Красотища! ( 1 фото )

«Я красивая?» - кокетливо спросила Ева.
«Разве у меня есть выбор?» - мрачно подумал Адам.

Красота в первый раз

В детстве, когда деревья, коты и собаки были большими, я росла доброй девочкой. Я слушалась маму и много читала. Мамы других девочек меня тоже любили. Потому что я не носила бантиков, пышных платьиц и чистых ногтей. Всегда приятно встретить ребенка, который слушается маму, но не так красив как твой. Впрочем это в природе человеческой. Сейчас не об этом.

Впереди брезжил коммунизм, жизнь полная приключений, скоро, совсем скоро советские экспедиции полетят на Тау Кита знакомиться с дружелюбными тау-китянами, когда я встретила Дмитрия.

Мы с Дмитрием посещали старшую группу в детском саду. И где мы уже полгода как терроризировали остальных детей играми в отважных команчей, майоров вихрей и майорских дочек-матерей. Как в один прекрасный день все рухнуло. В группу пришла Екатерина. Носительница белокурых волос и хитрого носа пупочкой. И Дмитрий поплыл как пирога по Амазонке.

В тот же день в песочнице у меня случился катарсис. Катька, которая даже два плюс два сложить не могла, сказала Дмитрию «Мальчик, помоги мне надеть сандалик». И тут сил на объяснения у меня не осталось. Я треснула лопаткой согруппника Бориса, который фигура здесь абсолютно случайная, и вцепилась ему единственным передним зубом в ногу. Укусить Дмитрия язык не поворачивался, а Катька вызывала инстинктивное отторжение.

Собаки лаяли, басом орал Борис, воспитатели вызывали папу. В двух словах, хаос и кипеш. Дмитрий забыл про Катьку и открыв рот смотрел на моё чумазое лицо, со следами боевого пластмассового ведерка (Борис тоже был вооружён). А потом сказал:

- Ты такаааая красивая.

Вот тут я поняла, что красота внешняя должна уравновешиваться изнутри, возможно даже кипешем.

Про гусеницу

Однажды я выросла. Красота стала гораздо ближе. Позади была череда удачных и не очень экспериментов: зеленые волосы, черные ногти, красные волосы, белые ногти, плюс десять килограмм, минус десять килограмм, волосы кудрявые, нет волос – косыночка. Наконец отражение в зеркале стабилизировалось. Сформировались представления о красивых попах и вообще. Тогда я встретилась с настоящей красотой во второй раз.

Я лежала по делу в роддоме. Вокруг были женщины разной степени тяжести. Влажная уборка, тапочки, носочки, одинаковые байковые халаты в унылых линялых розах, похожих на чьи-то уши. Ожидание чуда.

Мы лежали в четырехместной палате втроем. Обычные женщины, менее всего озабоченные своим внешним видом. А под утро привезли тяжелую, совсем школьницу. Она была красива безупречно. Маленький аккуратный животик, синие глаза, чуть тронутые блеском губы и никаких жалоб. «Спасибо, у меня всё есть». Рожали все примерно в один день. Троим из нас принесли иконописных младенцев, мальчиков. Такие глянцевые дети достаточно редко появляются сразу. Крепкие щеки, уверенный бочковой рёв. А потом привезли из реанимации эту, красивую, и за ней её девочку.

У девочки оказалась маленькая сморщенная мордочка ярко-оранжевого цвета: желтушка, билирубин выше нормы, бывает. Красавица вздрогнула, впрочем взяла себя в руки. Она все время молчала, не тетешкалась, пока мы носились со своими отпрысками тиская их как котят… А под утро я от чего-то проснулась. Было тихо-тихо.

Красавица стояла на коленках перед кювезом с дочкой. Оранжевая мордочка сопела, завернутая в тугой кокон темно–зеленой больничной стерильной пеленки. Она застенчиво улыбнулась, погладила по щечке девочку и одними губами сказала: «Гусеничка ты моя».

А я заплакала, или рассмеялась, не помню.

Предтечи

Монализа смотрела на готовый портрет, мастер стоял чуть в стороне, чтобы ненароком не пропустить реакцию.

- Ну же ну, что скажешь, правда это красиво?

- Над нами будут смеяться, Лео, грустно сказала Мона. - Где я? Где жемчуга мои наследственные? Где мои длинные ноги, где брови, этта, насурьмлённые? Где белокурые волосы, где овал в конце концов лица?!

- Овца ты,- вздохнул художник. - Я нарисовал усредненную женщину, образец сдержанности и стиля. Образец мудрости, наконец! И вообще там главный пейзаж…

Так человечество познало истину, что художник имеет право на самовыражение. Особенно, если пейзаж. А донья Мона, естественно, устроила мастеру кипеш.

Эпилог

Для кого-то «красиво» это каминный огонь сквозь хрустальный бокал, для кого-то женщина на старой фотографии, для малыша мама, для Саврасова грачи, для математика изоморфизм факторизации по ядру, для безработного Иванько заморский Франклин или Грант на хрустящей зеленой бумаге.

А для кого-то просто выйти морозным утром на крыльцо, поскользнуться носом в хрустящий снег и увидеть искрящуюся ледышку. И вместо привычного «йошкен кот», на выдохе прошептать: - Красотаааааа…

Материал взят: Тут