Кровавый март 1919 года. Воспоминания очевидцев и участников чапанного восстания ( 6 фото )

Март 1919 года стал одним из самых кровавых в истории Симбирской губернии. «4240 повстанцев были убиты, 625 расстреляны, 6210 дезертиров и «бандитов» арестованы», -  докладывал в начале апреля 1919 года глава Самарской ЧК Марк Левитин. И это только официальные данные.

Чапанное крестьянское восстание, направленное против большевиков, началось по разным данным 2-3 марта. К 7 марта повстанцы уже захватили город Ставрополь (Тольятти). Восстание стремительно захлестнуло сразу несколько районов области, эпицентром стали Сенгилеевский, Сызранский, Карсунский районы Симбирской губернии и соседний Ставропольский уезд в Самарской губернии. 13 марта коммунары с трудом пробились к Ставрополю и после ожесточённого боя, длившегося более суток, захватили его утром 14 марта. В тот же день пало село Новодевичье. Последний крупный бой произошел 17 марта, когда крестьянский отряд в 2 тысячи человек, пытавшийся взять уездный город Карсун, был разбит частями Красной армии, посланными из Симбирска.

Историки, архивисты пытаются проанализировать ситуацию вековой давности, знакомясь с воспоминаниями очевидцев тех событий.


Село Новодевичье

- Так получилось, восстание вспыхнуло не в самом бедном месте Сенгилеевского уезда, оно началось в селе Новодевичье, где издавна занимались скупкой и перепродажей хлеба, - отметил ведущий архивист Государственного архива Ульяновской области Антон Шабалкин. - Местные жители были деятельными участниками рыночной экономики. Об этом сообщает в своём отчёте, составленном 25 марта 1919 года, то есть по горячим следам, сразу после подавления восстания, командированный в Новодевическую волость Сенгилеевского уезда агитатор Николай Григорьевич Петров (документ хранится в Госархиве Ульяновской области): «Село Новодевичье имеет свыше тысячи дворов, расположено у волжской пристани, в центре хлебного района. Исстари веков это село было торговым пунктом и не только кулаческая часть, но и беднота выросла и воспитывалась в атмосфере буржуазных способов наживы торговли, которая таким образом в глазах здешних обывателей является нерушимым институтом. Прошедший 1918 год укрепил в новодевических кулаках и обывателях убеждение в правильности свободной торговли, так как путём продажи хлеба мешочникам открылся очень лёгкий путь наживы. Перспектива лишиться мешочников в предстоящем 19-м году является, несомненно, самой главной причиной недовольства и восстания».

Очевидец событий Петров отмечал, что основными причинами восстания надо считать три. «Во-первых, недовольство крестьян в особенности более зажиточной части, хлебной монополией, а также установление твёрдых цен на другие продукты сельского хозяйства, реквизиции скота и мобилизации лошадей. Во-вторых, незакономерные, нетактичные, вообще неправильные действия уездных властей и отрядов, присылавшихся из уездов и учинявших поборы, пьянство, побои и так далее. И, в-третьих, наличие дезертиров».

Местное население было недовольно советской властью ещё и за их жестокое обращение с населением.

«С несомненностью установлено, что работавшая здесь чрезвычайка во главе с убитым во время восстания председателем её Казимировым в высшей степени щедро употребляла избиение своих «клиентов» кулаками, прикладами, плетью, пинками и т. д. Так, например, избиты в селе Камышенке граждане: И.Г. Железнов, Н. Иванов, Г.С. Толстов, В.Р. Карташёв; в селе Новодевичье гр. – С.Н. Дубовов и другие (Дубовов после побоев лежал недели три в больнице)», - писал в отчёте Петров.

Было ли восстание организованным или стихийным, сейчас сложно сказать. Существует несколько мнений.

«Из моих личных впечатлений я выношу убеждение, что, несмотря на некоторое сходство событий 3-15 марта с левоэсеровскими восстаниями, здесь, в Новодевичье, на какую-либо связь с левыми эсерами нет буквально ни одного указания. Возможно ещё, что часть активных кулаков из округи была между собой в немой стачке, но приёмы более организованной (партийной) борьбы им были чужды. К тому же убеждению меня приводит и абсолютное отсутствие следов пребывания в Новодевичье посторонних лиц,  вопреки всем газетным сообщениям о каком-то поручике (вероятно смешивается фамилия Поручиковых), графе Орлове-Давыдове и т. д. Выдвинувшиеся во время восстания руководители новодевиченского «штаба» все бы были исключительно из местных людей. Возможно,  в дальнейшем посторонние элементы  примкнули и старались организовать движение,  но инициативного ядра ни монархисты,  ни левые эсеры не составляли. Вернее, инициативного ядра вообще не было, а события развивались и развились совершенно стихийно», - считал тот же агитатор Петров.


Пётр Николаевич Кривцов – участник подавления чапанного восстания

Однако согласно документам, которые хранятся в Государственном архиве новейшей истории Ульяновской области, воспоминаниям участника тех событий Петра Николаевича Кривцова – он был одним из тех, кто подавлял восстание, - мятеж был подготовлен: «В середине марта 1919 года в ряде зажиточных сёл – Сосновка, Большие Березники, Вешкайма, Соплёвка, Репьёвка, Кондарать, Урень, Промзино зашевелилось кулачьё, окрылённые временными успехами Колчака, используя темноту крестьянских масс, они организовывали разрозненное выступление против Советской власти, саботируя ряд мероприятий, таких как: мобилизация людей в Красную армию, сбор продовольствия, лошадей для нужд фронта и так далее. Эти разрозненные выступления не носили ещё ярко выраженный характер мятежа против Советской власти, но чувствовалось, что такой мятеж зреет и что он умело готовится. В особенности подготовка к мятежным действиям была замечена в районе зажиточных сёл вдоль железной дороги Ульяновск - Инза».

- О масштабах мятежа позволяет судить «Дело по обвинению 120 человек граждан села Рачейка в восстании против Советской власти» Симбирского губревтрибунала, - продолжает архивист Антон Шабалкин. - Фактически дело касалось событий в различных селах Сенгилеевского уезда, где образовалась своеобразная вольница – со своими вожаками, штабами, идеологией. К делу подшиты воззвания восставших – уникальные свидетельства сумбурных и наивно-безграмотных представлений крестьянских лидеров о справедливости. В мужицком самосознании революционная власть раздваивалась на «хорошую» и «плохую». Первая – одарила крестьян землей, вторая – их безжалостно обирала. В результате, лозунгом чапанной войны стало: «За Советскую власть, за большевиков, но против коммунистов!».


Воззвание волостного совета села Александровка

С востока наступали колчаковцы, и иметь в тылу очаг восстания для Советской республики было смертельно опасно, поэтому бунт подавлялся с беспощадной решительностью карательными отрядами.

«Один отряд (400 чел.) возглавил В.И.  Матвеев, а другой (300 чел.) – Папелевский и Ганёнков… Они быстро расправились с чапановцами в с. Новая Майна, а борьба со всеми основными отрядами потребовала концентрирования больших сил, снабжённых всеми видами оружия. Таковыми силами и оказался присланный из Самары полк во главе с командиром Вас. Мих. Симагиным», - эти «Воспоминания о возникновении и подавлении «чапанного» кулацкого восстания в Ставропольском уезде Самарской губернии в 1919 году» записал С.Г. Дырченков со слов В.И. Матвеева (авт.: документ хранится в Госархиве новейшей истории Ульяновской области).

Восставшие оказывали им сопротивление. Тот же Дырченков пишет:

« В этих сражениях чапановцы применяли особый метод, направляя впереди своих основных частей женщин с детьми, рассчитывая, что наши части не будут стрелять и бить матерей и детей… Женщин они заставляли кричать, что наши солдаты насилуют их и убивают детей. Этот маневр наши отряды разгадали и, не трогая идущих впереди женщин и детей, путём обхода частей чапановских отрядов, уничтожали их с тылу и флангов… В этих боях чапановцы потеряли более 1000 человек».


Жертвы чапанного кулацкого восстания в Карсуне (Госархив Ульяновской области)

Вот как рассказывает в своих воспоминаниях очевидец событий Кривцов о том, что происходило 21 марта 1919 года в селе Таволжанка:

«Вместе с т. Ерёминым (житель Таволжанки) вдвоём «выступили» на улицу, к нам подскакал Никишин Николай, взволнованно сообщил – убит Краснов, и труп его всунули в прорубь реки под лёд. Нам приказал выбежать на центральную улицу, по которой проходила дорога от станции Вешкайма на Карсун и задержать, открыв огонь по противнику, обещал подмогу. <…> Расстреляв обойму из винтовки я при зарядке не видел около себя Ерёмина, но увидел гибель Коли Никишина, на углу улицы около дома попа его сбили с коня и затоптали в снег, оказать какую-либо помощь я не смог и сам побежал по дороге к городу вдоль широкой улицы села. По мне стреляли как по зайцу, но петляние моё по дороге было ограничено, кое-где у ворот домов по улице я видел людей, готовых схватить меня, если я побегу по тропинке около домов, поймать меня на дороге они меня не могли, <…> стрельба с горы вызывала у них боязнь попасть под пули самим. Нашёлся один, который бросил в меня кол, попал мне в затылок».

Другое воспоминания, записанное Дырченковым со слов ветврача М.П. Тихомирова, показывает, что чапановцы особо не разбирались, кто им враг, а кто нет, казнили всех:

«Два ветврача, присланные в этот район из Самары для борьбы с вспыхнувшими здесь заразными болезнями у скота, так рассказывали об этом: «Прибыв в Кр. Городище, мы постарались собрать всех крестьян на площадь села и стали рассказывать о сущности той болезни, которая широко охватила ряд стад, коров, как данного селения, так и соседних с ним и одновременно предлагали принять решительные меры к ликвидации болезни. Но вместо содействия мы встретили резкий отпор со стороны кулаков. Они кричали, что приехали сюда евреи, которые погубят и наш скот, и нас самих… Сжимая кольцо собравшихся, они быстро стащили с крыльца нас обоих, схватили и потащили в какое-то каменное, складское помещение, отперли двери его и столкнули туда… Таким образом, мы оказались арестованными теми чапановцами, которые орудовали в этом селе… Через несколько минут мы увидели, что находимся среди целого ряда крестьян и служащих, изуродованных и избитых. В первую же ночь, которую нам пришлось переночевать, мы услышали, узнали и увидели, как периодически отворялась дверь, и разъярённый голос выкрикивал различные фамилии, вызывая арестованных. После мы узнали, что всех этих несчастных чапановцы уводили на Волгу и бросали в прорубь…Каждую минуту мы ждали той же участи…».

Крестьян, не желавших присоединится к восстанию, чапановцы в лучшем случае избивали. Вот что рассказывал один из крестьян Карсунского уезда: «Спим, вдруг ночью шум, нас будят и велят сейчас же вооружаться. Если кто задаст вопрос: «А где оружие?», то его чуть не избивают неизвестные лица и велят вооружаться кто чем хочет: вилами, топорами и так далее. При каждом удобном случае мы разбегались».

- Чапанная война – одна из таких кровавых страниц, где правых и виноватых однозначно нет, потому что и с той, и другой стороны проявлялась жестокость. Карательные отряды беспощадно расстреливали бунтовщиков. Крестьяне расправлялись не менее жестоко. Так, председатель Коржевского волисполкома убит ломом, жене военкома Коржевской волости Гараевой, у которой был малолетний ребёнок, выкололи глаза, а затем убили кольями, большевика Берченкова в бессознательном состоянии вытащили из больницы и убили, 13-летнего Степана Ермакова – сына батрака, избили и повесили, в селе Бинартке заживо зарыли в землю двух красных кавалеристов. В нашем архиве хранится фотография Семёна Львовича Репинского – рабочего петроградской фабрики «Скороход», делегата 5-го Всероссийского съезда советов, его прислали в Карсун, чтобы строить Советскую власть, он некоторое время возглавлял уездный комитет РКП (б). Чапановцы его забили насмерть, а тело спустили в прорубь, - опираясь на документы, рассказывает архивист Госархива области.


Семён Львович Репинский – рабочий фабрики «Скороход» из революционной столицы Петрограда, делегат 5-го Всероссийского съезда советов, возглавлял уездный комитет РКП (б)

«Репинский занимал особое место в группе руководителей. Хороший организатор, эрудированный человек, был неутомим в работе. За несколько дней мартовского восстания в 1919 году он и ряд руководящих товарищей выехали в разные сёла уезда в связи с усиленно начавшейся контрреволюционной деятельностью и эмиссаров Колчака. Из уезда большинство в Карсун не вернулось, они были зверски убиты восставшими, в том числе был убит Репинский в селе Соплёвка. <…> Т. Репинский в Карсунской революционной истории был как метеор – ярко блеснул и погиб», - из воспоминаний Кривцова.

По словам архивиста Антона Шабалкина, в ход шла даже народная магия. В деле ревтрибунала сохранилась почтовая карточка с изображением Ленина от руки подписанная на обороте «Дорогой Вожьд Ленин Владимир Ильич» - глаза портрета выколоты булавкой.

Точное количество жертв восстания неизвестно. Как пишет Кривцов, в Карсуне коммунистов похоронили 26 марта в общей могиле:

«Помню – я стоял в почётном карауле у гробов коммунаров, поставленных рядами на ночь в зале здания бывшей земской управы г. Карсуна. Тела некоторых коммунаров были изуродованы до неузнаваемости и занимали в гробах неестественное положение. Так тело коммунара Сердюкова, чекиста, физически очень сильного мужчины было согнуто, замёрзло, его убили в татарском селе или Горенках, или Уразове, ещё живого сунули под пол и задавили. От тепла в зале окостенелые замороженные тела принимали нормальное положение, и в тишине зала создавалось впечатление, что это не мёртвые, а живые пытаются встать из гробов».

Восстание стало серьёзным испытанием для большевиков. После подавления восстания была создана специальная комиссия по расследованию причин под руководством члена ВЦИК по ревизии советов Поволжья Петра Смидовича, который прибыл в Симбирск в ночь на 2 апреля.

В своём докладе в Президиум ВЦИК от 22 апреля 1919 года он отмечал:

«Особенности данного восстания. Централизованность и большая организованность всего движения, энергия и ожесточенность при наступлении, и особенно при обороне, уверенность вожаков в успехе, широкая постановка агитации в массах (газета в Ставрополье «Известия Ставропольского исполкома» - вышло два номера, много листков), усиленные попытки агитационного воздействия на красноармейские части, изготовление в кузницах специальных наконечников для деревянных пик. Постоянная связь с колчаковским фронтом, откуда шли главные указания, и выбран был, по-видимому, и момент начала восстания. Значительное количество дезертиров с фронта. Двигающиеся толпы состояли из крестьян пожилого возраста в чапанах с участием середняков и даже бедняков; молодежь держалась пассивно или относилась отрицательно к движению».

Во многом восстание аукнулось при решении вопросов центральной властью. Л. Д. Троцкий (Бронштейн), выступая 6 апреля 1919 г. в Самаре, подчеркнул, что «восстание крестьян в Поволжье — это грозное предостережение». В результате был взят курс на союз с середняком. На VIII съезде РКП (б) Ленин потребовал «не сметь командовать середняком». Стратегический лозунг партии по крестьянскому вопросу: «уметь достигать соглашения со средним крестьянином — ни на минуту не отказываясь от борьбы с кулаком и прочно опираясь только на бедноту», стал партийным законом. Так что восстание имело свои политические результаты.

Информацию и фото предоставили: Государственный архив Ульяновской области и Государственный архив новейшей истории Ульяновской области.