Дискриминируют везде! ( 1 фото )

В России сильны психологические установки, что женщина — не совсем полноценный человек, считает глава Гендерной фракции партии «Яблоко» Галина Михалева.


Miralanim

На днях стало известно, что в московском метро, как в былые советские годы, вновь появятся женщины-машинисты. Принимать на курсы девушек станут с будущего года, а увидеть их в кабинах метропоездов можно будет с 2021-го.

Незадолго до этого Минтруд пересмотрел список запрещенных для женщин профессий: из 456 занятий, в нем осталось только 98 — на самых вредных производствах, в химической промышленности, на шахтах и т. д.

Что касается метро, то этот пример «знаковый», «эффектный» для обсуждения. Ведь женщин-машинистов в московском-то метрополитене было не так уж мало: они появились даже еще до войны, и были женские поездные бригады (в 1930-е годы поезд метро обслуживал не один человек, а поначалу целых трое).

Всего несколько лет назад ушла на пенсию последняя женщина-машинист, Наталья Владимировна Корниенко, водившая поезда по Сокольнической линии. Но Корниенко долгие годы была одна такая: с 1980-х годов, по решению советского правительства, девушек перестали учить на машинистов. Мотивировалось это заботой о здоровье советских женщин, и особенно об их «женском здоровье». По иронии судьбы, Наталья Владимировна не только благополучно проработала машинистом 30 лет, но и родила троих сыновей.

А ведь были у нас в стране (и не только в войну) и женские паровозные бригады, а уж на паровозе-то труд был куда тяжелей, особенно в грубом физическом смысле. Да и в кабинах метро рукоятки со временем становились тоньше и изящней.

В общем, с историей как советской, так и постсоветской эмансипации все достаточно непросто и неясно. Где тут действительно забота, а где лицемерие, с ходу не разберешь. С корреспондентом «Росбалта» беседует одна из женщин, идущих в авангарде борьбы за права своего пола: глава Гендерной фракции партии «Яблоко» Галина Михалева.

— Галина Михайловна, столь резкое сокращение списка запрещенных профессий — это хорошо? Это однозначно хорошо?

 — Вне всякого сомнения. Слава Богу, правительство наконец-то начало понимать, что надо заниматься проблемой гендерного неравенства. В 2017 году была принята — хотя очень непоследовательно, но хоть так — правительственная программа поддержки женщин, где это неравенство было зафиксировано. Было признано, что у нас есть запрет на профессии. И что его надо ликвидировать. Сейчас они наконец-то, через два года начали это делать.

Запрет на профессии для женщин — это какая-то совершенно дикая мера из XIX века, когда считалось, что женщина — существо неполноценное. Когда женщина рассматривалась только как репродуктивная машина. И если работа может хоть как-то повредить рождению детей, то надо эти профессии запретить.

— А оставшиеся 98 профессий — должны все-таки остаться в списке «только для мужчин»?

 — Нет. И 98 — тоже неправильно. Почему женщина из-за этого списка ограничена в своих трудовых правах, в отличие от мужчин? Почему мужчина может работать, где ему хочется, а женщина нет? У нас в Конституции записано, что женщины и мужчины обладают равными правами и равными возможностями: статья 19.

— Но параграфы параграфами, а уж эти-то работы — наверняка вредные?

 — А что, на мужчин вредные условия труда не влияют? А на качестве спермы, вы думаете, это не сказывается? У нас считается, что за процесс рождения ребенка отвечает только женщина. Мужчина вообще-то тоже в этом участвует. «Репродуктивный аппарат» из-за загрязнения окружающей среды у наших граждан в очень плохом состоянии: поговорите с экологами.

И не всю свою жизнь женщина пребывает в фертильном возрасте. После 45 уже очень сложно забеременеть. А ведь в стране есть места, где просто другой работы нет, кроме данного производства — скажем, моногорода.

Отказывая женщине в куске хлеба, вы рождаемость не повысите. Вы лучше детские пособия сделайте не такими издевательскими, детские сады и ясли откройте. А самое главное — образование должно быть реально бесплатным. Сейчас оно практически платное: школьное — косвенно платное, с многочисленными поборами, а вузовское у значительной части официально платное, а плата может быть и больше ста тысяч рублей в год.

Но нашему государству образованные люди не нужны. Государство, которое живет на газовой и нефтяной трубе, не озабочено тем, чтобы у людей было хорошее образование.

Где выше всего рождаемость в Европе? Во Франции: среднее число детей в семье 2,5. Там детские учреждения хорошие, там мужчины берут декретный отпуск. Государство должно создавать условия, чтобы детей было иметь приятно, выгодно и незатратно. А у нас ребенок — очень дорогое дело. Если у семьи со средним достатком родилось двое детей, они с трудом концы с концами сводят.

— Где в современной России сохраняется дискриминация женщин?

 — Да во всех сферах. Даже правительство признает, что в среднем женщины у нас получают на треть меньше мужчин, выполняя те же самые функции. Это и Росстат фиксирует.

Во-вторых, налицо «стеклянный потолок» и «липкий пол»: повышают по службе и дают большую зарплату, при равной квалификации, обычно мужчине. Потому что в голове сидит — и у женщин-начальниц тоже, — что мужчина должен кормить семью, поэтому ему надо платить больше. Есть еще дискриминация молодых женщин, которых не хотят брать на работу, потому что боятся, что они забеременеют, а маленькие дети будут болеть. У нас в коммерческих структурах, когда принимают молодую женщину на работу, она пишет заявление об уходе сразу, с открытой датой, и если забеременела, ее сразу увольняют.  И женщин старше 45 не берут, потому что считается, что они уже старые, нечего тут…

Это связано с установками психологическими, что женщина — не совсем полноценный человек, а только часть его. Начиная с детского сада, мальчики играют в машинки, девочки играют в куклы. В школе в букваре написано: «мама мыла раму, папа — инженер» и т. д. Женщина рассматривается либо как репродуктивная машина, либо как товар, как сексуальный объект.

Так что дискриминация касается не только сферы труда. Это и насилие, и сексуальное домогательство. Это и сексуализированная реклама, и вопрос отношения к проституции.

Еще одна проблема: женщин очень мало на верхних этажах политики: и в Думе, и в Совете Федерации, и в правительстве. Губернаторов — кажется, одна сейчас осталась. А поэтому и предпочтение отдается силовым стратегиям, а не компромиссным. И социальная сфера, в общем, оказывается в загоне.

И еще один момент — негативная роль наших традиционных конфессий, в частности, РПЦ. Недавно один священнослужитель отличился, сказал «волос длинный, ум короткий». Я уже не говорю про Северный Кавказ с женским обрезанием, убийствами чести и многоженством — там вообще катастрофа.

— Как с ней бороться?

 — В первую очередь, нужно принять закон о государственном механизме обеспечения гендерного равенства. Кроме статьи Конституции, здесь у нас пока вообще ничего нет.

И надо создать специальные институты, которые бы занимались именно этим. У нас все комитеты в правительстве и законодательных органах — по «женщинам, детям и молодежи», все в одну кучу. У нас есть уполномоченные по правам ребенка и даже по правам предпринимателей. А по правам женщин — нет. Нужно ввести специальный орган, который бы отвечал и отслеживал эту ситуацию. Плюс, конечно, ввести таких уполномоченных на предприятиях и вузах.

И хотя многие спорят с этим, но я выступаю за гендерные квоты на выборах. Потому что другого способа увеличить число женщин в органах власти нет. Потом можно будет то этого оказаться. Вот, в Народной партии Дании уже ввели гендерные квоты для мужчин: там слишком много женщин оказалось.

Нам еще идти и идти до ситуации не то что датской, но даже казахской, армянской или грузинской. Там все это есть. Там есть учеба по гендерному равенству для чиновников, о чем нам только мечтать приходится. Там очень большая поддержка женских организаций.

— Кстати, почему у нас в стране женское движение какое-то слабоватое, неоформленное?

 — У нас было довольно много женских организаций, но они финансировались из-за рубежа. И когда был принят закон об НКО, они все позакрывались, потому что не хотели быть иностранными агентами. По пальцам двух рук можно пересчитать, что осталось. Сейчас это снова начинается, уже в другой форме, неформальной: появляется феминистское движение из молодых девушек. Конечно, пока очень мало. Но — будет.

— Однако не кажется ли вам, что есть-таки и перегибы в борьбе за равенство? Вы упомянули «сексуализированную рекламу»: то есть, журналы с красавицами тоже надо запретить?

 — Запретить — нет, но я надеюсь, что лет через 50, с развитием общества, этих журналов все-таки не будет. Мне категорически не нравятся все эти глянцевые журналы, которые принуждают женщину соответствовать якобы стандарту, что на самом приводит к анорексии и другим болезням, или на шпильках ходить, что приводит к болезням позвоночника. Это же товар — и женщина тоже рассматривается или как покупательница, или как собственно товар.

— Но как быть с человеческой сексуальностью?

 — А что, без глянца люди сексом перестанут заниматься? Ничего подобного.

— Или вот, например, вести из передовых стран: то феминистки требуют писсуары запретить. То в Англии некоторые школы запрещают девочкам приходить в юбках, чтобы все были в одинаковых брюках…

 — Ну, пускай все в юбках ходят, в «килтах». Вот в Инодонезии, к примеру, и мужчины и женщины ходят в саронгах — это тоже «юбки»… А если серьезно, то да, не без этого. Но нужны порой и перегибы, нужна радикальная оппозиция, чтобы люди начали осознавать эту проблему. Дискриминация женщин — история трех тысячелетий: с сегодня на завтра это измениться не может.

Беседовал Леонид Смирнов