От чего казак спасал беглую императрицу в Копенгагене, и почему она сопротивлялась ( 5 фото )

В начале 1920-х на датских улочках можно было повстречать пожилую изящную аристократку в сопровождении огромного бородатого казака в экзотичном для европейцев наряде. Женщина была матерью Николая II, которая вынуждена была в 1919 году уезжать из России. А в шаге от нее повсюду следовал Тимофей Ящик, оставивший на родине жену и детей, но до последнего вздоха Марии Федоровны не предавший солдатскую честь.

Потомственный казак и место в престижном конвое


Тимофей с первой супругой.

Тимофей Ящик родился в 1878-м в семье потомственных казаков. Его единственной мечтой была армейская служба, куда он благополучно отправился в 18 лет. После четырех подготовительных лет его зачислили в Конвой князя Голицына. Как позже вспоминал Тимофей в своих мемуарах, мысль о важности преданного служения царю прививалась казакам с первых дней жизни. В солдаты шли со своим конем и снаряжением, что было далеко не дешево. Но цену эту семья платила охотно, потому как все знали: преданно служить царю – это главное на свете. И допускаются защищать государя только избранные.

Сначала Ящик служил в Кагызмане неподалеку от Тифлиса. Дальнейшие четыре года проходили в самом Тифлисе. Служба выдалась неспокойной. Однажды Тимофею с сослуживцами довелось спасать командира Голицына, на жизнь которого покушались армяне. После этого инцидента князь оставил свой пост. Уезжая из Тифлиса, он в виде благодарности за старательную службу рекомендовал Тимофея в императорскую лейб-гвардию. Этот карьерный поворот и позволил простому солдату через время стать первым охранником императрицы.

Служба при Николае II и личный охранник Марии Федоровны


Загранпаспорт Тимофея Ящика

Собственный Его Императорского Величества конвой являлся элитными войсками особого назначения. Формировалось это подразделение из кубанских и терских казачьих сотен. Как утверждает историк Симуков, после декабристских волнений в 1825-м Романовы больше не доверяли дворянству. Теперь за безопасность царской семьи отвечали выходцы из народа – казаки. Тимофей Ксенофонтович Ящик от природы был наделен выдающейся внешностью. Весной 1914-го государь накануне Первой мировой подбирал себе личных охранников из числа казаков собственной лейб-гвардии. Высокорослый, широкоплечий, голубоглазый Ящик с густой бородой удачно выделялся из шеренги лучших претендентов. Император не раздумывал, указав на чернобрового казака. В апреле 1914-го, будучи мужчиной далеко за 30 и опытным служивым, Тимофей вырос до камер-казака Николая II. По сути это приравнивалось к должности личного телохранителя. Жил казак прямо в Александровском дворце, обязан был круглосуточно находиться под рукой и выполнять все царские поручения. Должность императорского камер-казака предполагала ротации, и через время Тимофея от нее освободили. Довольный Ящиком государь преподнес ему в дар золотые часы и предложил занять место личного охранника вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Именно на этом месте Тимофей и проявил свою крайнюю преданность, озадачив даже иностранцев.

Революция и верное следование за императрицей


Ящик несет цесаревича.

Сразу же после октябрьских событий 1917-го императрица Мария Федоровна отправилась в Ялту. Последовал за ней и верный казак Ящик. Когда появилась информации о задержании большевиками части императорской семьи, растерянная женщина сказала всей своей прислуге и охране, что отныне не имеет над ними власти. Тимофей, воспитанный в духе солдатской чести и преданности, твердо заявил о намерении оставаться рядом до конца.

Потрясенная мать долго не хотела верить ни в слухи, ни в официальные публикации о гибели собственного сына вместе со всей семьей. Только в апреле 1919-го Мария Фёдоровна поддалась уговорам выехать из России, приняв предложение британской королевы. Императрица была не против, чтобы вместе с ней за границу отправились желающие из личной свиты. В числе этих добровольцев, конечно же, оказался и Тимофей Ящик. Изгнанники отправились в Лондон, а затем их ждал Копенгаген.

Последний караул на могиле государыни и одна надежда


Тимофей Ящик со второй супругой.

Преданный казак Ящик не оставил Марию Федоровну, не взирая на то, что на Кубани его все эти годы ждала семья – супруга и девятеро детей. Первое время после переезда в Европу Тимофей верил, что большевики недолго протянут, и совсем скоро Мария Федоровна сможет преспокойно вернуться в Россию. Не сомневалась в этом и сама императрица. Параллельно казак искал возможности переправить в Данию свою семью. Но попытки были тщетными. Ящику удалось добиться разрешения на выезд больного туберкулезом сына, но ребенок умер накануне предполагаемого отъезда.

В 1922-м Тимофею сообщили, что его супруга расстреляна. Спустя несколько лет после этого известия казак встретил датчанку Агнес Аабринк, на женитьбу с которой его участливо благословила Мария Федоровна. Новая супруга, крещеная в Православии под именем Нина, под диктовку записывала рассказы и воспоминания Тимофея. Эти мемуары и стали основой книги «Рядом с императрицей. Воспоминания лейб-казака». Рассуждая о своей вынужденной жизни в эмиграции, Ящик неизменно повторял, что ничего его не радует, если России нет. В 1928 году императрица скончалась. Ее преданный защитник и помощник стоял у ее смертного одра трое суток, отбывая свой последний караул. Потом он диктовал супруге мысли, которые его посещали в те дни. Находясь у тела императрицы много часов подряд, он хотел в последний раз проявить свое глубочайшее почтение и благодарность за доброту в его адрес.

Мария Федоровна не оставила преданность Тимофея Ящика без внимания. В своем завещании она облагодетельствовала казака суммой, которой хватило на открытие собственной бакалейной лавки. Ненавязчивая торговля прокормила Тимофея Ксенофонтовича до последних дней (казак прожил 68 лет). До самой смерти первый лейб-казак Тимофей Ящик, верно и праведно служивший царю и родине, надеялся вернуться в свою Россию. Именно по этой причине он отказался принимать датское гражданство и не был особо усерден в изучении датского языка. После смерти его похоронили рядом с ранее почившей супругой на русском кладбище так и не ставшего родным Копенгагена.