sanderkelevra
Советская эстрада имитировала французскую поп-сцену ( 18 фото + 1 видео )
Оказывается, советская эстрада до середины 1960-х открыто имитировала французскую поп-сцену. Мелодии, манера пения, даже усложнённость текстов – всё это оттуда.
В детстве и в подростковом возрасте я был полностью равнодушен к музыкальным увлечениям моих ровесников.
Это странно.
Возможно, это было связано с тем, что мои контакты с уличной пацанвой оборвались в одиннадцать лет, как раз в тот момент, когда подросток со своими друзьями начинает создавать свою собственную субкультуру, противопоставленную культуре взрослых. Ничего оригинального в таких компаниях, конечно, не создаётся, просто заимствуются увлечения более престижных групп. Мои одноклассники, будучи классическими гопниками, носили сумки со сделанными шариковой ручкой надписями «Эй Си Ди Си» и слушали «хэви металл Арабесок и Оттован», как справедливо отметил Майк Науменко. Мне же это было скучно. Я пытался проникнуться прелестью группы Kiss, но мне не удалось постичь красоту их композиций.
Официальная советская эстрада, несмотря на зримое отличие Иосифа Кобзона от Джина Симмонса, вызывала у меня точно такую же скуку. Певец или певица, плавно поводящие руками на фоне оркестра и хора, были неинтересны. Они попросту не имели ко мне никакого отношения.
Мои меломанические устремления утолялись лишь гибкими пластинками журнала «Кругозор» (там встречались такие экстравагантности, как Рюити Сакамото и Дэвид Боуи) и так называемой «музыкой из фильмов». Естественно, в те времена я и понятия не имел, что Каравайчук, Губайдулина, Шнитке и Денисов – лидеры музыкального авангарда. Мне просто нравилась такая музыка. Впрочем, эстетом меня назвать трудно, потому что мне нравились также красивые мелодии Рыбникова, Петрова, Таривердиева, Френкеля и Канчели.
А ещё мне нравилась эстрада времён самого раннего моего детства. Долгое время я считал, что это импритинг, рефлекс считать первое увиденно-услышанное самым правильным. Но когда интернет сделал доступным записи эстрады середины 60-х, причём не те, которые популярны или культовы сейчас, а все подряд, я убедился, что уровнь советской эстрады моего любимого периода и в самом деле высок. Однако дело было не в высоком уровне профессионализма – если бы советские эстрадные певцы и певицы и в самом деле были классные профессионалы, они не опустились бы до убожества середины 70-х годов, до этих безликих «концертов для певца с оркестром». Талант у советских исполнителей был, а вот профессионализма не хватало (исключения из этого правила есть, кое-кто уровень не снижал). Вернее, далеко не все понимали, что они, собственно, делают на эстраде.
Теперь мне понятно, в чём заковыка. Оказывается, советская эстрада до середины 60-х открыто имитировала французскую поп-сцену. Мелодии, манера пения, даже усложнённость текстов – всё это оттуда, «из городу парижу, игде мой миленкой живёт».
Но, как при всякой поверхностной имитации, упускалось главное: внутренняя конструкция оригинала. У французских певиц стиля йе-йе была хорошо продуманная система имиджей. Никто из них не пел что попало. Каждая звёздочка играла определённую роль и, в рамках сложной драматургии, обращалась к совершенно конкретной аудитории. Перепутать их было невозможно не только потому что различались тембры голосов. Главное – различались роли, которые играли певицы. Никогда Сильвия Вартан не стала бы петь песню, написанную для Клео. Музыкальный номер Франсуаз Арди не подошёл бы Шанталь Гойя. Французская поп-сцена была разнообразной и чётко поделённой по амплуа. Франс Галль талантливо обыгрывала буржуазную «девочку из хорошей семьи» правой ориентации. Шанталь Гойя пела от имени всех девочек на грани взросления. Сильвия Вартан провоцировала консьюмеристским эротизмом в духе «Модести Блейз». Франсуаз Арди культивировала меланхолию отсутствия любви - некоммуникабельность, Антониони, разбавленный солнцем в холодной воде.
Драматургические разработки образов звёздочек шестидесятых годов сложны, изящны. Это не маски, за которыми может быть всё, что угодно. Это именно роли. И не случайно французские актрисы того времени тоже пели – Мирей Дарк, Бриджит Бардо... Это было частью актёрской работы.
На советской же эстраде Лещенко мог петь песню Хиля, а Эдита Пьеха исполнять вокальный номер квартета «Аккорд». Никто не удивлялся. Поэтому упадок этого сектора советской массовой кульутры был предрешён. Едва лишь «контролирующие органы» намекнули товарищам артистам, что, мол, хватит низкопоклонствовать перед загнивающей Европой, есть, дескать, у нас свой собственный путь, как всё моментально скисло. Потому что над разработкой индивидуальных творческих амплуа никто даже не задумался. Апофеоз неадекватности грянул на рубеже 70-х и 80-х, когда в фильме "Душа" София Ротару запела песни Андрея Макаревича. Это было катастрофическое несовпадение песни с исполнителем, настолько режущее глаз и ухо, что даже закалённая советская публика, не дрогнув воспринимавшая "Стою на полустаночке в цветастом полушалочке", офигела в нехорошем смысле слова.
Вот и получилось, что в семидесятые годы из всей советской эстрады можно было слушать лишь «артистов театра и кино» и тех певиц, которые активно работали в кинематографа, пели за экраном. Они, в силу своей специфики, оставались драматичны и эффектны.
Могут спросить: "А как же вокальный квартет "Аккорд" о любви к которому так много написано в этом блоге? Они что же, тоже были всего лишь талантливыми имитаторами? Или, скажем, женский вокальный квартет "Советская песня"?" На это я отвечу: нет, это была не имитация и не эгоцентричная самопрезентация, характерная для советской эстрады в 70-е годы. Квартет "Аккорд" (как и "Советская песня") работали на будущее. Они как бы заранее создавали основу культуры коммунистического общества, которого в первой половине 60-х ещё не было. Помните, в романе "Эдем" Станислава Лема описан завод, производящий товары, которые понадобятся не нынешнему поколению эдемцев, а тем, кто придёт им на смену. Но планы изменились, "новое поколение" так и не появилось, и завод работает вхолостую. Вот так было и с "Песня прилетела из Москвы", и с "А ты люби её", и с "Девчонки танцуют на палубе" - образы будущего, заготовленные впрок. В общем, после отмены построения коммунизма в 1967 году подобные музыкальные колективы оказались невостребованы и оттеснены на обочину советской эстрады. Они были вполне оригинальны (не копировали западную эстраду, не повторяли номера сталинских концертов) и оперировали хорошо разработанными драматургическими ролями, однако в определённый момент оказались анахроничны.
В детстве и в подростковом возрасте я был полностью равнодушен к музыкальным увлечениям моих ровесников.
Это странно.
Возможно, это было связано с тем, что мои контакты с уличной пацанвой оборвались в одиннадцать лет, как раз в тот момент, когда подросток со своими друзьями начинает создавать свою собственную субкультуру, противопоставленную культуре взрослых. Ничего оригинального в таких компаниях, конечно, не создаётся, просто заимствуются увлечения более престижных групп. Мои одноклассники, будучи классическими гопниками, носили сумки со сделанными шариковой ручкой надписями «Эй Си Ди Си» и слушали «хэви металл Арабесок и Оттован», как справедливо отметил Майк Науменко. Мне же это было скучно. Я пытался проникнуться прелестью группы Kiss, но мне не удалось постичь красоту их композиций.
Официальная советская эстрада, несмотря на зримое отличие Иосифа Кобзона от Джина Симмонса, вызывала у меня точно такую же скуку. Певец или певица, плавно поводящие руками на фоне оркестра и хора, были неинтересны. Они попросту не имели ко мне никакого отношения.
Мои меломанические устремления утолялись лишь гибкими пластинками журнала «Кругозор» (там встречались такие экстравагантности, как Рюити Сакамото и Дэвид Боуи) и так называемой «музыкой из фильмов». Естественно, в те времена я и понятия не имел, что Каравайчук, Губайдулина, Шнитке и Денисов – лидеры музыкального авангарда. Мне просто нравилась такая музыка. Впрочем, эстетом меня назвать трудно, потому что мне нравились также красивые мелодии Рыбникова, Петрова, Таривердиева, Френкеля и Канчели.
А ещё мне нравилась эстрада времён самого раннего моего детства. Долгое время я считал, что это импритинг, рефлекс считать первое увиденно-услышанное самым правильным. Но когда интернет сделал доступным записи эстрады середины 60-х, причём не те, которые популярны или культовы сейчас, а все подряд, я убедился, что уровнь советской эстрады моего любимого периода и в самом деле высок. Однако дело было не в высоком уровне профессионализма – если бы советские эстрадные певцы и певицы и в самом деле были классные профессионалы, они не опустились бы до убожества середины 70-х годов, до этих безликих «концертов для певца с оркестром». Талант у советских исполнителей был, а вот профессионализма не хватало (исключения из этого правила есть, кое-кто уровень не снижал). Вернее, далеко не все понимали, что они, собственно, делают на эстраде.
Теперь мне понятно, в чём заковыка. Оказывается, советская эстрада до середины 60-х открыто имитировала французскую поп-сцену. Мелодии, манера пения, даже усложнённость текстов – всё это оттуда, «из городу парижу, игде мой миленкой живёт».
Но, как при всякой поверхностной имитации, упускалось главное: внутренняя конструкция оригинала. У французских певиц стиля йе-йе была хорошо продуманная система имиджей. Никто из них не пел что попало. Каждая звёздочка играла определённую роль и, в рамках сложной драматургии, обращалась к совершенно конкретной аудитории. Перепутать их было невозможно не только потому что различались тембры голосов. Главное – различались роли, которые играли певицы. Никогда Сильвия Вартан не стала бы петь песню, написанную для Клео. Музыкальный номер Франсуаз Арди не подошёл бы Шанталь Гойя. Французская поп-сцена была разнообразной и чётко поделённой по амплуа. Франс Галль талантливо обыгрывала буржуазную «девочку из хорошей семьи» правой ориентации. Шанталь Гойя пела от имени всех девочек на грани взросления. Сильвия Вартан провоцировала консьюмеристским эротизмом в духе «Модести Блейз». Франсуаз Арди культивировала меланхолию отсутствия любви - некоммуникабельность, Антониони, разбавленный солнцем в холодной воде.
Драматургические разработки образов звёздочек шестидесятых годов сложны, изящны. Это не маски, за которыми может быть всё, что угодно. Это именно роли. И не случайно французские актрисы того времени тоже пели – Мирей Дарк, Бриджит Бардо... Это было частью актёрской работы.
На советской же эстраде Лещенко мог петь песню Хиля, а Эдита Пьеха исполнять вокальный номер квартета «Аккорд». Никто не удивлялся. Поэтому упадок этого сектора советской массовой кульутры был предрешён. Едва лишь «контролирующие органы» намекнули товарищам артистам, что, мол, хватит низкопоклонствовать перед загнивающей Европой, есть, дескать, у нас свой собственный путь, как всё моментально скисло. Потому что над разработкой индивидуальных творческих амплуа никто даже не задумался. Апофеоз неадекватности грянул на рубеже 70-х и 80-х, когда в фильме "Душа" София Ротару запела песни Андрея Макаревича. Это было катастрофическое несовпадение песни с исполнителем, настолько режущее глаз и ухо, что даже закалённая советская публика, не дрогнув воспринимавшая "Стою на полустаночке в цветастом полушалочке", офигела в нехорошем смысле слова.
Вот и получилось, что в семидесятые годы из всей советской эстрады можно было слушать лишь «артистов театра и кино» и тех певиц, которые активно работали в кинематографа, пели за экраном. Они, в силу своей специфики, оставались драматичны и эффектны.
Могут спросить: "А как же вокальный квартет "Аккорд" о любви к которому так много написано в этом блоге? Они что же, тоже были всего лишь талантливыми имитаторами? Или, скажем, женский вокальный квартет "Советская песня"?" На это я отвечу: нет, это была не имитация и не эгоцентричная самопрезентация, характерная для советской эстрады в 70-е годы. Квартет "Аккорд" (как и "Советская песня") работали на будущее. Они как бы заранее создавали основу культуры коммунистического общества, которого в первой половине 60-х ещё не было. Помните, в романе "Эдем" Станислава Лема описан завод, производящий товары, которые понадобятся не нынешнему поколению эдемцев, а тем, кто придёт им на смену. Но планы изменились, "новое поколение" так и не появилось, и завод работает вхолостую. Вот так было и с "Песня прилетела из Москвы", и с "А ты люби её", и с "Девчонки танцуют на палубе" - образы будущего, заготовленные впрок. В общем, после отмены построения коммунизма в 1967 году подобные музыкальные колективы оказались невостребованы и оттеснены на обочину советской эстрады. Они были вполне оригинальны (не копировали западную эстраду, не повторяли номера сталинских концертов) и оперировали хорошо разработанными драматургическими ролями, однако в определённый момент оказались анахроничны.
Взято: Тут
0
Комментариев 2