«Если бы не было миллионов репрессированных, мы бы жили не хуже развитых стран» ( 5 фото )
- 11.02.2020
- 5 651
Как бывший следователь генпрокуратуры пытается привлечь к ответственности организаторов репрессий
Давид Френкель/Коммерсантъ
Бывший следователь по особо важным делам генпрокуратуры Игорь Степанов в свое время пытался добиться возбуждения уголовного дела в отношении Иосифа Сталина, а теперь хочет через суд дать оценку действиям бывшего генпрокурора СССР Романа Руденко. Тот участвовал в сталинских репрессиях, что не помешало современной генпрокуратуре учредить медаль его имени. Znak.com поговорил с Игорем Степановым о его деятельности, репрессиях и сталинизме.
Справка Znak.com. Игорь Степанов работал в прокуратуре с 1999 года, специализировался по делам по международным запросам. В том числе он принимал участие в расследовании первого «дела ЮКОСа». В 2011 году он избрался в органы местного самоуправления в Калужской области и приостановил свою службу. В 2016 году его полномочия истекли, но идти на работу в образовавшийся к тому времени СКР он не захотел. Позднее Степанов как эксперт начал сотрудничать с «Открытой Россией» Михаила Ходорковского.
«Трусость, подлость и приспособленчество не могут служить смягчающим обстоятельством»
— Вы обратились в СКР с требованием возбудить уголовное дело в отношении Романа Руденко. Это символический шаг или, вы полагаете, у этого дела будет перспектива?
— Наверное, символический, но только в том смысле, что символом стала медаль его имени. Прокуратура, вероятно, хотела найти в своих рядах «нравственный ориентир», но смогла отыскать только вот такого Руденко, который является официально подтвержденным участником политических репрессий и, соответственно, как и все остальные члены сталинских «троек», соучастником убийства моих родственников-священников.
— Насколько юридически обоснованно обвинять советских чиновников за действия в российском суде? Разве сегодняшний УПК подходит для суда над служащими 30-х годов прошлого века? Нет ли здесь каких-то коллизий?
— Другого УПК у нас для них нет, и поэтому приходится действовать в его рамках. Но никаких коллизий при этом не возникает. По существующим нормам следственные органы должны зарегистрировать поступившее заявление и провести по нему проверку, установив: имело ли место преступление, а если да, то кто его совершил. Затем принимается решение о возбуждении дела или об отказе в этом. Причем последнее может быть как по реабилитирующим (отсутствие события или состава преступления), так и по нереабилитирующим (истечение срока давности или смерть подозреваемого) основаниям. Но даже в случае смерти лица уголовное дело может быть возбуждено, если это необходимо для реабилитации умершего. Таким образом, даже отказ в возбуждении дела становится правовым документом, дающим оценку законности или незаконности действий лица.
Игорь Степанов работал в прокуратуре с 1999 по 2016 год
К сожалению, Следственный комитет отказался не только проводить проверку по моему заявлению, но даже регистрировать его, указав, что я не представил доказательств совершенного преступления. Ну что же, буду собирать дополнительные документы и материалы и требовать вынесения процессуального решения о виновности или невиновности Руденко в участии в неправосудном привлечении к ответственности лиц, признанных позднее судом невиновными, то есть в убийстве и незаконном лишении свободы.
— Множество чиновников сталинского СССР, совершавших репрессии, затем участвовали во Второй мировой войне и способствовали искоренению нацизма. Тот же Роман Руденко был обвинителем на Нюрнбергском процессе. Может ли этот факт перевешивать их участие в репрессиях и служить неким историческим оправданием их действий? Проблема в том, что таких судеб масса.
— Наверное, не бывает стопроцентно плохих или хороших людей. Возможно, и самый последний негодяй делал когда-нибудь что-то доброе. Но как и на каких весах измерить те плюсы, которые могут перевесить минусы, и наоборот? Вот генерал Власов был героем битвы под Москвой, фактически спас ее от захвата немцами, а потом предал Родину. Его подвиги до плена будут служить оправданием предательству? Нет. К тому же мне почему-то кажется, что участник репрессий не мог быть героем на войне. Да и Руденко. Что он такого героического совершил в Нюрнберге? Обвинение поддерживал? Ну и что? Это обычная прокурорская работа, и смею вас заверить, что поддерживать обвинение по убийству или банде в районном суде для прокурора порой намного страшнее и опасней.
— Вторая «заслуга» Руденко — это то, что он после смерти Сталина сам же и обратился к Хрущеву с целью реабилитации репрессированных. О чем вам это говорит?
— Я не знаю, чем при этом руководствовался Руденко: мучила ли его совесть за убитых по его вине или он испугался начавшихся после смерти Сталина восстаний политзаключенных, в подавлении одного из которых принимал личное участие. А может быть, чем-то еще. Но самое главное, что следует помнить, что он сделал это после смерти Сталина и Берии, зная, что подобное поведение ему ничем не грозит. При их жизни он с такими предложениями, насколько мне известно, не выступал. И, кстати, фактически первым, кто начал заниматься реабилитацией репрессированных, был Берия. Но именем Берии медали пока не называют.
— Нельзя ли проявить снисхождение к этим людям, рассматривая их как жертв обстоятельств, которые попали в жернова государственной политики и стали «палачами»? А если бы не стали, то заняли место своих жертв. Как вы смотрите на эту ситуацию?
— Люди попадают в разные обстоятельства. В СССР миллионы людей оказались в оккупации и плену. И многим из них приходилось выбирать. Или стать предателем и воевать против своих, или пытки, голод, смерть. Иногда смерть быстрая, иногда медленная и мучительная. А в гитлеровской Германии? Одни шли служить в гестапо и получали оклад, паек и уважение, а другие становились антифашистами и погибали. Но антифашистами современная Германия гордится, а гестаповцами нет. Мне кажется, что трусость, подлость и приспособленчество не могут служить смягчающим обстоятельством.
АГН Москва/Global Look Press
«Неприлично жить на улице или площади, носящей имя убийцы»
— Чем вы объясните феномен «троек»? Да, из-за них гибли и люди, которых преследовали по политическим причинам. Но в то же время разве они не решали проблему реальной преступности? Мои слова — ни в коем случае не оправдание этого института, это попытка понять дух того времени — времени индустриализации и укрепления государства в условиях нависшей над миром угрозы мировой войны. Или все это пустые оправдания?
— Для начала нужно отметить, что в США индустриализация была, а «троек» не было. И репрессий не было, а государство так укрепилось, что стало самым сильным в мире. То есть получается, что индустриализация происходит не благодаря «тройкам», а во многом вопреки. И если бы в России не было «троек», если бы не было миллионов репрессированных, то я уверен, что мы бы сейчас жили не хуже самых развитых стран. Да и мировая война во многом, как я полагаю, это «заслуга» Сталина. Если бы не было пакта Риббентропа—Молотова, а фактически Гитлера—Сталина, если бы СССР не «присоединил» Прибалтику и Западную Украину с Белоруссией, то Гитлер бы не только не дошел до Москвы, но даже побоялся бы на нас напасть.
— Исполнителем сталинских репрессий был НКВД. Сегодняшняя ФСБ, похоже, так и не порвала с НКВДшным прошлым. Это проблема, с вашей точки зрения? И что с этим делать?
— Смотря чьей проблемой это считать. Наверное, для самих сотрудников ФСБ это (пока) не проблема. Судя по словам Бортникова в «Российской газете» в декабре 2017 года, они действительно видят себя прямыми продолжателями ВЧК-НКВД-КГБ и даже гордятся этим. Но для остальных это проблема. Как, например, для обвиняемых, точнее уже осужденных, по делу, так называемой «Сети», к которым, как я полагаю, действительно могли применяться пытки и провокации. А что с этим делать? Нам всем надо ясно понимать, что ФСБ — это наследник НКВД.
Президент Владимир Путин на Дне работников органов госбезопасностиKremlin Pool/Global Look Press
— Какие еще фигуры, ответственные за исполнение сталинских репрессий, с вашей точки зрения, необходимо подвергнуть пересмотру?
— Бессудные убийства, расстрелы заложников и концлагеря начались еще при Ленине, поэтому, наверное, говорить только об «исполнителях сталинских репрессий» будет неправильно. Необходимо убрать с наших улиц имена всех преступников. Люди должно понять, что неприлично жить на улице или площади, носящей имя убийцы. Например, такого, как Бела Кун, организовавшего уничтожение русского офицерства в Крыму, в том числе, вероятно, и родного брата моего деда, исчезнувшего в тех местах в 20-м году.
«Разбудив „дух Сталина“, власть не учла, что он может быть направлен и против нее»
— На ваш взгляд, чем можно объяснить возрождение в России культа Сталина и одобрения его режима?
— Мне кажется, что, как алкоголик, который в полном соответствии с пирамидой потребностей Маслоу, после того, как выпьет и поест, начинает требовать к себе уважения, так и наша власть после удовлетворения первичных потребностей захотела, чтобы ее уважали. А поскольку поводов для этого создано не было, то приняли решение взывать к уважению не за настоящее, а за прошлое, за победу над Гитлером. А если уважать за победу над Гитлером, то как тут обойтись без Сталина? Это же он, по их мнению, победил в войне, можно сказать — лично.
— Какие могут быть у этого последствия?
— А вот последствия этого могут быть совсем неожиданными. Разбудив «дух Сталина», власть не учла, что он может быть направлен и против нее, если народ увидит в ней причину своих бед. Поэтому если началом возрождения культа Сталина, скорее всего, стало направленное действие руководства страны, то его дальнейшее развитие уже, полагаю, свидетельствует о возрастающем негативном отношении населения к действующей власти, что может для нее закончиться, мягко говоря, не очень хорошо.
— От различных публицистов — противников сталинизма — мы можем услышать, что проблема нынешнего неосталинизма в том, что в России не было своего «Нюрнбергского процесса». На ваш взгляд, это такая фигура речи или у такого процесса есть перспектива?
— «Нюрнбергский процесс» проводился победившими над побежденными. В России «сталинисты» побеждены не были. Участники репрессий, их ученики и духовные «наследники» уволены не были и остались на своих рабочих местах. Именно поэтому проведение подобного процесса в России было невозможно, да и сейчас у него перспектив пока нет. Нам придется вырезать «метастазы большевизма» из России по одной: медаль Руденко, бюстик Сталина, площадь Бела Куна. Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания.
Znak.com
— С другой стороны, в конце 80-х были процессы по реабилитации репрессированных. Как вы их оцениваете?
— Работы по реабилитации репрессированных начались задолго до 80-х годов и продолжаются до настоящего времени. Например, одного моего родственника, участника восстания 1918 года, реабилитировали только в 2018-м. Но, реабилитируя жертв, к сожалению, забыли про вторую сторону, про палачей. А ведь на каждого репрессированного, то есть бессудно убитого или лишенного свободы (с юридической точки зрения — потерпевшего) есть и те, кто его незаконно арестовывал, обвинял, осуждал и убивал, то есть преступники. Все эти многочисленные «руденки» и им подобные. Поэтому я считаю, что процесс реабилитации должен быть продолжен и расширен в сторону установления и осуждения (пусть хотя бы морального) всех участников и соучастников репрессий. Ведь как «война не окончена, пока не похоронен последний солдат», так и репрессии продолжаются, пока не осужден последний палач. И пока этого не произошло, репрессии в России не закончены. Они только приостановлены.
— Как вы оцениваете практику осуждения сталинизма и шире — большевизма вообще — в странах Восточной Европы, бывших ранее под властью коммунистов и в составе СССР (Украина, прибалтийские страны)? Подходит ли такой опыт нынешней России?
— Европейский опыт нам, к сожалению, не подходит. Если в странах Европы, в том числе и входивших ранее в СССР, действительно произошла смена режима, то в России этого не случилось и у власти остались фактически те же, кто и был ранее. Кто сейчас руководит страной? Бывшие сотрудники КГБ да комсомольские работники. И поэтому России придется выходить из «большевистского» морока своим путем, который нам еще предстоит найти.
Евгений Сеньшин
Давид Френкель/Коммерсантъ
Бывший следователь по особо важным делам генпрокуратуры Игорь Степанов в свое время пытался добиться возбуждения уголовного дела в отношении Иосифа Сталина, а теперь хочет через суд дать оценку действиям бывшего генпрокурора СССР Романа Руденко. Тот участвовал в сталинских репрессиях, что не помешало современной генпрокуратуре учредить медаль его имени. Znak.com поговорил с Игорем Степановым о его деятельности, репрессиях и сталинизме.
Справка Znak.com. Игорь Степанов работал в прокуратуре с 1999 года, специализировался по делам по международным запросам. В том числе он принимал участие в расследовании первого «дела ЮКОСа». В 2011 году он избрался в органы местного самоуправления в Калужской области и приостановил свою службу. В 2016 году его полномочия истекли, но идти на работу в образовавшийся к тому времени СКР он не захотел. Позднее Степанов как эксперт начал сотрудничать с «Открытой Россией» Михаила Ходорковского.
«Трусость, подлость и приспособленчество не могут служить смягчающим обстоятельством»
— Вы обратились в СКР с требованием возбудить уголовное дело в отношении Романа Руденко. Это символический шаг или, вы полагаете, у этого дела будет перспектива?
— Наверное, символический, но только в том смысле, что символом стала медаль его имени. Прокуратура, вероятно, хотела найти в своих рядах «нравственный ориентир», но смогла отыскать только вот такого Руденко, который является официально подтвержденным участником политических репрессий и, соответственно, как и все остальные члены сталинских «троек», соучастником убийства моих родственников-священников.
— Насколько юридически обоснованно обвинять советских чиновников за действия в российском суде? Разве сегодняшний УПК подходит для суда над служащими 30-х годов прошлого века? Нет ли здесь каких-то коллизий?
— Другого УПК у нас для них нет, и поэтому приходится действовать в его рамках. Но никаких коллизий при этом не возникает. По существующим нормам следственные органы должны зарегистрировать поступившее заявление и провести по нему проверку, установив: имело ли место преступление, а если да, то кто его совершил. Затем принимается решение о возбуждении дела или об отказе в этом. Причем последнее может быть как по реабилитирующим (отсутствие события или состава преступления), так и по нереабилитирующим (истечение срока давности или смерть подозреваемого) основаниям. Но даже в случае смерти лица уголовное дело может быть возбуждено, если это необходимо для реабилитации умершего. Таким образом, даже отказ в возбуждении дела становится правовым документом, дающим оценку законности или незаконности действий лица.
Игорь Степанов работал в прокуратуре с 1999 по 2016 год
К сожалению, Следственный комитет отказался не только проводить проверку по моему заявлению, но даже регистрировать его, указав, что я не представил доказательств совершенного преступления. Ну что же, буду собирать дополнительные документы и материалы и требовать вынесения процессуального решения о виновности или невиновности Руденко в участии в неправосудном привлечении к ответственности лиц, признанных позднее судом невиновными, то есть в убийстве и незаконном лишении свободы.
— Множество чиновников сталинского СССР, совершавших репрессии, затем участвовали во Второй мировой войне и способствовали искоренению нацизма. Тот же Роман Руденко был обвинителем на Нюрнбергском процессе. Может ли этот факт перевешивать их участие в репрессиях и служить неким историческим оправданием их действий? Проблема в том, что таких судеб масса.
— Наверное, не бывает стопроцентно плохих или хороших людей. Возможно, и самый последний негодяй делал когда-нибудь что-то доброе. Но как и на каких весах измерить те плюсы, которые могут перевесить минусы, и наоборот? Вот генерал Власов был героем битвы под Москвой, фактически спас ее от захвата немцами, а потом предал Родину. Его подвиги до плена будут служить оправданием предательству? Нет. К тому же мне почему-то кажется, что участник репрессий не мог быть героем на войне. Да и Руденко. Что он такого героического совершил в Нюрнберге? Обвинение поддерживал? Ну и что? Это обычная прокурорская работа, и смею вас заверить, что поддерживать обвинение по убийству или банде в районном суде для прокурора порой намного страшнее и опасней.
— Вторая «заслуга» Руденко — это то, что он после смерти Сталина сам же и обратился к Хрущеву с целью реабилитации репрессированных. О чем вам это говорит?
— Я не знаю, чем при этом руководствовался Руденко: мучила ли его совесть за убитых по его вине или он испугался начавшихся после смерти Сталина восстаний политзаключенных, в подавлении одного из которых принимал личное участие. А может быть, чем-то еще. Но самое главное, что следует помнить, что он сделал это после смерти Сталина и Берии, зная, что подобное поведение ему ничем не грозит. При их жизни он с такими предложениями, насколько мне известно, не выступал. И, кстати, фактически первым, кто начал заниматься реабилитацией репрессированных, был Берия. Но именем Берии медали пока не называют.
— Нельзя ли проявить снисхождение к этим людям, рассматривая их как жертв обстоятельств, которые попали в жернова государственной политики и стали «палачами»? А если бы не стали, то заняли место своих жертв. Как вы смотрите на эту ситуацию?
— Люди попадают в разные обстоятельства. В СССР миллионы людей оказались в оккупации и плену. И многим из них приходилось выбирать. Или стать предателем и воевать против своих, или пытки, голод, смерть. Иногда смерть быстрая, иногда медленная и мучительная. А в гитлеровской Германии? Одни шли служить в гестапо и получали оклад, паек и уважение, а другие становились антифашистами и погибали. Но антифашистами современная Германия гордится, а гестаповцами нет. Мне кажется, что трусость, подлость и приспособленчество не могут служить смягчающим обстоятельством.
АГН Москва/Global Look Press
«Неприлично жить на улице или площади, носящей имя убийцы»
— Чем вы объясните феномен «троек»? Да, из-за них гибли и люди, которых преследовали по политическим причинам. Но в то же время разве они не решали проблему реальной преступности? Мои слова — ни в коем случае не оправдание этого института, это попытка понять дух того времени — времени индустриализации и укрепления государства в условиях нависшей над миром угрозы мировой войны. Или все это пустые оправдания?
— Для начала нужно отметить, что в США индустриализация была, а «троек» не было. И репрессий не было, а государство так укрепилось, что стало самым сильным в мире. То есть получается, что индустриализация происходит не благодаря «тройкам», а во многом вопреки. И если бы в России не было «троек», если бы не было миллионов репрессированных, то я уверен, что мы бы сейчас жили не хуже самых развитых стран. Да и мировая война во многом, как я полагаю, это «заслуга» Сталина. Если бы не было пакта Риббентропа—Молотова, а фактически Гитлера—Сталина, если бы СССР не «присоединил» Прибалтику и Западную Украину с Белоруссией, то Гитлер бы не только не дошел до Москвы, но даже побоялся бы на нас напасть.
— Исполнителем сталинских репрессий был НКВД. Сегодняшняя ФСБ, похоже, так и не порвала с НКВДшным прошлым. Это проблема, с вашей точки зрения? И что с этим делать?
— Смотря чьей проблемой это считать. Наверное, для самих сотрудников ФСБ это (пока) не проблема. Судя по словам Бортникова в «Российской газете» в декабре 2017 года, они действительно видят себя прямыми продолжателями ВЧК-НКВД-КГБ и даже гордятся этим. Но для остальных это проблема. Как, например, для обвиняемых, точнее уже осужденных, по делу, так называемой «Сети», к которым, как я полагаю, действительно могли применяться пытки и провокации. А что с этим делать? Нам всем надо ясно понимать, что ФСБ — это наследник НКВД.
Президент Владимир Путин на Дне работников органов госбезопасностиKremlin Pool/Global Look Press
— Какие еще фигуры, ответственные за исполнение сталинских репрессий, с вашей точки зрения, необходимо подвергнуть пересмотру?
— Бессудные убийства, расстрелы заложников и концлагеря начались еще при Ленине, поэтому, наверное, говорить только об «исполнителях сталинских репрессий» будет неправильно. Необходимо убрать с наших улиц имена всех преступников. Люди должно понять, что неприлично жить на улице или площади, носящей имя убийцы. Например, такого, как Бела Кун, организовавшего уничтожение русского офицерства в Крыму, в том числе, вероятно, и родного брата моего деда, исчезнувшего в тех местах в 20-м году.
«Разбудив „дух Сталина“, власть не учла, что он может быть направлен и против нее»
— На ваш взгляд, чем можно объяснить возрождение в России культа Сталина и одобрения его режима?
— Мне кажется, что, как алкоголик, который в полном соответствии с пирамидой потребностей Маслоу, после того, как выпьет и поест, начинает требовать к себе уважения, так и наша власть после удовлетворения первичных потребностей захотела, чтобы ее уважали. А поскольку поводов для этого создано не было, то приняли решение взывать к уважению не за настоящее, а за прошлое, за победу над Гитлером. А если уважать за победу над Гитлером, то как тут обойтись без Сталина? Это же он, по их мнению, победил в войне, можно сказать — лично.
— Какие могут быть у этого последствия?
— А вот последствия этого могут быть совсем неожиданными. Разбудив «дух Сталина», власть не учла, что он может быть направлен и против нее, если народ увидит в ней причину своих бед. Поэтому если началом возрождения культа Сталина, скорее всего, стало направленное действие руководства страны, то его дальнейшее развитие уже, полагаю, свидетельствует о возрастающем негативном отношении населения к действующей власти, что может для нее закончиться, мягко говоря, не очень хорошо.
— От различных публицистов — противников сталинизма — мы можем услышать, что проблема нынешнего неосталинизма в том, что в России не было своего «Нюрнбергского процесса». На ваш взгляд, это такая фигура речи или у такого процесса есть перспектива?
— «Нюрнбергский процесс» проводился победившими над побежденными. В России «сталинисты» побеждены не были. Участники репрессий, их ученики и духовные «наследники» уволены не были и остались на своих рабочих местах. Именно поэтому проведение подобного процесса в России было невозможно, да и сейчас у него перспектив пока нет. Нам придется вырезать «метастазы большевизма» из России по одной: медаль Руденко, бюстик Сталина, площадь Бела Куна. Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания.
Znak.com
— С другой стороны, в конце 80-х были процессы по реабилитации репрессированных. Как вы их оцениваете?
— Работы по реабилитации репрессированных начались задолго до 80-х годов и продолжаются до настоящего времени. Например, одного моего родственника, участника восстания 1918 года, реабилитировали только в 2018-м. Но, реабилитируя жертв, к сожалению, забыли про вторую сторону, про палачей. А ведь на каждого репрессированного, то есть бессудно убитого или лишенного свободы (с юридической точки зрения — потерпевшего) есть и те, кто его незаконно арестовывал, обвинял, осуждал и убивал, то есть преступники. Все эти многочисленные «руденки» и им подобные. Поэтому я считаю, что процесс реабилитации должен быть продолжен и расширен в сторону установления и осуждения (пусть хотя бы морального) всех участников и соучастников репрессий. Ведь как «война не окончена, пока не похоронен последний солдат», так и репрессии продолжаются, пока не осужден последний палач. И пока этого не произошло, репрессии в России не закончены. Они только приостановлены.
— Как вы оцениваете практику осуждения сталинизма и шире — большевизма вообще — в странах Восточной Европы, бывших ранее под властью коммунистов и в составе СССР (Украина, прибалтийские страны)? Подходит ли такой опыт нынешней России?
— Европейский опыт нам, к сожалению, не подходит. Если в странах Европы, в том числе и входивших ранее в СССР, действительно произошла смена режима, то в России этого не случилось и у власти остались фактически те же, кто и был ранее. Кто сейчас руководит страной? Бывшие сотрудники КГБ да комсомольские работники. И поэтому России придется выходить из «большевистского» морока своим путем, который нам еще предстоит найти.
Евгений Сеньшин
Материал взят: Тут