Потерял ли актуальность опыт Великой Отечественной ( 2 фото )

«Потеряла я колечко…». Кукрыниксы. 1943 г.

Часто в комментариях к статьям, описывающим современные боевые действия, можно прочитать, что «опыт Великой Отечественной войны уже не актуален», «надо готовиться к иным войнам», «генералы всегда готовятся к прошлой войне» и т. п.

Данная статья не о применении тактических приемов или способов ведения боя. Как говорится, «котел – он и в Каннах котёл». Общевойсковые приемы не изменились со времен первых известных войн: окружения, фланговые удары, удары в тыл, прорыв окружения и т. д., но на каждом этапе развития военной мысли и техники происходили изменения в тактике боя, соразмерно использованию новых боевых технических средств.

Речь пойдет о восприятии традиции или так называемой ментальности. О процессе «коллективного бессознательного», которое существенно влияет на уклад общества, и тем более на его части, такие как армия.

Для тех, кто понимает все линейно и буквально, поясню, что опыт, о котором мы пишем, конечно, нужно применять с учетом сегодняшнего дня.

Но как вообще возник такой вопрос, с этим стоит разобраться.

Грани антисоветизма

Идея о том, что «опыт Великой Отечественной неактуален», появилась в годы перестройки. И здесь было несколько причин, связанных с ней. Прежде всего, речь шла о «новом» опыте Советской армии, приобретенном в ходе участия в боевых действиях на территории ДРА. Ситуацию вокруг Афганистана в перестройку стали использовать, как важный фактор по дискредитации в первую очередь всего руководства Вооруженных сил СССР, а потом и армии.

Вскоре опровержение «опыта Великой Отечественной» стало одной из важных граней антисоветизма и развала советской системы, сводившейся к тому, что престарелые маршалы, включая генерального секретаря Л. И. Брежнего, ничего не понимали, приступая к операции в Афганистане.

Многие уверенны в этом до сих пор, ставя телегу впереди лошади. Факт же заключается в том, что информация, которой оперировали те, кто обвинял Брежнева за ввод ограниченного контингента, исходит из знаний ситуации, которая произошла «после», но которая совершенно не была очевидна «до».

Сегодня много говорят об афганских племенах, которые «не победил никто», о неучтенной этнопсихологии. Ментальности, под которой подразумевается и уровень развития различных этносов и племенных объединений Афганистана, и роль религиозного фактора. Но, к сожалению, эти данные стали понятны и для научного мира значительно позднее, многие из них не изучены до сих пор. А войскам пришлось, что называется, на марше приспосабливаться к этим условиях, узнавать про «ментальность» пуштунских племен в бою.

И нужно сказать, что армия со своей задачей справилась успешно, несмотря на мощную накачку оружием племен Афганистана со стороны США и их союзников, стоявших на разных стадиях родоплеменных отношений или перехода к территориально-соседской общине.

В Афганистане были не только цели для армии, СССР был вынужден принять участие в работе по превращению Афганистана в светскую страну, чего точно изначально не планировалось. Но времени для решения этих вопросов не хватило.

Что же касается боевого опыта, то, действительно, он серьёзно отличался от Великой Отечественной, где захват территорий с последующей демилитаризацией их являлся и окончанием боевых действий. Война же в Афганистане, по сути, была антипартизанской войной с родоплеменными структурами. Со сложной горной логистикой, отсутствием таких массовых сражений с применением массированного артиллеристского огня с обеих сторон, как в Великую Отечественную.

Армия провела ряд войсковых операций по разблокировке транспортных артерий и с целью взятия под контроль пограничных провинций с Пакистаном и Ираном, откуда происходила поставка военных грузов и снаряжения моджахедам, но этим масштабные боевые действия и ограничивались.

Стоит помнить, что первоначало целью введения ограниченного контингента была исключительно задача охраны жизненно важных объектов, с запретом применения оружия.

Повторимся, это была антипартизанская война, где максимально были задействованы 2 % от ВС СССР. И которую, не будем забывать, на своих плечах достойно вынесли именно срочники под командованием советских офицеров. Но армия и создана для войны…

Если бы не ажиотаж перестройки, то изменения в Афганском обществе постепенно стали бы необратимыми, как они стали и были необратимы в советской Средней Азии до 90-х гг. ХХ века, но для этого нужно было время.

Действительно опыт Великой Отечественной войны был мало применим к ведению антипартизанских боевых действий в горных районах Центральной Азии, но и Афганскую войну нельзя было называть новым этапом в развитии новых видов ведения боя. Это была, хоть и армейского масштаба и с использованием наисовременнейших средств боя, антипартизанская операция.

Не стоит забывать, что «опыт», в плохом смысле этого слова, этой войны был использован с целью не только дискредитации армии, как важнейшей основы советского общества, но и для постановки «прорабами перестройки» и лидерами мнения вопроса, собственно, о необходимости такого количества вооруженных сил и вооружений для СССР: новой Великой Отечественной не предвиделось.

Последний глава Советского государства М. С. Горбачев возмущался наличием такого огромного количества танков у СССР, включая стоящих на консервации, что впоследствии стало важнейшим «мемом» о неэффективной экономике Советского Союза, с «безумным» перекосом в военной сфере. Который, кстати, повторяется всеми антисоветчиками и сегодня. В советской экономике, как и в любой другой, были и есть перекосы и проблемы. Да что там советская или капиталистическая экономика, любая компания или фирмочка никогда сбалансированной не бывает. Но недостатки СССР не были фатальными, не существует экономик без перекосов, но мы сейчас не об этом.

Хотя математическая модель, построенная в 70-х годах ХХ века, которая учитывала фактор выведения из строя танковых заводов в первые дни войны, как раз и требовала наличие такого резерва танков в СССР. Эта модель как раз и предусматривала крупномасштабные боевые действия по лекалам Второй мировой, но с учётом использования ядерных средств.

Такая модель вызывала не просто неприятие, а бурный смех, начиная с перестройки.

Следующими войнами, которые велись не по канонам Великой Отечественной, были две чеченские. Здесь так же, как и в случае с Афганистаном, война носила антипартизанский характер в горной местности, с той особенностью, что лица, участвовавшие в боевых действиях, имели поддержку местного населения – граждан РФ.

Стадия, когда данную ситуацию можно было и должно, согласно принятому в СССР порядку, нейтрализовать с помощью ВВ МВД, прошла в 1990 году, а уже осенью 1991 года полк ВВ, который многие годы обеспечивал поддержку правопорядка в Чечено-Ингушской АССР, Дагестанской АССР и Северо-Осетинской АССР, был захвачен с мобилизационным запасом на целую дивизию и даже с одним плавающим танком ПТ-76.

Впрочем, возможно, П. Грачев был прав, что город Грозный можно было взять силами одного парашютно-десантного полка, но с приданной к нему фронтовой авиацией и по канонам тактики, к тому времени нещадно критикуемой, Великой Отечественной войны. Но дело в том, что к тому времени таких сил у РФ не было. Руководство РФ, имея крайне низкий уровень горизонта планирования, не имело элементарных представлений об армии.

Фактор планирования

Важнейшим элементом при ведении боевых действий в Великую Отечественную войну был фактор детального и скрупулёзного планирования, особенно, где это позволяло время, войсковых операций, даже в условиях, когда инициатива была в руках врага, в 1941 и 1942 годы.

Но политическое руководство страны, и прежде всего И. В. Сталин, не были сторонними наблюдателями. Верховный главнокомандующий СССР был таковым не только на словах, мало того, что он участвовал в боевых действиях во время Гражданской войны, сам «самообразовывался» по военным вопросам многие годы. Не был он и «туристом» во время испытаний всего новейшего вооружения для РККА, детально вдавался во все подробности. Такая же ситуация была и при докладах о ходе подготовки операций, включая его личное участие в командование этими операциями. О его выдающихся способностях в области участия в планировании армейских операций писали в своих мемуарах советские военачальники.

Ничего такого, конечно, в подготовке к боевым действиям в первую чеченскую не было, а планировавшие операцию отработали по Грибоедову, то есть строго наоборот: «служить бы рад, прислуживаться тошно». Планирование, по мнению генерала-полковника Г. Н. Трошина, осуществлялось вслепую.

Собственно, во время боевых действий некоторый опыт Великой Отечественной войны использовался на практике, например – при освобождении района Шали весной 1995 года. Но эта война была также антипартизанской, то есть с учетом корректного отношения с местным населением, и очевидно – весь опыт Великой Отечественной в ней применить было невозможно. Зато это помогало утверждать в информационном пространстве, что опыт Великой Отечественной является уже почти историей.

К сожалению, и успешный удар российских войск в августе 2008 года на территории Южной Осетии и Грузии укреплял мнение о том, что каноны Великой Отечественной устарели.

Второй вопрос, сыгравший немалую роль в попытках свести опыт Великой Отечественной лишь к истории, был связан со спором вокруг комплектации вооруженных сил и их финансировании.

Одновременно в обществе с перестройки, а особенно все 90-е и в начале XXI века, активно продвигалась мысль о том, что «студенту не место в армии», в армии не должно быть призывников, нам необходимы мобильные «профессиональные» небольшие войска, которые будут сверхмобильными и супермобильными, силы «постоянной готовности» и т. п. Зачем держать полки и части везде, когда их можно перебросить сверхбыстро по воздуху из одной точки страны в другую?

«Профессиональными» называли наемные войска, состоящие из наемников, а не те, что умеют воевать профессионально. На маленькую, но очень, очень профессиональную армию, как считалось в руководстве страны, надо меньший бюджет, чем на всех этих призывников: какая выгода для финансистов.

Плюс пиар-издержки от проблем с «неуставными отношениями» и т. д. и т. п. А деньги лучше потратить, ну скажем, на что-то более важное и нужное, например, спортивные развлечения: олимпиады, чемпионаты. И все это под соусом, что войны в стиле Великой Отечественной не будет.

Донбасс. Отечественная

И только когда в 2014 году начались активные боевые действия на Донбассе, вдруг пришло, но не у всех, осознание, что современная война и есть такая же война, как Великая Отечественная. Уже на Саур-Могиле бои шли такие же, как во время той битвы.


Монумент Саур-Могила. Коллектив авторов – скульпторы: Ф. А. Коцюбинский, И. С. Горовой, К. А. Кузнецов; архитекторы: М. И. Потипако, А. Ф. Игнащенко, И. Л. Козлингер.

Война с массированным применением всех артиллерийских средств, бронетанковых сил и авиации летом 2014 года в Иловайском котле и в январе-феврале 2015 года в Дебальцево. Конечно, с поправкой на наличие новых технологических факторов и вооружений.

Впрочем, вся история войн – это история противопоставления наступательной военной технологии оборонительной, в условиях паритета в них. Проще говоря, и у Ганнибала, и у римлян, как и у прочих противников за редким исключением, оружие было одинаковое, а способ ведения войны разный. Только в голливудском кино один – в кольчуге X века, а другой – в латах XVI века.

Опыт Великой Отечественной – это, конечно же, прежде всего военное искусство, и не стоит постоянно ёрничать по поводу начала войны в 1941 году, потому что, если уж и говорить о начале войны, то следует сравнивать абсолютные показатели, а не относительные. Т. е. здесь не подходят сравнения, например, с началом Первой мировой, т. к. восточный фронт был для Германии вторичным, и никто с запада не вел массированного наступления превосходящими силами на русском направлении. Так же, как и большинство других войн России, кроме… войны 1812 года. И тут как раз есть что сравнить: про начало войны.

Если Великая Отечественная началась 22 июня, то Наполеоновская война началась 24 июня. И если французы пешком «вошли», после ряда кровопролитных сражений, включая грандиозное Бородино, в Москву 2 сентября, то немцы при их «стремительном, молниеносном» наступлении «бронетанковыми соединениями» вышли к Москве в октябре 1941 года, а битва за Москву началась 14 ноября.

Появление современных средств связи, наращивание сил противотанковой обороны, беспилотных средств и т. п. никак не отменило классическую тактику и советское воинское искусство.

Важным элементом побед войны 1941–1945 гг. была четкая слаженность, насколько это возможно с учетом человеческого фактора, служб обеспечения и тыла: все необходимые структуры подтягивались для «планки Победы». Всё необходимое для нужд фронта! Но подготовка эта началась не с колёс в 1941 году, а задолго до этого. Так, медицинская служба по показателям восстановления раненых превзошла немецкие показатели.

Современная война, начиная с «переходной» Первой мировой, требует мобилизации всех имеющихся ресурсов, что в полной мере было учтено в 1941–1945 гг.

Здесь можно посмотреть на подготовку мобилизационного резерва. Вопреки урокам Великой Отечественной, в нашей стране огромное количество людей 70–80-х годов рождения или не служили, или получили «офицерские» звания на военных кафедрах. С таким же успехом можно было просто записать «в полк» с рождения, как это делали дворяне в XVIII веке.

То же можно сказать и про один год службы. В условиях, когда технологии продвинулись вперед, а уровень знаний у выпускников средних учебных заведений существенно упал по сравнению с их сверстниками поздней советской поры, срок службы был сокращен. Как-то всё это не стыкуется с нашим и не нашим опытом, да и с фразой «хочешь мира, готовься к войне».

«Не наш опыт» – это про призыв запасников перед войной США против Ирака.

Память – для подвигов, знания – для побед

Умению работать в сложнейших ситуациях учат нас и дипломаты периода Великой Отечественной, выдержке и корректности, способности профессионально, а порой и изящно, отстаивать позиции своей страны, как А. Ф. Колонтай, содействующая сохранению Швецией нейтрального статуса, в условиях германофильской элиты страны в период и Финской, и войны с Германией.

Не красит нашу современную дипломатию пошлость и грубые шуточки на радость невзыскательной аудитории. Зато мы не видим и не слышим о проведении брифингов и пресс-конференций послов для журналистов тех стран, где работают наши дипломаты, умении донести позицию, убедить и переубедить, привести железобетонные доказательства и факты, чем всегда отличались дипломаты времен Великой Отечественной. По факту мы видим только «успешную» работу наших послов на Украине за последние 20 лет.

Безусловно, нападки на опыт Великой Отечественной войны, начиная с перестройки и последние много лет, вплоть до прямого оскорбления полководцев той битвы с фашистами, были органично связаны с отрицанием всего советского антисоветскими режимами, пришедшими к власти после 1991 года во всех бывших республиках СССР.

У всех нашлись «свои» герои, противоположные советским солдатам Великой Отечественной.

В этой связи нужно сказать и о попытке, в рамках антисоветского проекта, противопоставить Первую мировую войну – Великой Отечественной. Первую мировую, как незаслуженно и незаконно забытую. Вначале это вызывало удивление, в советском учебнике истории события этой войны были описаны подробно, а Брусиловский прорыв возносился до небес. История войны не просто изучалась, те же апрельские тезисы 1917 года В. И. Ленина – это программа мобилизации страны в условиях военного кризиса, сделанная на основе осуществленных планов по мобилизации в Германии и Австро-Венгрии. Во всех военных учебных заведениях после Гражданской войны обучались на опыте, включая отрицательный, Первой мировой. Её события в разных плоскостях активно анализировались как военными, так и специалистами иных сфер. Весь мобилизационный план СССР был построен с учетом ошибок этой войны.

А подвиг солдат никто и никогда не подвергал сомнению. Но особо о проигранной войне и не кричали, зачем теребить раны.

И тут полезли со своими «досками Маннергейма» альтернативщики, утверждавшие, что не Великая Отечественная, а именно Первая мировая – та война, на опыте которой надо строить «победные стратегии». Сложно представить, чему можно научить будущего командира на примере «Самсоновской операции» или битвы при Танненберге в августе 1914 года, где героизм солдат и даже отдельных подразделений не смог компенсировать грубые просчеты командования и планирования ГШ. Учиться надо умению выстраивать комплексную систему планирования, и пример Великой Отечественной здесь неоспорим.

«Антисоветчики», создавая подобные противопоставления, в ментальном плане разрывают цепь исторической преемственности, формируют исторический раскол, готовя почву для наших поражений.

В связи с исторической преемственностью хочется вспомнить слова коммуниста И. В. Сталина, во время обращения к советскому народу 2 сентября 1945 года:

Но поражение русских войск в 1904 году в период Русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот, этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции.

Сегодня опыт Великой Отечественной войны как нельзя актуален: память – для подвигов, знания – для побед.

Автор:Ващенко Э.