Святой и чорт ( 42 фото )

- встреча Государя Николая II и кровавого германского разбойника Вильгельма, 1912 год.

Позвал как-то наш император германского в гости - приезжай, дескать, собака, и соответствуй. А ихний, конечно, сразу и согласился - страсть как любил путешествовать, а главное - харчеваться за чужой счет. Ништо, - говорил он всё, - ништо - не обеднеют. Такой уж был человек - приедет к какому-нибудь крулю и салтану в гости - и давай у него переодеваться. День - в костюме янычара, день в костюме гусь-хрустального гусара, день - вообще в царь-пушку наряжался. И хозяевам тоже приходилось, чтоб высокого гостя не обидеть - то прусским гренадером, то вообще тевтобургским дубинщиком. А у того, между прочим, из одежды только волчья шкура, да трусы из заячьего меха.
Хорошо если стать позволяла, как у нашего Государя, а один монарх, не буду называть фамилию, очень раздражался - у него пузо поперек фигуры скособочилось, так он, бедняга, вечно страдал, а подданные вообще кричали, что король-то голый. А кайзеру хоть бы хны - раз в год, но приезжал верно.
Да и как откажешь? Государь же, не коммивояжер какой. При Бисмарке оно полегче было - старик больше в поместье сидел, письма диктовал, да и то редко. Не любил людей, только животных, да и тех всё кушал.

В общем, приплыл Вильгельм в Балтийский порт, а там уже наш царь-батюшка, с генералами. Ну, конечно, расцеловались, чаю попили с баранками, разговор политический завели. Наш-то Государь не дурак, с блюдца дует, да молчит, улыбаясь, а кайзер кофию из кружки как собака напился и давай лопотать не по-нашему - мол, брудер, камерад, Францию опять же вспомнил. Министр внешних сношений, что при встрече той Николаю-государю карандаш подавал, особый царский, уже после всего в мемуар свой записал, цитирую -

Разбираясь во впечатлениях, которые у меня остались от этой беседы, я пришел к заключению, что император Вильгельм и его правительство не могут примириться с оздоровлением русской политики, наступившим после окончания наших злополучных приключений на Дальнем Востоке, к которым в свое время так поощрительно относились в Берлине. Мы вышли из них сильно ошпаренными, но, к счастью, не были безвозвратно засосаны дальневосточной тиной.

Как есть правду рёк царев слуга: вышли ошпаренными и, омолодившись, тут же пошли в Антанту, холодной водой умыться. А кайзер-то дурак, все никак понять не мог, что документы-то секретные - вот они, давно уже по шкатулкам лежат, вместе с картами, а на картах тех границы уже новые-кленовые. Какой уж тут брудер, когда фрэр? Надо было кредитов давать, в смысле больше, и с Россией дружить, то бишь что она попросит - Царьград там или Австрию скушать, на то и соглашаться. А иначе - какой же ты, к псам, брудер? Собака ты тевтонская и есть, угнетатель славянства, враг поляков, душитель чехов и этих, как их там, убогие такие - сербов, вот.

Ну, конечно, наш-то Николай ничего такого кайзеру не сказал, политес соблюл... соблёл? сблюл, короче говоря. Улыбался только и ручками вот так делал - ути-пути братство, ути-пути монархическая солидарность! На том и порешили, с тем и разъехались. А царь, уже когда вильгельмовский кораблик за горизонтом скрылся, сплюнул эдак и сказал: "Мне ентот кайзер хуже Родзянки!" И все засмеялись.