Вечеринка студентов-медиков ( 1 фото )

В 17 лет я впервые оказался в гостях у студентов-медиков. Шел 1983 год, все мы были молоды, борьба с пьянством и алкоголизмом еще не началась — и, естественно, я приехал с бутылкой сухого для девушек и поллитрой “Столичной”. В компании, впрочем, оказалось человек 8, и встречавший меня в холле роскошной квартиры на Фрунзенской обаятельный темноволосый юноша, с которым мы накануне познакомились в Парке Горького, деловито забрал мой пакет со словами:

— О, молодец. Как раз в кассу. Пошли, поможешь заодно.

Недоумевая, я прошел на кухню. Там, рядом с двухкамерным холодильником Rosenlew (специально подчеркиваю этот момент, чтобы объяснить, что никогда ранее ни двухкамерного, ни иностранного холодильника я не видел) на выстеленном кафельной плиткой полу стояло обыкновенное – правда, отмытое дочиста – эмалированное ведро. Рядом располагались бутылки со спиртным: водкой, сухим, шампанским. Хозяин – назовем его Илья – посадил меня на табурет, а сам принялся производить с бутылками какие-то странные манипуляции, бормоча себе под нос:

— Тээкс, красное оставим на вторую порцию, – и моментальным, отточенным движением вынул из батареи пузырей две бутылки красного, - а беленькое сюда, чтоб не мешать, — после чего начал считать, загибая пальцы и шевеля губами. Я смиренно наблюдал этот ритуал, не понимая, к чему все это. Перехватив мой взгляд, Илья рассмеялся:

— Да сейчас все поймешь. Ну-ка, открывай водку!

Я открыл три бутылки; Илья перехватил их и вылил в ведро. Потом подумал, открыл четвертую и тоже вылил. Достал из морозилки полную пластиковую емкость колотого льда и вывалил в водку. Оттуда же, из холодильника, появился изрядный пук свежей мяты, которая была Ильей ловко порублена и высыпана поверх льда. Мне тем временем было сказано открывать сухое (“но только белое!”), чем я и занимался.

Тем временем стали приходить прочие гости, которых я по большей части не знал. Все они считали своим долгом заглянуть на кухню и полюбопытствовать:

— Че вариант? Готов?

— Нет еще, - отвечал хозяин квартиры. — Щас вот с Сережей домутим. А, кстати, познакомьтесь!

Мы знакомились, после чего я принимал у новь пришедших баттлы и ставил их к уже имевшимся. Илья перехватывал у меня открытые пузыри и деловито лил их на рассыпанную мяту. Вылив пять штук, он сказал:

— Вот, это дело.

— А дальше что? - полюбопытствовал я?

Илья хмыкнул, сунул руку под стол и вытащил два литровых “Букета Молдавии” — они, как иследовало ожидать, отправились туда же, за ними – еще одна миска со льдом, поменьше первой. Потом девушка Наташа, пришедшая с балкона, деловито порезала то ли три, то ли четыре лимона и тоже бросила их в ведро.

— А теперь – завершающий штрих! — сказал Илья и вылил поверх всего бутылку шампанского

Сказать, что я от этих приготовлений офигел, нельзя. Но вот какой вопрос меня занимал: а как мы будем все это потреблять? Разливать половничком, как компот? Зачерпывать кружками?

— Хватай, — сказал мне Илья, закрывая ведро крышкой. — Неси аккуратнее, — и подтолкнул в сторону комнаты, в которой собрались гости. Сам он пошел при этом почему-то в ванную и нагнал меня уже на входе в комнату. В руке у него был небольшой таз.

Комната была застелена огромным ковром, по периметру ее, на скинутых на пол подушках полусидели -полулежали ребята и девчонки. В глазах у них стоял немой вопрос. Один из юношей деловито отматывал в углу какой-то кабель от большого рулона, сверял отрезанный кусок с неким эталоном, отрезал и откладывал в сторону. При ближайшем рассмотрении кабель оказался трубкой капельницы (медики все-таки!)

Илья поставил по центру комнаты таз, а в него — ведро. Затем все концы отрезанных трубок были введены в емкость с безумным коктейлем, гости расселись по углам, зажав каждый свою трубочку, и началось то, что, как я тогда понял, называлось “Ведерный вариант”. Он был прекрасно продуман и совершенно безопасен, хотя, конечно, годился только для больших тусовок.

Спиртное не проливалось и не испарялось почем зря, трубки обеспечивали каждому участнику возможность пить сколько влезет

Полугоризонтальное положение исключало возможность падения на пол, а также способствовало умиротворенному сну надравшегося прямо там, где он сидел.

Это была удивительно милая и тихая туса. Люди откладывали трубочки, чтобы покурить, спеть под гитару песню, включить магнитофон, потом брали их снова; напиток по вкусу, как я теперь понимаю, отчасти напоминал мохито в популярном о нем представлении, все были вежливы и дружелюбно. По мере погружения в ведро, впрочем, речи становились раскованнее, шутки – солонее, девушки румянели, у юношей тяжелели взгляды и головы, но никаких конфликтов, никаких споров и ссор не было. Я так думаю, никто не хотел надолго отвлекаться от ведра: а вдруг твой оппонент выпьет больше?

Второго ведра делать не пришлось.

Впрочем, голова поутру болела так, что жить не очень хотелось. Но это – совсем другая история.