Своевременное возвращение билета ( 1 фото )
- 04.08.2020
- 8 579
Насколько дней назад в одном ничем не примечательном разговоре я, как само собой разумеющееся, мельком назвал Михаила Булгакова «сталинистом». В ответ последовал взрыв возмущения: как можно назвать «сталинистом» автора «Дней Турбиных» и «Собачьего сердца»!
Я объяснил, что сталинизм Бугакова более чем логичен. Булгаков ненавидел большевиков. Булгаков ненавидел евреев. Булгаков был «русском патриотом», презирал украинцев и скорбел по разрушению Российской Империи. Сталин же истребил большевиков, проводил политику государственного антисемитизма, ликвидировал украинских националистов и возродил Империю под псевдонимом «Советский Союз». Восторги и преклонение Булгакова перед Сталиным вполне естественны. Было бы страннее, если бы Булгаков проявлял неприязнь к Великому Вожду Русского Народа.
Впрочем, мои аргументы не произвели на оппонента никакого впечатления, и он удалился с горьким саркастическим смехом. А я подумал, что ведь не у одного Булгакова пролегла тропа от оголтелого антибольшевизма к воспеванию мудрости кремлёвского горца. Их много, прекрасных.
Но вот был такой Николай Гумилев. Если кто не помнит – это младший (по возрасту) символист, расплевавшийся с лидерами декадентского движения и создавший свой собственный символизм, с блэкджеком и шлюхами. Обожал Киплинга, мечтал сложить голову за Родину и воображал себя кем-то вроде Роберта Бёртона. Ну, девушкам нравился, хотя брак с Анной Горенко оказался неудачным из-за внезапно проявившихся у молодой дамы лесбийских наклонностей. В общем, поэт он бы так себе, для романтически настроенных поджростков, а лирическим героем Гумилева был пиратский капитан, взмахом однозарядного пистолета гасящего бунт на корабле – мизансцена позаимствована из «Войны и мира» Льва Толстого, но перекрашена под Сабанини.
В 1921 году Николай Гумилев, естественно, крайне антибольшевистски настроенный, влез в террористический заговор и был расстрелян вместе с остальными заговорщиками, несмотря на отчаянные попытки его друзей спасти поэта. Увы, беднягу поманила слава Андрея Шенье...
На этом его земной путь был окончен, стихи запрещены к печати и исполнению, а сам Гумилев превратился в мифологическую фигуру, в полном соотвествии с его собственными пожеланиями.
Однако попробуем представить, что этот позёр был чуть-чуть умнее, не стал связываться с офицерьём из «таганцевского заговора» и дожил... Ну, как минимум, до 1940 года. Какова была бы его эволюция?
Полагаю, что он пошёл бы по тому же пути, что и Константин Федин, Леонид Леонов, Михаил Булгаков, Алексей Толстой, Борис Пастернак... Впрочем, Пастернак с самого начала был на стороне Сталина, никакой эволюции во взглядах на Советскую Россию он не пережил. В общем, Гумилев неизбежно (и совершенно искренне, в отличие от своей бывшей жены, ставшей Анной Ахматовой) стал бы сталинистом и певцом удивительной новой России. Ведь, в самом деле, Иосиф Виссарионович воплотил в жизнь самые заветные мечты поэта-монархиста, построил именно ту страну, в которой Николаю Гумилеву хотелось жить.
Как Гумилева воспринимали бы в таком случае? Скорее всего, он стал бы ещё одним «николаем тихоновым» и тихо исчез бы в запасниках библиотек. Но, может быть, его воспринимали бы - как Михаила Булгакова – только антибольшевиком. Или, наоборот – как Константина Федина – только сталинистом. Это было бы забавно.
Я объяснил, что сталинизм Бугакова более чем логичен. Булгаков ненавидел большевиков. Булгаков ненавидел евреев. Булгаков был «русском патриотом», презирал украинцев и скорбел по разрушению Российской Империи. Сталин же истребил большевиков, проводил политику государственного антисемитизма, ликвидировал украинских националистов и возродил Империю под псевдонимом «Советский Союз». Восторги и преклонение Булгакова перед Сталиным вполне естественны. Было бы страннее, если бы Булгаков проявлял неприязнь к Великому Вожду Русского Народа.
Впрочем, мои аргументы не произвели на оппонента никакого впечатления, и он удалился с горьким саркастическим смехом. А я подумал, что ведь не у одного Булгакова пролегла тропа от оголтелого антибольшевизма к воспеванию мудрости кремлёвского горца. Их много, прекрасных.
Но вот был такой Николай Гумилев. Если кто не помнит – это младший (по возрасту) символист, расплевавшийся с лидерами декадентского движения и создавший свой собственный символизм, с блэкджеком и шлюхами. Обожал Киплинга, мечтал сложить голову за Родину и воображал себя кем-то вроде Роберта Бёртона. Ну, девушкам нравился, хотя брак с Анной Горенко оказался неудачным из-за внезапно проявившихся у молодой дамы лесбийских наклонностей. В общем, поэт он бы так себе, для романтически настроенных поджростков, а лирическим героем Гумилева был пиратский капитан, взмахом однозарядного пистолета гасящего бунт на корабле – мизансцена позаимствована из «Войны и мира» Льва Толстого, но перекрашена под Сабанини.
В 1921 году Николай Гумилев, естественно, крайне антибольшевистски настроенный, влез в террористический заговор и был расстрелян вместе с остальными заговорщиками, несмотря на отчаянные попытки его друзей спасти поэта. Увы, беднягу поманила слава Андрея Шенье...
На этом его земной путь был окончен, стихи запрещены к печати и исполнению, а сам Гумилев превратился в мифологическую фигуру, в полном соотвествии с его собственными пожеланиями.
Однако попробуем представить, что этот позёр был чуть-чуть умнее, не стал связываться с офицерьём из «таганцевского заговора» и дожил... Ну, как минимум, до 1940 года. Какова была бы его эволюция?
Полагаю, что он пошёл бы по тому же пути, что и Константин Федин, Леонид Леонов, Михаил Булгаков, Алексей Толстой, Борис Пастернак... Впрочем, Пастернак с самого начала был на стороне Сталина, никакой эволюции во взглядах на Советскую Россию он не пережил. В общем, Гумилев неизбежно (и совершенно искренне, в отличие от своей бывшей жены, ставшей Анной Ахматовой) стал бы сталинистом и певцом удивительной новой России. Ведь, в самом деле, Иосиф Виссарионович воплотил в жизнь самые заветные мечты поэта-монархиста, построил именно ту страну, в которой Николаю Гумилеву хотелось жить.
Как Гумилева воспринимали бы в таком случае? Скорее всего, он стал бы ещё одним «николаем тихоновым» и тихо исчез бы в запасниках библиотек. Но, может быть, его воспринимали бы - как Михаила Булгакова – только антибольшевиком. Или, наоборот – как Константина Федина – только сталинистом. Это было бы забавно.
Материал взят: Тут