В Мариупольском котле: Спецкор «СП» прорвался к Заводу имени Ильича ( 22 фото )

Жители Донбасса ждут гуманитарной помощи, восстановления домов и школ — и мира на своей земле

Алексей Полубота


Оккупированные территории — так в Донецке и Луганске называют занятую украинской армией часть Донбасса, где 11 мая 2014 года прошёл референдум о независимости от прозападного бандеровского режима в Киеве. Восемь лет граждане ДНР и ЛНР, как и все русские патриоты, мечтали об освобождении этих земель, которые составляли больше половины площади донбасских республик. И вот освобождение происходит. Хотя, к сожалению, часто это освобождение — со слезами на глазах и с большой кровью. Мне довелось несколько дней пробыть на юге ДНР и увидеть своими глазами, какой ценой оно досталось.

«Вот тут они много лет стояли, обстреливали наш город», — показывает мне на прорытые в степи под Докучаевском траншеи и доты местный житель, писатель Юрий Хоба.


На фото: Алексей Полубота и местный житель, писатель Юрий Хоба (Фото: предоставлено автором)

Свежих следов ожесточённых боёв вокруг не видно. Украинские силы довольно быстро отступили в населённые пункты, чтобы там обороняться, прикрываясь мирными жителями. Первое село, освобождённое от ВСУ, которое мне довелось увидеть, — Бугас. Село основали переселенцы из Греции, и до сих пор большинство жителей считает себя потомками эллинов. Тут особых разрушений не видно. Если бы не огромная очередь у поселкового совета за пенсиями, ничто, на первый взгляд, не напоминало бы о боях.

Совсем другая картина — Волноваха. Уже на окраинах чувствуешь запах пожарищ. Хотя основные бои здесь закончились несколько недель назад, их горький запах так и стоит над городом. В частном секторе хозяева домов, где просто повылетали окна или пробило крышу, считаются счастливчиками. Жизнь медленно пытаются налаживать. Рабочие из Донецка латают трубы, чтобы пустить по ним газ.


На фото: ситуация в Волновахе (Фото: предоставлено автором)

«В частном секторе скоро пустим, тут не так сложно, — говорит мне один из рабочих. — А вот в центре, там непонятно что делать, многие дома разрушены так, что их сносить надо, какой там газ…».


Мы едем в центр. Одно дело видеть разруху с экрана монитора или телевизора, и совсем другое — своими глазами. Подобные разрушения мне доводилось видеть в 2014 году в Луганске и станице Луганской. Но там всё же их концентрация была меньше. Здесь же проломленные снарядами стены, из-за которых выглядывают чьи-то разрушенные кухни и спальни, приводят в состояние близкое к отчаянию. А местные уже присмотрелись.


предоставлено автором (Фото: предоставлено автором)

Замечаем группу людей с мётлами и лопатами.

«Работы нет в городе, на бирже труда всех отправляют на расчистку завалов. Обещают 11 тысяч заплатить, а уж как там будет, не знаю», — говорит местная жительница.


На фото: автор в Волновахе (Фото: предоставлено автором)

Её муж Роман согласился рассказать на камеру о том, как вели себя украинские каратели в Волновахе.

«Специально ездили между домов на танке и стреляли, провоцировали „ответку“ со стороны солдат ДНР и России, — возмущается он. — Когда уже нашу часть города освободили, они стреляли по всем домам, где шёл дым из труб. У меня трое детей, я печку разжёг, чтобы согреть детей. И вскоре мина пробила крышу. Чудом никто не погиб. Младшей дочери два года. Она до сих пор, как слышит громкий звук или просто проезжающую по улице машину, прячется с головой под одеяло, пытается „укрыться“. Недаром украинские военные говорили, что, уходя оставят не город, а лунный кратер».

Я смотрю в лица жителей Волновахи и вижу, что душой они ещё там, в недавно пережитом аду. Рассказал Роман и о том, как укронацисты заперли 70 человек в подвале.

«Они сидели там много дней, еда и вода закончилась, — вспоминает Роман. — И вот какие-то волонтёры привезли к этому подвалу пару мешков картошки. Оставили недалеко, к самому подвалу побоялись подойти, потому что думали, что он заминирован. Трое наших ребят выбежали. Их тут же накрыло снарядом с той стороны, где ВСУ стояли. Двое на месте погибли, а у одного осколок прямо под сердцем застрял. У меня тёща — врач, она перевязала его, но осколок побоялась вытащить. К счастью, через несколько дней парня удалось отправить в Донецк в больницу — там осколок вытащили. Парень жив».


Заходим в разбитый прямыми попаданиями Преображенский храм. Жутко. Как раз в это время там находят воткнувшийся в стену хвостовик мины. Он может взорваться, зовут сапёров МЧС, которые как раз рядом. Хвостовик вытащен, к счастью, опасности не представляет. А сапёры работают дальше. Наблюдаю, как они без особых церемоний ломом выковыривают из земли неразорвавшийся снаряд…


Мы приехали не с пустыми руками. На пожертвования, собранные священниками и прихожанами Храма иконы смоленской Божьей Матери в Фили-Давыдково и Николо-Архангельского храма в Балашихе накупили машину продуктов и предметов личной гигиены. Люди радуются каждой банке тушёнки и пачке макарон. Иногда — до слёз. Честно говоря, было у меня предубеждение, что жители, обработанные украинской пропагандой за восемь лет, будут к нам враждебны или настороженны. Но увидел я нормальных русских людей, попавших в беду.

Идём в школу № 5 Волновахи. Известна она тем, что здесь на днях прозвенел первый звонок. Да, именно таким образом здесь в апреле начали отсчёт новой эпохи. Дело в том, что отныне обучение в школе будет идти на русском языке. Украинские учебники уже сданы в архив, из Донецка привезены новые.




Электричества в школе нет, холодно, дети сидят в уличной одежде, но слушают внимательно. Первоклашки по слогам прилежно пытаются читать Корнея Чуковского. А роль звонка исполняет колокольчик, с которым учительница обходит этажи, где идут занятия.


«Эта школа мало пострадала от обстрелов, — рассказывает нам учитель истории Елена. — Поэтому сюда теперь привозят детей из разных концов города и района. И учителей из разных мест сюда перевели. У нас сейчас сокращённые занятия. Ребятам из младших классов даём задания и тут же стараемся, чтобы они под нашим присмотром их сделали. Потому что дома, у кого сохранился дом, нередко нет условий для учёбы».


Некоторые учителя в школе сами остались без крыши над головой, живут пока в уцелевших домах выехавших соседей, и не знают, как быть дальше.

— Ну а как настроены к России? — спрашиваю я Елену.



— Конечно, в старших классах нам приходилось на уроках истории рассказывать об «агрессии России» и «оккупации Крыма». Но дома ребята слышали другое. В основном у нас хорошее отношение к России. Да, есть те, кто за Украину. Но таких немного. У меня вон на жилом доме «патриоты» большой трезубец нарисовали. Хотя мы были против, но нас никто не спрашивал.

Но сказать о том, что восемь лет пропаганды не оставили следа нельзя, конечно.

«Один украинский военный уверял меня, учителя истории, что князя Александра Невского воспитали в Золотой Орде и он был за монголов против Киевской Руси, представляете, — горько улыбается Елена. — Я ему говорю, а ничего, что в 1240 году, когда монголо-татары ещё только брали Киев, Александр шведов на Неве уже громил?!»


Говорить о том, что в Волновахе уже наступила мирная жизнь рано. 14 апреля из Мариуполя сюда прорвалась группа украинских боевиков. Их отлавливают в окрестных лесах, и потому так много стоит на дорогах блокпостов, где без конца проверяют у нас документы и осматривают машину, несмотря на московские номера. Впрочем, мы относимся с пониманием к этим мерам, и угощаем бойцов заранее припасёнными пачками сигарет. Снабжение военных на блокпостах организовано прямо скажем не очень…


Наша следующая цель — Мариуполь. Горько смотреть на обочины дороги, тут и там разбитые гражданские и военные машины. У одного нашего подбитого танка бойцы ДНР откручивают какие-то запчасти. Пригодятся для своего танка.

Подъезжаем к очередному блокпосту.

— В Мариуполь, — удивлённо спрашивает военный, — нет, уже несколько дней туда не пускают никого, «азовцы» * прорываются, бои по всему городу вспыхивают. Только на выезд дороги открыты.


На фото: ситуация в Мариуполе (Фото: предоставлено автором)

А как же быть с гуманитаркой? Я знаю, что там её очень ждут. Юрий человек местный, изучает бумажную карту, которая в таких местах, где идут бои и никакого интернета, — самый надёжный советчик.


«Давай попробуем через Кальчик проехать, — подумав, говорит он. — Если уж там не получится, придётся поворачивать назад».


Мы едем какими-то глухими, разбитыми военными машинами дорогами. Время от времени нам навстречу попадается военная техника. В одном месте через Кальмиус приходится проехать по мосту без перил. Две железные колеи и между ними дырка. Чуть свернёшь в сторону — и полетишь с пятиметрового моста в воду. Но — обошлось. Проезжаем Талаковку, въезжаем в Сартану, тут уже слышен грохот канонады из Мариуполя, колонны военных стоят вдоль машин, с интересом провожая взглядами мою «Ниву-Шевроле» с московскими номерами. Однако никаких блокпостов. Тут уже бои в режиме онлайн. Так вот через Сартану мы въезжаем в Мариуполь, прямо к Заводу Ильича. С нашей стороны совсем рядом грохочет «тяжёлое». Дорога усеяна осколками и перебитыми проводами высоковольтки. Навстречу попадаются местные. Видно, что они, взвинчены, не в себе.


«Расскажите, расскажите всему миру, как в нас украинцы стреляли, — кричит женщина. — У неё вот бинокль, они с девятого этажа хорошо видели, как „азовцы“ били прямо по домам… Мы только за то на Путина в обиде, что он восемь лет назад нас не освободил…»

Мужчины почти все обросли бородами — больше месяца не брились, сидя в подвале. Кругом — апокалипсис, разрушенные дома, раскуроченные машины. Но меня почему-то больше всего поражает разбитый трамвай. Что-то такое из времён Великой Отечественной войны чудится в этом.


Но как же быть? Дорога прямо усыпана осколками и раскуроченными железками. Проехать в ту часть Мариуполя, где, я знаю, ждут помощи, невозможно. Того и гляди пробьёшь шины. А ближайший шиномонтаж километрах так в сорока. Да и водитель машины с московскими номерами — желанная цель для снайперов. Посоветовавшись, решаем с Юрием раздавать гуманитарку здесь. Сейчас весь город — зона гуманитарной катастрофы. Скоро стемнеет, людей на улицах почти нет. Однако видим какого-то мужичка с тележкой.

— Гуманитарка? Конечно, нужна, мы ведь тут месяц сидим, доедаем запасы, к нам никто ещё не доезжал сюда.

— Тогда бегите, зовите местных.

— Одну минуту, ребята…

Через несколько минут нас уже обступают изголодавшиеся люди с тяжёлым запахом давно не мытых тел.

«Дайте мне ещё банку тушёнки, у меня вот видите, рана, — показывает женщина действительно большой вспухший рубец на руке, — Мне близких кормить надо».

Суём в протянутые руки консервы, пачки с макаронами и крупами. В какой-то момент уже трудно сдерживать слёзы от того, как искренне благодарят измученные люди за эту скромную помощь.

За пять минут всё разобрано.

«Вы москвич? — подходит ко мне мужчина лет пятидесяти. — Я в советской армии ещё служил. И хочу сказать, что наша столица — не Киев, и даже не Донецк. Наша столица — Москва. Передайте поклон Москве от меня».

С тяжёлым сердцем покидаем мы Мариуполь. И попадаем в автоколонну бойцов ДНР. Мне вспоминается 2014 год. Ребята с автоматами выглядывают из-за брезента, многие без касок и бронежилетов. В колонне помимо военных грузовиков какие-то старые раздолбанные «газели» и легковушки. «Видимо, выводят из-под Мариуполя, — предполагает Юрий. — Тут бои заканчиваются, перебрасывают куда-нибудь под Донецк. Эх, ребятки, дай бог вам уцелеть в этой мясорубке…»

* Изображения шевронов батальона (полка) «Азов» признано в России экстремистским решением суда от 30.11.2015 и внесено в Федеральный список экстремистских материалов (п. 3269).

Материал взят: Тут