Опыт изучения сталинского периода ( 1 фото )

21 декабря, в день рождения И. В. Сталина, на его могилу к некрополю у Кремлёвской стены возложили почти десять тысяч гвоздик. По словам организаторов, деньги на цветы собраны мелкими платежами нескольких тысяч людей. Вряд ли всех их можно причислить к идейным сталинистам.

В тот же день на трибуне Госдумы министр промышленности Д. В. Мантуров подразнил общественность, сказав, что Сталин — «великий политический и государственный деятель», им «было много сделано для развития промышленности», вследствие чего СССР при Сталине был «самой развитой индустриальной державой». Почему подразнил? Во-первых, сам Денис Валентинович как минимум долларовый миллионер, а они обычно Сталина не любят, потому что Сталин в своё время не любил их. Во-вторых, Мантуров — министр, представитель российского государства, а наше государство официально оценивает роль Сталина в истории совсем не такими эпитетами. Достаточно почитать соответствующую статью Большой российской энциклопедии или любой рекомендованный Минобрнауки учебник истории. Более того, президент Путин, как известно, множество раз заявлял, что достижения сталинского периода имели неприемлемую цену, «пострадали миллионы наших сограждан». И в-третьих, уважение и почёт у значительной части нашего народа к Сталину общеизвестны, и на фоне исторических достижений сталинской нынешняя, мантуровская, промышленность выглядит, мягко говоря, блекло. Тем более когда около 60 процентов крупных предприятий в промышленности принадлежат иностранному капиталу, что, с точки зрения логики почитающих Сталина людей, преступно.

Нашему обществу хорошо знакома всесторонняя критика Сталина, часто переходящая границы очернения истории и народа. Самые оголтелые ненавистники пытаются навязать общественности не только отрицание Сталина, но и необходимость «всенародного покаяния».

Антисталинизм и десталинизацию — одну из самых масштабных в истории человечества информационных кампаний, которую запустил в конце 1920-х годов Л. Д. Троцкий, продолжили сначала все основные информационно-политические и культурно-образовательные институты западного общества, а после смерти Сталина и вся партийно-государственная пропаганда СССР и стран Варшавского договора. Сложно даже представить, сколько средств и сил было потрачено, чтобы убедить буквально всех людей на планете, что Сталин — это главный злодей XX века, хуже даже Гитлера и Муссолини, потому что он победитель, а не проигравший. Сталин вообще редкий пример того, как остервенело судят именно победителя. Ведь при жизни Сталин победил всех врагов выстроенной им системы, внутренних и внешних, величие сталинского СССР не подлежало никакому сомнению ни на Западе, ни на Востоке. Личность Сталина при жизни явно затмевала не только западных политиков, но и западных интеллектуалов. Это сейчас формируют искажённую картинку прошлого с образом мрачного, мнительного, жестокого азиатского диктатора. Если же почитать, что говорили и писали о Сталине его западные современники, то все как один отмечали его открытость, честность, высочайший интеллект и чувство юмора. Самый кровавый президент США Трумэн даже считал, что Сталин — «хороший парень», который просто попал в плохую компанию политбюро.

Чтобы понять, до какого уровня доходит мифологизация Сталина, достаточно вспомнить, что в 2010 году Горбачёв в одном из интервью заявил, что Сталин был трусом. Это уже какой-то политический постмодернизм, театр абсурда.

В. В. Путин не зря с сожалением сравнивал подход наших либералов к Сталину с подходом английских либералов к Кромвелю: оба победители и «кровавые диктаторы», но английскому — почёт и уважение, а наш должен быть табуирован или охаян. Правда, он объяснил эти двойные стандарты либерализма тем, что Кромвель правил давно, а Сталин относительно недавно.

В своё время я, как самый обычный обыватель 1990-х годов, верил всему, что рассказывали о Сталине по телевизору, писали в газетах и книжках. Потом появилась плеяда талантливых публицистов, которые создали целый жанр политической литературы о Сталине. Они в пику либеральной пропаганде доказывали, и делали это весьма аргументированно, что Сталин — великий руководитель, создавший мощную державу, что нам следует гордиться своей историей, а не стыдиться её. Было ясно, что Сталин и сталинский период — это важный феномен истории, ставший ареной ожесточённой идейной борьбы.

Заплутавши, я поставил перед собой задачу попытаться разобраться в истории нашей страны, связанной с именем Сталина. Некоторыми своими наблюдениями хотел бы поделиться с читателями, ожидая, разумеется, отклика, критики и обмена мнениями.

Проблематика источников

Первое, что бросилось в глаза при анализе историографии, — это решающее значение пристрастности авторов. Вся литература о Сталине в значительной степени подвержена тем или иным заведомым идеологическим установкам. Кроме того, она часто изобилует натужным морализаторством, спекулятивными идеологемами и непониманием эпохи. Любой историк знает, что, если применять расхожие представления и нормы современности к историческому прошлому, ничего полезного не выйдет. Однако, когда речь идёт о сталинском периоде, часто именно так и поступают даже маститые академики.

В основе исторических знаний образованного человека, как правило, положены третичные источники: прочитанные учебники, просмотренные документальные фильмы, передачи, публицистика и даже художественные произведения. Вот и получается, что если контролировать содержание третичных и вторичных источников, то можно успешно формировать выгодный образ истории. А все, кто против, — маргиналы и ревизионисты. Однако если этот образ окажется внутренне противоречивым, антиисторичным и расходящимся с наблюдаемыми фактами жизни, в него рано или поздно перестают верить. Так и случилось со Сталиным и сталинским СССР. Ясно, что Троцкий, Хрущёв, Горбачёв, Ельцин и Запад были объединены общим стремлением к антисталинизму и десталинизации, но они, что называется, пересолили. Люди слушали, слушали рассказы про ужасы сталинизма, и, чем больше внимали, тем сильнее нарастали сомнения. А уже на основе этих сомнений и сыграли нынешние правдорубы-реабилитаторы с противоположной пристрастностью.

Второе, что бросилось в глаза при анализе историографии, — это то, что исторический образ сталинского СССР, вне зависимости от его оценок, сформирован на основе двух типов источников.

Во-первых, это обширная советская литература периода «развенчания культа личности» и «оттепели». Хрущёв на XX и XXII съездах поставил идеологическую задачу очищения истории и теории в целом от «последствий культа личности», что направило всю громаду государственной пропаганды — от создания школьных учебников до художественных фильмов и мемуаров — на переформирование образа прошлого. Главная особенность данного типа источников — это замалчивание роли Сталина и замыливание успехов сталинского СССР.

Во-вторых, это корпус обнародованных секретных документов. Дело в том, что в годы перестройки был создан своего рода исторический институт десталинизации, который активно поддерживается Западом. Сначала это была комиссия политбюро ЦК КПСС по изучению материалов, связанных с репрессиями, потом родился фонд «Демократия» и ряд других институций, включая, конечно, знаменитый «Мемориал». До недавнего времени их содержал российский бюджет и поддерживали западные гранты. Они опубликовали и продолжают публиковать рассекреченные документы: приказы, расстрельные списки, докладные записки, стенограммы и т. д. Организатор и вдохновитель этой достаточно закрытой тусовки — бывший член политбюро и заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС А. Н. Яковлев. Это человек, по его собственным признаниям, люто ненавидевший советский строй, целью жизни которого было уничтожение СССР. А по сообщениям ряда высокопоставленных чекистов, Яковлев начал работать на ЦРУ ещё в 1957 году. Был завербован он или нет, сейчас не разберёшься, но то, что цели Яковлева совпадали с целями западных разведок, — факт.

В своё время я зачитывался документами, опубликованными издательствами фонда «Демократия» и РОССПЭН, внимательно изучал все приказы по «национальным операциям», о деятельности «расстрельных троек» и т. п. Секретные архивы оказывают поистине гипнотический эффект на человека, интересующегося историей. Однако впечатление всё же было двояким. Получалось, что есть общеизвестные исторические факты советской истории: достижения, успехи, победы, — а есть подноготная, состоящая целиком из бессудных расстрелов, интриг и закулисных злодеяний. Но больше всего смущало то, что рассекреченные документы, несмотря на старания их просталинских интерпретаторов, в общем-то подтверждали чисто пропагандистскую троцкистско-либеральную концепцию преступной сущности сталинской власти. Зная политический и нравственный облик данной публики, это выглядело подозрительным.

Ещё сильнее сомневаться я начал, когда выяснилось, что несколько введённых в научный оборот документов, прежде всего по так называемому Катынскому расстрелу, — однозначные фальшивки. Потом одиозный депутат Госдумы В. И. Илюхин сделал сенсационное заявление о массовых фальсификациях архивов в перестройку и продемонстрировал на камеру бланки, печати и штампы 1930–1940-х годов, которые для этого использовались. Вскоре после Илюхин скоропостижно скончался. Ни официальная наука, ни госорганы никак на эту историю о фальсификациях не отреагировали. Однако начали появляться публикации отдельных авторов, разбирающие ключевые рассекреченные документы на несоответствие используемой лексики правилам делопроизводства, нормативной базе и политической логике того времени.

Официальная позиция ФСБ (отказы в предоставлении материалов дел репрессированным под разными предлогами) и знаменитое интервью Бортникова об оправданности с точки зрения закона сталинских репрессий также не добавили ясности в вопросе. Стало как-то совсем непонятно, в какой степени можно доверять сомнительным по качеству источникам, опубликованным людьми и организациями, которые и не скрывают своей пристрастности.

В итоге я пришёл к заключению, во-первых, что два уже используемых типа источников (материалы советской десталинизации и материалы перестроечно-постсоветской десталинизации) следует относить к вторичным. Несмотря на наличие формально первичных документов, так как их аутентичность находится под обоснованным сомнением.

Во-вторых, что для исследования вопроса прежде всего необходимо заново определить основную источниковедческую базу и уже на основе полученных из неё оценок подходить ко всем вторичным источникам.

Подход к источниковедению сталинского периода должен быть такой же, как и подход к любому другому историческому вопросу. История не знает ни одного примера, чтобы хоть какой-то период прошлого в науке анализировался в основном по рассекреченным документам. Это ноу-хау исторической науки касается только периода сталинского СССР.

В соответствии с общенаучным подходом первым делом я изучил основную нормативную базу сталинского СССР: конституцию, уголовный, уголовно-процессуальный, гражданский кодексы, постановления высших органов государства и ЦК компартии. Затем материалы съездов ВКП(б) и труды собственно Сталина как теоретика политики государства и партии. Чтобы понять и прочувствовать эпоху, я просмотрел сотни номеров газеты «Правда» за 30-е, 40-е и 50-е годы, в которой, к слову, освещались все внутриполитические и внешнеполитические события. Плюс пролистал многие политические книги и статьи по актуальным в то время вопросам индустриализации, коллективизации, подготовки к войне, научных дискуссий, борьбе с оппозицией и репрессивной политике государства. Всё это были официально опубликованные при Сталине материалы, которые читали тысячи и сотни тысяч людей в то время. Дополнительно я почитал некоторые статьи и книжки крупных антисталинских пропагандистов ― от Троцкого, Солженицына, Шаламова и Конквеста до отдельных переводов ведущих американских и английских газет того времени. Абсолютное большинство этих источников сегодня можно найти в интернете.

Предлагаю всем, кто хочет изучить сталинский период, вне зависимости от заведомых установок и политических пристрастий, начинать с того же самого.

Центральный вопрос о Сталине сегодня — это, как ни странно, не экономические, политические, военные, организационные достижения его системы власти, а вопрос о репрессиях. Это тема «Большого террора». Именно такую «повестку» в общественном сознании задали активисты информационной кампании антисталинизма и десталинизации.

Основное и самое существенное противоречие, которое сразу бросилось в глаза при изучении источников, — это полное отсутствие признаков всего того, что вменяется сталинскому режиму: массовых репрессий, насаждения атмосферы страха и тоталитаризма, казарменности и милитаризма. В прессе, статьях и книгах широко освещается репрессивная политика государства, направленная против оппозиции (троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы), которая, как считалось, обанкротившись политически, перешла к заговорщицким методам, терроризму, диверсиям и шпионажу на западные разведки. Однако всё это делалось в соответствии с законами того времени, с судебными разбирательствами и приговорами. Ни о каких «тройках», которые были уполномочены расстреливать пачками тысячи врагов народа, нет даже упоминаний.

Образ эпохи, основанный на изучении официальных, аутентичных источников, значительно отличается от привычной картины исторической науки. Разумеется, необходимо учитывать, что одно дело — какие приняты законы, а другое — какова правоприменительная практика; одно дело — победные реляции в прессе, а другое — практика жизни, тем более при фактическом отсутствии свободы слова. Но никакая, даже самая тоталитарная пресса, не смогла бы замолчать расстрела почти миллиона человек за два года, бесчинство внесудебных органов и масштабные репрессивные операции во всех регионах страны.

Более того, совершенно неясна логика секретности репрессивной политики. До предметного изучения сталинской эпохи я на основе либерально-троцкистской историографии считал, что государство широко применяло террористические методы для запугивания врагов и общественности ради наведения порядка и силового обеспечения морально-политического единства советского народа в условиях надвигающейся войны. Это выглядело жестоко, но хотя бы логично. Однако, когда стало ясно, что почти миллион человек расстреляли тайно, секретными «тройками» по разнарядкам, возник вопрос: какой был в этом смысл? Пропагандисты сталинских репрессий объясняют массовые тайные бессудные расправы не логикой и политической целесообразностью, а людоедским характером Сталина и большевизма в целом. Лично меня такое объяснение удовлетворяет слабо.

Когда я начал глубже копать уже историографию собственно концепции «Большого террора», то выяснил, например, такие странные факты. Скажем, Хрущёв в своём знаменитом докладе на XX съезде говорил только о массовых репрессиях в отношении партии. Он настаивал на том, что Сталин расправился по надуманным обвинениям именно с оппозицией — троцкистами, бухаринцами и другими неугодными ему политическими лидерами. О бессудных тайных «тройках» — ничего. Никаких упоминаний о тайных «тройках», расстреливающих людей, я не нашёл ни у Солженицына, ни у Шаламова, хотя эти в своих художественных произведениях собрали вообще все чёрные слухи и басни.

Здесь следует оговориться, что так называемые милицейские тройки, рассматривающие дела в упрощённом порядке (Особое совещание при наркоме НКВД СССР, — несудебный орган, которому в соответствии с открыто опубликованным постановлением ЦИК и СНК СССР от 15 ноября 1934 года было дано право рассматривать уголовные дела, наказание по которым не превышало срок заключения пять лет), действительно существовали, но они не рассматривали дела по 58-й статье и не могли расстреливать. Информация о «расстрельных тройках» появилась только после работы комиссии Яковлева в перестройку вместе с введением в научный оборот рассекреченных документов.

Я не решаюсь судить, что все рассекреченные документы, обнародованные с конца 1980-х годов, фальшивые, однако вынужден признать, что их необходимо самым тщательным образом экспертировать так, как это делается при расследовании уголовных дел. Сейчас же мы имеем картину истории, целиком поданную через призму этих источников. Хрущёв навязывал десталинизацию по большей части переоценкой фактов: Сталин не пятую колонну разгромил, а избавлялся от конкурентов; Сталин не страну к Победе вёл, а руководил по глобусу; Сталин не великий руководитель, а тиран, зажавший внутрипартийную демократию и т. д. А Яковлев и его историки ввели в научный оборот, как бы странно это ни прозвучало, новые факты.

Далее некоторые краткие выводы из изучения Сталина и его периода без претензии на истину в последней инстанции.

Первое и, пожалуй, самое важное — это характеристика Сталина и его эпохи. Сталин всю свою жизнь был прежде всего революционером, причём не просто «практиком», как это часто представляют, а настоящим вождём, который разрабатывал теорию, вырабатывал стратегию и тактику, занимался непосредственно организацией. Сам Сталин говорил, что в 1917 году он стал «мастером революции».

Некоторые видят противоречие в том, что революционер, то есть человек, который встал на путь насильственного слома социального строя и разрушения государства, стал великим государственным деятелем и созидателем. Но, по-моему, здесь ничего странного нет, многие современные государства и нации возникли в ходе революций и были созданы революционерами.

Меткую характеристику руководству большевиков дал один из их главных ненавистников и противников — У. Черчилль:

«Верховный большевистский комитет, эта нечеловеческая или сверхчеловеческая организация, как вам угодно, — это сообщество крокодилов, обладавших образцовыми интеллектами».

У меня сложилось простое впечатление о Сталине — он великий человек. Есть великие люди в музыке, в литературе, а Сталин — в политике. Сталин превосходил всех своих оппонентов по интеллекту, волевым и организаторским качествам, он был глубоким мыслителем и прозорливым стратегом. Система власти Сталина была жёсткой, а по нынешним меркам даже жестокой, но последовательной, открытой и, на мой взгляд, честной. Репрессии, конечно, являлись важной составной частью функционирования сталинской политической модели. Жёстко карали противников режима, коррупционеров, вредителей, спекулянтов. Государственная цензура была всеобъемлющей.

Однако сталинский режим нельзя называть принципиально более жестоким, чем в других странах в то время, или каким-то особо тоталитарным.

Но и люди тогда были совсем другие, более прямые, грубые, стойкие и с коллективистским мировосприятием. Народ при Сталине думал о судьбах Родины, любил Родину, любил Сталина, строил лучшую жизнь. И как мне кажется, достаточно успешно. По крайней мере брать этот опыт, анализировать, находить в нём ценное для нас сегодня можно и нужно. Мантуров пропел осанну Сталину, а лучше бы задался вопросом о причинах успеха сталинской промышленности.

Что же касается цены успеха, жертв, усилий и прочих «средств», которые оправдывали «цели», то, думаю, не нам судить великое поколение наших дедов — победителей и созидателей. Наши достижения и успехи меркнут перед громадой их Побед, поэтому к ошибкам и недостаткам прошлого следует подходить очень деликатно.

Анатолий Широкобородов