Судебная реформа в Израиле. Внешние и внутренние факторы кризиса ( 1 фото )

Внутренний фактор

В конце прошлого года правительство в Израиле сменилось очередной раз (третий по счету за короткое время), а пост премьер-министра снова занял известный долгожитель израильского политикума Б. Нетаньяху. Начиная с января по Израилю прокатываются волны протестов, последние из которых скорее напоминают «девятый вал» – такого политического и общественного кризиса израильское государство не знало долгие годы. Бастуют все – армия, авиасообщение, врачи.

Дело дошло до, казалось бы, невозможных в принципе событий, когда натуральную забастовку объявляют знаменитые израильские ВВС. Количество протестующих, начавшись с двадцати тысяч, сегодня уже переваливает за шестьсот пятьдесят.

Против чего протестует такое число народа, включая часть вооруженных сил страны? Формально речь идет о судебной реформе, которую затеял Б. Нетаньяху. Часть обозревателей усматривают в этом протесте отголоски стратегии США по отношению к Ирану и Украине, другая часть делает акцент на т. н. «коррупционном деле» нового старого израильского премьера.

Все эти факторы имеют место быть и вместе, и порознь, однако в целом это, скорее, несколько шаблонные и прямолинейные оценки. Как представляется, ситуация имеет куда как более глубокие и даже концептуальные корни, а внешнеполитическая повестка при всей ее традиционной важности для Израиля все-таки вторична.

Споры о необходимости реформирования судебной системы в Израиле идут давно, и не было секретом, что Б. Нетаньяху попытается этот камень сдвинуть с места. Проблема в том, что речь идет не просто о контроле выборного правительства над почти кастовым корпусом высшей судебной власти в стране, но о системе взглядов на развитие еврейского государства или, как у нас сейчас принято говорить, образе будущего.

Израильская судебная система действительно имеет ряд своих уникальных признаков. Во-первых, как таковой конституции в еврейском государстве нет. Есть ряд законодательных актов, которые имеют статус «основных» и на которых в теории может быть построена будущая конституция. Это чем-то напоминает отечественные федеральные конституционные законы, что выше по статусу закона обычного, за тем отличием, что нет самой конституции. У нас в самом основном документе заложено, что законодатель определенными актами (по перечню) раскрывает конституционные нормы. В Израиле сформирован пул аналогичных нашим ФКЗ, только сама конституция должна уже базироваться на них.

Уже из самой методологии построения законодательства понятно, что она может иметь качество «необходимого», но без формальной конституции не будет иметь качества «достаточности». Соответственно и вполне логично, что постепенно сложилась такая практика применения судебной системы, где Верховный суд не только занимается апелляциями, назначениями, оценкой законодательных актов и решений относительно имеющихся основных законов, но и оценкой того, что теоретически может соответствовать общей модели законодательства.

В итоге с начала 90-х годов возникла, а постепенно и усилилась роль суда как оценщика действий правительства в целом. Одной из функций Верховного суда стал так называемый Суд Справедливости (БАГАЦ), где при желании можно было бы обжаловать практически любое решение. Понятно, что при наличии «благой воли» самого судейского корпуса. А эта воля зачастую зависит от точки отсчета – того самого образа будущего.

У нас, как у иностранных наблюдателей, имеется по вполне понятным причинам некий перекос в оценках происходящих там процессов как производных от внешнеполитических вызовов. Логика в этом своя есть, поскольку внешняя политика касается отношений, в том числе и с Россией. Но надо отметить, что в плане образа будущего у Израиля приоритет иной, и он базируется на четырех «китах»: отношение к государству Палестина, отношение к вопросу поселений, отношение к вопросам репатриации, отношение к влиянию религиозных, ортодоксальных общин.

Это не означает, что других внутренних острых вопросов нет, они есть, и их очень много, но если начать разбираться, то каждый из них так или иначе упирается в приведенные выше, базовые. Отсюда проистекает и специфическое деление общества на «условно левых» и «условно правых». В каждом из этих крыльев общественного дискурса есть свои радикалы и свои маргиналы.

Например, Израиль, пожалуй, одно из немногих общественных образований, где часть политического спектра вообще открыто выступает за отмену самого государства в принципе. Причем ультралевые по идеологическим причинам, а представители некоторых ультраправых религиозных сект – согласно своей особой специфике понимания религиозных норм.

Вот Верховный суд – это представитель левого спектра, а Б. Нетаньяху и его коалиция – правого. Левые в целом выступают за сосуществование в каком-либо адекватном виде двух систем: израильской и палестинской. Правые уже не видят в этом особого смысла, поскольку для этого достаточно посмотреть на знаменитую динамическую карту Израиля и сравнить масштаб палестинской и собственно израильской территории в 1940-х годах и сегодня.

Внешний фактор

Споры вокруг того, что конкретно понимать под сосуществованием двух систем, идут десятилетиями, и в них вовлечены так или иначе американские, европейские и арабские политические и финансовые круги. Был длительный цикл, связанный с т. н. «Женевской инициативой» или планом Бейлина-Раббо, был план Трампа по Палестине («Сделка века») и другие инициативы.

В этом отношении правые довольно резонно намекают на то, что раз уж сама палестинская администрация отказалась даже от инициатив Трампа, требуя заведомо невозможного (границ 1967 года), то пусть все идет естественным путем ассимиляции этих территорий. Тут надо сделать ремарку, что план Трампа мог бы стать в моменте и реалистичной платформой, не включи он туда радикальный пункт по статусу Иерусалима.

Вот БАГАЦ зачастую торпедирует вопросы освоения новых поселений, чем вызывает откровенную ненависть справа. С другой стороны, в том же Верховном суде значительная часть общества видит опору против инициатив Нетаньяху в плане ужесточения условий репатриации. Ужесточение условий – это и связь с американскими и европейскими диаспорами, инвесторами, торговыми и финансовыми потоками, даже просто вопросы свободы бракосочетания.

Левые в Израиле всегда ориентировались на наиболее тесные связи с американскими и европейскими финансовыми элитами. А еще ориентировались на специфику леволиберальной западной повестки, ведь именно Верховный суд ввел элементы ювенальной юстиции и т. п.

С правыми же вопрос немного сложнее.

Дело в том, что Израиль – небольшое государство, но весьма серьезный фактор ближневосточной политики. Хоть у нас и принято зачастую абсолютизировать влияние еврейских диаспор и Израиля на мировую политику, на самом деле в Израиле есть определенная усталость от того, что любые изменения в политических концепциях США в первую очередь отражаются именно на них. А ведь уже довольно приличное время у тех же США попросту отсутствует внятная концепция и стратегия на Ближнем Востоке.

Правые и Нетаньяху действуют в рамках приоритета большей самостоятельности под флагом «консерватизма», даже отношения премьера с Трампом носили осторожный характер, поскольку собственно Трамп представлял тот слой промышленной элиты, которая традиционно не являлась опорой Тель-Авива. Его задача заключалась в сплочении Ближнего Востока против Ирана и автоматическом решении задачи по военным контрактам. Для Израиля выгоды были тоже очевидны, но собственно политическая база Трампа не была произраильской.

Израильская политика в своих базовых вопросах-китах всегда опиралась на тот или иной глобальный проект, выторговывала там себе «доли». Эти большие проекты-концепции никогда полностью не удовлетворяли израильское общество, но это была стена, на которую можно было опираться. Сегодня этой стены нет, и государство, элиты которого многие конспирологи считали чуть ли не мировым планировщиком, натурально затрясло.

Израиль сегодня – это зеркало кризиса западного концептуализма, только зеркало в миниатюре. С одной стороны, «коллективный Запад», форпостом которого Израиль так или иначе был на Ближнем Востоке, требует от всех своих частей безусловной консолидации, но именно для израильского общества пока не очень понятно, вокруг чего конкретно им нужно объединяться.

Остроту кризису придает то обстоятельство, что прими сегодня Израиль судебную реформу в полном объеме, а это означает проведение назначения части судей через Кнессет, невозможность по облегченной процедуре блокировать законодательные инициативы, а еще вывод Нетаньяху из-под антикоррупционного пресса (цементирование его кабинета и программы), и назад уже отвернуть будет сложно.

Карма

Израильский протест чем-то напоминает историю с Турцией, когда в 2016 году наиболее либеральным оказался офицерский корпус. Допустить, что в Израиле произойдет нечто вроде турецких выступлений, довольно сложно, но вот разные формы армейского саботажа уже налицо, если уж пилоты бастуют и срывают визит Нетаньяху в Лондон. В отставку отправился министр обороны И. Галант «за критику». Подают в отставку сотрудники дипломатического корпуса.

Некоторые обозреватели пытаются видеть за этими протестами американскую руку, дескать, Нетаньяху не активно поддерживает Украину. Сын Нетаньяху пишет в соцсетях, что Госдеп финансирует протесты, чтобы подтолкнуть отца к «соглашениям с Ираном», якобы левые получают финансирование по линии USAID (будто открытие, кому ж еще они должны были бы давать гранты).

На самом деле, судя по самым разным официальным заявлениям не только непосредственно от Белого дома, но и от представителей разных лоббистских групп Израиля в США, у них нет не только долгосрочной концепции, но и вообще плана – реакции на подобный кризис. Все просят стороны в Израиле «о компромиссе». Но беда в том, что, как мы рассмотрели выше, этот компромисс ранее всегда опирался на ту самую стратегию.

Скорее всего, Нетаньяху прислушается к голосу разума, пожеланиям президента И. Герцога, а также Дж. Байдена и представителей диаспорального лобби за рубежом об отмене или переносе реформы и дальнейшему «инклюзивному» обсуждению. Израильское общество оказалось попросту не готово пока идти с самостоятельным проектом, собственной консервативной моделью. Тем более что вряд ли нынешний премьер, просидев в кресле три месяца, готов порадовать своего соперника Я. Лапида, если протесты примут еще больший масштаб.

Говорить о том, кто из них предпочтительней на Большом Западе, можно только в рамках борьбы, которая там идет между сектантским, ультралиберальным и прошлым глобалистским. Для последнего оба премьера одинаковы, для первого Я. Лапид всегда будет в приоритете, поскольку ультралибералы принципиально антирелигиозны. Но ровно по этой же причине ультралибералы никогда не смогут предложить никакой адекватной модели взаимодействия Израиля с Ближним Востоком, а значит и помочь в решении вопросов-китов.

Единственное, что Нетаньяху, оставшись в кресле, вряд ли окажет Киеву помощь больше, чем в виде неких символических шагов. Лапид же может отправить и что-то «оборонительное», правда, не в масштабе, на который рассчитывают в Киеве. Про «войну с Ираном, если останется Нетаньяху», полагаю, нет вообще смысла говорить вне общей стратегии Большого Запада в регионе, которую не определяет ни Израиль с Нетаньяху, ни Израиль без Нетаньяху.

В любом случае какого-то экзистенциального кризиса для Израиля не предвидится, но израильскому обществу на какое-то изменение в базовых вопросах рассчитывать не приходится. Придется ждать, пока за океаном примут какую-то, хоть среднесрочную, программу для региона в целом.

А вообще, есть во всем происходящем нечто кармическое, делали-делали протесты в Иране, трубы шатали, а аукнулось не где-то далеко, а у себя дома.

Автор:Михаил Николаевский