать в соотношении, с учетом прошедших столетий, то и Новый Свет, и Индия и все остальные европейские колонии были завоеваны несравненно меньшими силами, подчас и просто горстью солдат. А тут - такая гора и такая мышь. Разве это не комично? Муссолини восхищался своей "бронированной армадой", но это был чистый фрейдизм.
А ведь он знал отличия между колонизируемой итальянцами Ливией: Киренаикой, ее прибрежной частью, где трудолюбивые жители Апеннин построили немало уютных городков и украсили Триполи - и внутренними регионами, с берберскими повстанцами, десятилетиями бунтующими против итальянцев. Дуче пришлось отправлять на их покорение танки, но ситуация все равно оставалась трудной. Проще было оставить эти пески "нейтральными", ничьими, но теперь Муссолини повторял ровно такую же историю - уже контролируя лучшие, прибрежные части владений негуса, он взваливал на себя задачу покорения гористой, бедной страны. Зачем?
Примечательно и то, как европейские союзники Италии пытались воспрепятствовать началу войны. Довлеющим над ними императивом было помешать возможному выходу Италии из версальского союзничества - наряду с возрождающейся военно-экономической мощью Германии. Английское и французское правительства разрывались между желанием сделать хоть что-нибудь - и не делать ничего вообще. Дуче раз за разом отвергал предложения взять часть Эфиопии в виде "залога", под английские гарантии, с упорством желая добиться "своей войны", а англичане и французы все тянули и тянули, не желая ни санкционировать действия Италии, ни прямо запрещать их.
Разумеется, это привело именно к тому результату, которого и заслуживало: презрение фашистов к вырождающимся плутократиям только укрепилось, а Эфиопии предстояла война. Она и началась в 1935 г.
...
Контрольные задания:
- найдите параллели с позорным бегством американцев из Кабула в 2020 году
- где сегодня "Антанта" и какую роль играет Китай
- что такое политический оппортунизм и каковы в общих чертах контуры "плана нового дуче"
- в чем различия итальянского фашизма и российского антифашизма
- какие, милые, у нас десятилетье на дворе? повод для пессимизма или оптимизма
Взято: Тут
278