Палачи, жертвы и статистика ( 1 фото )

Совершенно случайно набрёл на дискуссию в «Фейсбуке» относительно недавней даты – годовщины депортации крымских татар. С одной стороны, какой это геноцид, если умерло всего 190 человек? С другой — вы всё врёте, умерло 8 тысяч! И возмущённый вопль: как вообще можно верить статистике палачей?! Задумался…

Начнём с того, что тут подмена понятий. Слово «палач» имеет два значения — морально-обличительное и функциональное.

Бывают «убеждённые палачи», полагающие, что людишек ради их же пользы следует истреблять, и «доказывают нам, без всякого пристрастья, необходимость самовластья и прелести кнута». Так вот эти первые, они статистику не ведут. Им цифры, что большие, что малые, что средние, только всю картину портят.

А вот палачи по выполняемой социальной функции — совсем другое дело. Тот же боец дивизии НКВД, когда обеспечивает выселение татар, он вроде бы палач. Но он же может быть направлен на борьбу с диверсионным отрядом из числа тех же татар, или им вообще дыру во фронте заткнут — тогда он уже не палач, а герой. А на самом деле во всех своих ипостасях он боец дивизии НКВД и делает, что прикажут.

И работа у палачей устроена как у всех остальных людей. Получено под расписку голов десять, отрублено одиннадцать, перевыполнение плана — 10%. Премия, плата за сверхурочные, подпись, печать, штамп, оплата сдельная. Всё серьёзно — не дрова же, с людьми работаем! Финансовая отчётность, опять же, потому как дело подсудное.

Это я утрирую, конечно, но работа палача — именно работа и, как всякая работа, требует статистики. Тем более что, как учил Ленин, социализм — это учёт и контроль (а главная должность в партии должна быть «генеральный бухгалтер», и никак иначе).

Поэтому уж что-что, а учёт и контроль в системе НКВД были поставлены, может, и не образцово, но очень хорошо. Если уж что-то не учитывалось (как, например, в какую именно шахту на Донском кладбище попал тот или иной труп), так это уже от полной бессмысленности. Но учитывалось всё. Другое дело, что в статистику могли вкрасться неточности и погрешности, документы могли не сохраниться, потому проследить можно не всё и не всегда.

Для меня было потрясением узнать, что в нацистских лагерях смерти, несмотря на весь немецкий орднунг, статистка не велась. Нет, какая-то, конечно, велась — сколько хорошего кофе было потрачено на папашу Ющенко, сколько золота снято и волос срезано с трупов и т. п. Но самого главного, количества жертв, там не было. Вот, действительно, комендант Освенцима не знал, сколько человек было убито в подведомственных ему газовых камерах.

Хотя, казалось бы, поставлена серьёзная индустриальная задача — окончательное решение еврейского вопроса… Но — нет. Не интересно. Целью существования лагерей было уничтожение не конкретно евреев, а всего вообще живого, что в эту систему попадало. Соответственно, учитывать генетически неполноценный материал (а работали они не с людьми, а с «материалом»), поставляемый на «фабрики смерти», особого смысла не было. Пока поставляют — работа есть.

В этом принципиальное различие с советской карательной системой, которая путём применения насилия решала определённые политические, хозяйственные и иные задачи. Но вот задачи всеобщего истребления всех подряд перед ней никогда не ставилось. Более гуманной советская система от этого не становилась, но она была качественно иной.

Это даже в деталях ощущалось. Немцы расстреливали из пулемётов, а в НКВД — строго индивидуально, из пистолетов. Даже когда это были польские офицеры большими группами. Расстреляно — десять, патронов потрачено — одиннадцать. Один перекос. Акт. Рекламация производителю. Учёт и контроль.

Понятно, что конкретному человеку не так уж важно, застрелят его из пистолета в подвале Октябрьского дворца или расстреляют из пулемёта в Бабьем Яру. Но те, кто говорит о том, что оба тоталитарных режима в основном были одинаковы, не с точки зрения конкретного человека смотрят, а поднимаются до исторических обобщений.

А какая статистика со стороны жертв? Хм… Вам не кажется, что вопрос поставлен немного по-дебильному?

С НКВД всё понятно — в вагоны погрузили столько-то, выгрузили — столько-то. Усушка, утруска, акт на каждого недоехавшего. Но в вагонах-то никакого статуправления не было. Были свидетельства очевидцев. А это вещь не Бог весть какая надёжная.

Вот, например, читаешь иную звезду эфиров, попавшую в больницу ради эфиров же. Ну и читаем: ааа, больница переполнена, медики падают с ног, уток не хватает… Это статистика с точки зрения пострадавшего от коронавируса человека. Человек здоровый, или больной не коронавирусом, в эту же больницу зайдёт с другого входа и попадёт не в инфекционное отделение, а, например, в хирургию. И узрит там гулкие коридоры и скучающих медсестёр. Потому что страха ради иудейска все плановые операции отменены. Можно ещё в поликлинику сходить — тоже интересные впечатления. Больницы переполнены, говорите? Это с какой стороны зайти.

Так же и с депортированными (надоело уже говорить, что словоупотребление неправильное — нельзя гражданина СССР депортировать из СССР в СССР). Вот, допустим, эта вот гражданка, которая открыла глаза, пишет мемуары (точнее — внучке рассказывает) : погрузили нас в вагоны, не кормили и не поили, и три человека по дороге умерло. Допустим, она помнит, что именно три, и редактор мемуаров ради пущей точности не исправил на «несколько». Потом приходит научный исследователь на гранте от фонда Сороса и считает: ага, в этом вагоне умерло трое, но не кормили во всех (потому что злой Сталин хотел убить всех татар — это ведь понятно), значит, в каждом вагоне умерло по три, а вагонов было 2700, значит — 8000. Чаще, конечно, наоборот считают — в вагоне умерло три человека, всего — 8000, значит вагонов — 2700 (я именно так считал — годный метод, кстати).

Между прочим, по официальным данным в мае было выселено 183 тыс., а в ноябре насчитывалось в местах выселения 194 тыс. Не знаю, как у них это получилось. Надо думать, добирали в индивидуальном порядке на основании коллективной ответственности.

В общем, со «статистикой жертв» всё намного хуже, чем со статистикой палачей. Им нужно увеличить количество умерших. Как это делается, мы видели на примерах ющенковских книг памяти Голодомора, куда вписывали вполне живых людей целыми сёлами. Кстати, тут уж обобщаю — такой случай был только один, чаще всего вписывали всех умерших за отчётный период (зима-весна 1932-33 года) независимо от причин смерти.

И в этом, кстати, причина того, почему защитникам жертв так не нравится статистика палачей. Дело в том, что она составлялась не для того, чтобы похвастаться перед историками будущего своим героизмом в истреблении «врагов народа», и уж тем более не для Гаагского трибунала. Не было у них насущной потребности завышать или занижать цифры (не всегда — в случае с перевозкой у Берия были причины занизить число умерших, чтобы представить операцию как идеально организованную, но воспользовался ли он этой возможностью, мы узнаем только из актов, составленных конвоем при отправке и приёмке, а не из мемуаров). Для них это была голая статистика, при помощи которой решались организационные вопросы.

Статистика палачей плоха не тем, что её составляли палачи, а тем, что она не подтверждает эмоциональные впечатления жертв. Гораздо страшнее, когда палачи статистику не ведут.