Немецкая дипломатия ищет подход к «агрессивной России» ( 1 фото )

Какие мосты призывают наводить в Берлине с нашей страной

Светлана Гомзикова


На фото: бывший посол Германии в России Рюдигер фон Фрич (Фото: AP Photo/Павел Головкин/ТАСС)

Материал комментируют:

Богдан Безпалько

К переговорам с Москвой нужно подходить хорошо подготовленными, защищать свои принципы, знать позицию своего правительства и не высказываться о нем нелояльно, иначе вас не будут воспринимать всерьез. Так предлагает западным коллегам строить отношения с Россией бывший посол Германии в нашей стране Рюдигер фон Фрич.

Дипмиссию в российской столице барон фон Фрич возглавлял с марта 2014 по сентябрь 2019 — т.е. далеко не в лучшие для российско-германских отношений годы. И теперь в интервью Süddeutsche Zeitung дает советы, как Запад может использовать «свой огромный потенциал» для налаживания диалога с Россией, которую сам он считает «прекрасной страной с замечательными людьми», но с «агрессивным руководством».

В дипломатических отношениях с Москвой экс-посол предлагает «использовать все мосты», а именно, культурный обмен, встречи школьников, университетское партнерство. А также торговлю. Но все это при условии, что политическое руководство российского государства пересмотрит свое «агрессивное поведение».

С другой стороны, о том, как наводятся эти, так называемые, мосты, недавно в своем Telegram рассказал член Общественной палаты РФ Александр Малькевич.

Речь идет как раз о германском фонде Erinnerung, Verantwortung und Zukunft («Память, ответственность и будущее»), который будет финансировать на территории РФ проекты в поддержку сексуальных, религиозных и этнических меньшинств. Для этого он запустил грантовую программу «Европейцы за мир», которая рассчитана на студентов и школьников.

С помощью международного обмена учащимися Фонд рассчитывает вовлечь молодежь «в правозащитную деятельность и проведение демократических ценностей».

Многие, наверняка, помнят и другой «продукт» российско-германского «культурного обмена» — мальчика Колю из Нового Уренгоя. Десятиклассника-гимназиста Николая Десятниченко, который, выступая с докладом в Бундестаге три года назад, назвал солдат Вермахта «невинно погибшими людьми», которые «хотели жить мирно», но оказались в «так называемом» Сталинградском котле.

И ведь он тогда не один озвучил подобные мысли. Перед немецкими парламентариями с похожими докладами выступили и другие старшеклассники из России.

Нужен ли нам диалог на таких условиях, когда нашу молодежь — будущее наше — западные умельцы будут «перековывать» под свои стандарты?

— Этот фон Фрич профессионал высокой руки, — комментирует советы немецкого дипломата член Совета по межнациональным отношениям при президенте РФ Богдан Безпалько. — Но даже в устах профессионала могут звучать определенные вещи, которые можно расценить исключительно как шаблон. Ну, в частности, об «агрессивной политики» России.

Наша политика — и это признается даже нашими откровенными противниками, — носит сугубо оборонительный характер. Мы вынуждены постоянно обороняться, и, может быть, из-за этого даже терпим определенного рода неудачи.

Но в целом советы, которые дает барон, безусловно, эффективны. Эффективны с точки зрения индоктринации (насильственное навязывание личности (группе, народу) ценностей, целей, идеологий — ред.) российской молодежи, размывания у нее идентичности и размывания исторической памяти. И, безусловно, без всякой войны, без танков, самолетов и гиперзвуковых ракет можно завоевать поколение в чьей-либо стране. Индоктринировать его, и оно будет проводить совершенно другую политику. Ту политику, которая будет выгодна тем самым силам, которые это сознание в эту молодежь вложили.

С точки зрения экономики очень эффективно и рационально. Не нужно воевать, не нужно тратиться на армию и вооружение. Достаточно всего лишь профинансировать ряд гуманитарных программ, а это несоизмеримо меньшие затраты.

Если, в принципе, сузить все, о чем говорил барон, то речь идет о ценностях. О формировании у молодежи определенных ценностей, из которых и вытекает все остальное.

«СП»: — Поясните.

— Вытекает понимание национальной идентичности, представление о собственной истории, собственная историческая память, например. И в этом смысле уже не нужно дискутировать по поводу Второй мировой войны, солдат Вермахта в котле под Сталинградом и т. д. Все это будет транслироваться с обеих сторон на одной и той же волне.

И, конечно, это, в конце концов, приведет к каким-то экономическим и политическим решениям. Соответственно, будет проще договариваться, скажем, о разделе продукции. Или о том, чтобы Россия проводила политику, которая не будет больше расцениваться, как «агрессивная». Но независимая, по факту. То есть, как политика независимой страны, отстаивающей свои национальные и государственные интересы в глобальном мире.

К сожалению, у нас с этим сейчас возникают проблемы. Но надеюсь, что новый глава Россотрудничества Евгений Александрович Примаков будет прислушиваться к подобного рода советам для того, чтобы проводить, российскую политику за рубежом. Прежде всего, на постсоветском пространстве, потому что все инструменты и возможности, и даже очень большой нематериальный капитал у нас присутствует там.

Даже информационные инструменты у нас сейчас чудесным образом появились. Например, на Украине, благодаря тому, что сменился на «цифру» формат телевидения, неожиданно стали транслироваться российские телеканалы. Украинские СМИ недавно написали, что на территории Западной Украины люди стали менять отношение к Зеленскому под воздействием программ Соловьева, которые неожиданно они стали смотреть после смены телеформата.

«СП»: — В данном случае, они хотят воздействовать на нас, на нашу молодежь. Но разве сейчас они этого не делают?

— Могу сказать, что в России действует большое количество немецких фондов. Не только Институт Гете, который можно ассоциировать непосредственно с немецким государством. Но и, скажем, Фонд Конрада Аденауэра и Фонд Фридриха Наумана — они здесь занимаются гуманитарной политикой с девяностых годов.

То есть, по большому счету, нам нужно беречь свои ценности, беречь историческую память, и, собственно говоря, молодежь, на которую направлены все эти инструменты Запада и, в частности, Германии и ЕС.

«СП»: — Почему все они считают, что, если будут менторским тоном давать нам указания, то мы встанем по стойке смирно? Даже этот фон Фрич говорит, что понимает Россию, но понимает ее он так, как хотел бы понимать.

— Мне сложно проникнуть барону в голову и узнать, где он искренен, а где — нет. Но к немцам в России относились с большим уважением. На протяжении нескольких столетий они внесли очень большой вклад в нашу историю, культуру. Даже в военные победы.

Проблема в том, что для западной аудитории что-либо донести можно только под таким «соусом». Иначе там просто «перережут кабель», и этот барон окажется в одиночестве.

Вспомним, тех, которые рисковали говорить о вещах, не очень удобных, с точки зрения, современной идеологии ЕС. Например, Тило Саррацин. Когда-то он выпустил книгу, которая называлась «Самоликвидация Германии». Это ни какой-нибудь маргинал. Это человек, который был в топе немецкой политики, причем в самой его важной части — финансово-экономической. Но за свою книгу он подвергся шельмованию и остракизму и фактически ушел из политики и из медийного пространства.

Здесь все-таки речь идет о том, насколько сам Фрич привержен тем ценностям, идеологии, которая сейчас фактически в виде квазирелигии существует на территории ЕС.

Подобного рода менторские указания ведь не только отдавали нам. Их, например, предъявляли Сербии, когда говорили, что условием движения ее навстречу Евросоюзу, будет проведение гей-парада в Белграде. К какой области экономического сотрудничества это относится? Ни к какой.

Что можно еще заключить из заявления Фрича? Что в реальности главная сложность во взаимоотношениях России и ЕС (а также Запада в целом), это вовсе не экономические, не политические и даже военные проблемы. Это проблема ценностей. Наши ценности несовместимы. Наши идеологии диаметрально противоположны. И естественно в этих условиях конфронтация будет продолжаться до тех пор, пока одна из сторон не навяжет свои ценности другой стороне. Или же пока она не откажется от этих попыток.