Алилуйя мертвому жанру 2 ( 6 фото )
- 23.08.2022
- 13 212
Стрелки и бандиты спагетти-вестернов хладнокровны и виртуозны в стрельбе и пытках. Мы, зрители, наслаждаемся охлаждённостью чувств безупречно аморальных персонажей и их фантастическими ритуальными танцами под завораживающую музыку Эннио Морриконе. Справедливости ради стоит заметить, что не только Морриконе писал сопровождение к медленным и мучительным спагетти-вестернам, однако именно его мелодии стали звуковой маркой жанра.
Пережившие и режим Муссолини и унизительное освобождение от фашизма совместными усилиями американской армией и «Коза Ностра» итальянские интеллектуалы уже не могли верить в старую байку о том, что человек по природе добр. Из опыта жизни при фашизме они вынесли иное правило - «Никому не верь и ни к кому не поворачивайся спиной».
«Джанго», эталонный спагетти-вестерн, снятый Серджо Корбуччи, начинается с медленного тяжелого дождя и грязи, по которой измученный пистолетчик с цыганским именем тащит гроб. В гробу спрятан пулемёт, и Джанго надеется продать машинку очередному революционному мексиканскому генералу. Всё дальнейшее известно заранее. Наниматели всегда предают несчастного наёмного убийцу, а он в свою очередь с самого начала озабочен вопросом: как обокрасть собственных боссов? Интересно, что в «Джанго» мы не найдём там ни единой сцены погони, которыми так славится оригинальный, американский вестерн. Зато засады, выстрелы из-за угла и ловушки всех мыслимых – и некоторых немыслимых – вариантов представлены в изобилии.
Это соревнование в подлости с незначительными вариациями разворачивается в нескольких десятках итало-испанских спагетти-вестернах, среди которых блистают такие шедевры, как «долларовая трилогия» Серджо Леоне, причудливый «Убей его! (¡Mátalo!)» Чезаре Каневари, психологически напряжённый «Лицом к лицу» Серджо Соллима и непередаваемо странный «И сказал Господь Каину» Антонио Маргерити с Клаусом Кински в роли безумного мстителя. Красота предательства, о которой с таким жаром твердили самые изысканные писатели двадцатого века – Борхес, Жене и Аркадий Гайдар – воплотилась в сюрреалистические композиции этих фильмов.
Самый удачливый и известный автор спагетти-вестернов, конечно, Серджо Леоне, чьё рождение ровно 90 лет назад и смерть (во время просмотра по телевизору старого вестерна категории Б) ровно 20 лет назад послужили скромным поводом к написанию этих заметок. Его первые фильмы не имеют отношения к вестерну и говорить мы будем не о них, а о двух трилогиях, сделавших его имя бессмертным. Первая трилогия, называемая «долларовой», составленна из очень хорошего «За пригоршню долларов», хорошего «На несколько долларов больше» и великолепного, упоительного, замечательного... «Хороший, плохой, злой»! Мих. Трофименков так определил структуру трилогии: «За пригоршню долларов»: граница страны ещё открыта, ничейная земля между Штатами и Мексикой в руках торговцев оружием и спиртным, кланов наёмных убийц. Гробовщик при первой встрече на глах снимает с вас мерку. Персонаж Джан-Мария Волонте испытывает первый пулемёт на мексиканских кавалеристах. «И ещё за несколько долларов»: граница замкнута, выстроены тюрьмы и банки. Шерифы вывешивают плакатики, объявляющие награду за голову налётчиков. Коммивояжёры смерти, охотники за головами на службе закона процветают. «Хороший, плохой, злой»: государства развились до такой степени, что породило внутреннюю границу между Севером и Югом. Злодеи-рабовладельцы и свободолюбивые северяне вытворят такое, чтоизумляются профессиональные бандиты. Построен первый концлагерь, на полях сражений ни за что ложатся бататьоны.... Объединяют фильмы первой трилогии исполнитель главной роли Клинт Иствуд и геометрическое их построение: в первой ленте – человек между двумя бандами, во второй – банда между двумы профессиональными стрелками, в третьей – два государства, между которыми мечутся трое авантюристов».
Но стоит сказать и о других героях этой трилогии - во втором и третьем фильме рядом с никому в ту пору неизвестным Иствудом злодействует элегантный Ли ван Клиф, а в заключительной части мы имеем счастье видеть не только Иствуда и ван Клифа, но и актерский перфоманс Элая Уоллаха, и это лучшая роль в фильме (точно также в «Великолепной семёрке» Эли Уоллах с лёгкостью переиграл всех звёзд и едва не украл фильм у Юла Бриннера), и это одно из лучших представлений в истории кино! Если вам не удалось до сих пор увидеть (впрочем, я в это не верю, конечно, вы это видели), разбейтесь в лепёшку, но посмотрите начало «Хорошего, плохого, злого» с незабываемо зловещим появлением трёх незнакомцев - сверхкрупным планом! - трёх демонически опасных типов с повадками суперпрофессиональных наёмных убийц, которые тут же., в соседнем кадре, валятся, как мешки, под точными выстрелами «злого» Уоллаха, прыгающего в окно со шницелем в зубах... А как его вешают! А как он жуёт сигару, вместо того, чтобы её закурить!
А сцена, в которой Элай Уоллах из деталей чуть ли не десятка различных револьверов монтирует единственную и неповторимую машинку собственной конструкции, достойна встать рядом с «танцем булочек» из «Золотой лихорадки» Чаплина! Но кроме этого «злого» бандита в фильме есть Клинт Иствуд и Ли ван Клиф, есть музыка Морриконе (вихрь обезумевшей музыки гонит потрясённого «злого» Уоллаха вдоль крестов бесконечного солдатского кладбища – и это один из самых пронзительных эпизодов в истории кино!) и блистательная камера Тонино делли Колли.
Пережившие и режим Муссолини и унизительное освобождение от фашизма совместными усилиями американской армией и «Коза Ностра» итальянские интеллектуалы уже не могли верить в старую байку о том, что человек по природе добр. Из опыта жизни при фашизме они вынесли иное правило - «Никому не верь и ни к кому не поворачивайся спиной».
«Джанго», эталонный спагетти-вестерн, снятый Серджо Корбуччи, начинается с медленного тяжелого дождя и грязи, по которой измученный пистолетчик с цыганским именем тащит гроб. В гробу спрятан пулемёт, и Джанго надеется продать машинку очередному революционному мексиканскому генералу. Всё дальнейшее известно заранее. Наниматели всегда предают несчастного наёмного убийцу, а он в свою очередь с самого начала озабочен вопросом: как обокрасть собственных боссов? Интересно, что в «Джанго» мы не найдём там ни единой сцены погони, которыми так славится оригинальный, американский вестерн. Зато засады, выстрелы из-за угла и ловушки всех мыслимых – и некоторых немыслимых – вариантов представлены в изобилии.
Это соревнование в подлости с незначительными вариациями разворачивается в нескольких десятках итало-испанских спагетти-вестернах, среди которых блистают такие шедевры, как «долларовая трилогия» Серджо Леоне, причудливый «Убей его! (¡Mátalo!)» Чезаре Каневари, психологически напряжённый «Лицом к лицу» Серджо Соллима и непередаваемо странный «И сказал Господь Каину» Антонио Маргерити с Клаусом Кински в роли безумного мстителя. Красота предательства, о которой с таким жаром твердили самые изысканные писатели двадцатого века – Борхес, Жене и Аркадий Гайдар – воплотилась в сюрреалистические композиции этих фильмов.
Самый удачливый и известный автор спагетти-вестернов, конечно, Серджо Леоне, чьё рождение ровно 90 лет назад и смерть (во время просмотра по телевизору старого вестерна категории Б) ровно 20 лет назад послужили скромным поводом к написанию этих заметок. Его первые фильмы не имеют отношения к вестерну и говорить мы будем не о них, а о двух трилогиях, сделавших его имя бессмертным. Первая трилогия, называемая «долларовой», составленна из очень хорошего «За пригоршню долларов», хорошего «На несколько долларов больше» и великолепного, упоительного, замечательного... «Хороший, плохой, злой»! Мих. Трофименков так определил структуру трилогии: «За пригоршню долларов»: граница страны ещё открыта, ничейная земля между Штатами и Мексикой в руках торговцев оружием и спиртным, кланов наёмных убийц. Гробовщик при первой встрече на глах снимает с вас мерку. Персонаж Джан-Мария Волонте испытывает первый пулемёт на мексиканских кавалеристах. «И ещё за несколько долларов»: граница замкнута, выстроены тюрьмы и банки. Шерифы вывешивают плакатики, объявляющие награду за голову налётчиков. Коммивояжёры смерти, охотники за головами на службе закона процветают. «Хороший, плохой, злой»: государства развились до такой степени, что породило внутреннюю границу между Севером и Югом. Злодеи-рабовладельцы и свободолюбивые северяне вытворят такое, чтоизумляются профессиональные бандиты. Построен первый концлагерь, на полях сражений ни за что ложатся бататьоны.... Объединяют фильмы первой трилогии исполнитель главной роли Клинт Иствуд и геометрическое их построение: в первой ленте – человек между двумя бандами, во второй – банда между двумы профессиональными стрелками, в третьей – два государства, между которыми мечутся трое авантюристов».
Но стоит сказать и о других героях этой трилогии - во втором и третьем фильме рядом с никому в ту пору неизвестным Иствудом злодействует элегантный Ли ван Клиф, а в заключительной части мы имеем счастье видеть не только Иствуда и ван Клифа, но и актерский перфоманс Элая Уоллаха, и это лучшая роль в фильме (точно также в «Великолепной семёрке» Эли Уоллах с лёгкостью переиграл всех звёзд и едва не украл фильм у Юла Бриннера), и это одно из лучших представлений в истории кино! Если вам не удалось до сих пор увидеть (впрочем, я в это не верю, конечно, вы это видели), разбейтесь в лепёшку, но посмотрите начало «Хорошего, плохого, злого» с незабываемо зловещим появлением трёх незнакомцев - сверхкрупным планом! - трёх демонически опасных типов с повадками суперпрофессиональных наёмных убийц, которые тут же., в соседнем кадре, валятся, как мешки, под точными выстрелами «злого» Уоллаха, прыгающего в окно со шницелем в зубах... А как его вешают! А как он жуёт сигару, вместо того, чтобы её закурить!
А сцена, в которой Элай Уоллах из деталей чуть ли не десятка различных револьверов монтирует единственную и неповторимую машинку собственной конструкции, достойна встать рядом с «танцем булочек» из «Золотой лихорадки» Чаплина! Но кроме этого «злого» бандита в фильме есть Клинт Иствуд и Ли ван Клиф, есть музыка Морриконе (вихрь обезумевшей музыки гонит потрясённого «злого» Уоллаха вдоль крестов бесконечного солдатского кладбища – и это один из самых пронзительных эпизодов в истории кино!) и блистательная камера Тонино делли Колли.
Материал взят: Тут