После Войны еврейская Одесса стала совсем другой. Некогда добрые соседи, словно звери тряслись над сворованной пищей и одеждой: Давид Айзенштейн ( 3 фото )

Он – житель Америки, но его родина – Одесса. Именно там маленького 5-летнего Давида настигли все ужасы войны. Его детство – это развалины, расстрелы, оккупанты и просто звериная жестокость, не имевшая границ. Из большого еврейского семейства Давида Айзенштейна в те страшные годы смогли спастись лишь он и его родители. Всех остальных лишили жизни в гетто прямо на глазах несчастного мальчишки.
Вскоре после войны Давид вернулся в родные края. Здесь он получил образование, завел семью, воспитывал сына. Родители Айзенштейна никогда не вспоминали об ужасах той Трагедии. Давид тоже наотрез отказывался возвращаться к прошлому. Но в 2018 году в семье Айзенштейна случилось горе – скончался его сын. Тогда Давид не только не смог смириться с болью утраты, но и не стал дальше молчать о том, что должно быть услышано.


Мужчина отправился в Еврейский музей Одессы, чтобы рассказать о том периоде своей жизни, о котором не успел поведать сыну. Сотрудники музея «Мигдаль-Шорашим» записывали рассказ Давида 3 дня. Ужасы гетто, голод, запугивания, издевательства, уничтожение людского тела и души – все это Айзенштейн передал музею вместе с сохранившимися семейными снимками того времени. Воспоминания Давида сегодня отображают страшную действительность еврейской Трагедии на музейной выставке «И расскажи сыну своему…» в Одессе.

Отец Давида, Тевье Айзенштейн, в начале войны работал над созданием оружия для фронта. Мужчина трудился 24 часа в сутки, за это ему обещали вручить талоны на эвакуацию. И вот первый ужас – он получил талоны. Их было 2. На семью из 9 человек. В оккупированной Одессе осталось все семейство. Почти сразу лишили жизней всех Айзенштейнов, кроме Давида и его родителей. Отца, как и других евреев, упекли за решетку. Мать Давида прятала маленького сына у русской женщины, но их поймали. Тогда их забрали в тюрьму, но там они, к счастью, отыскали главу семьи.


Для Давида холод всегда останется чем-то особенным, и неспроста… Зимой того же года их выводили за пределы города. В лютый мороз многие теряли силы, в частности из-за того, что в тех условиях о еде не было даже речи. Тогда человека либо лишали жизни, либо пытали – обливали водой. Больной замерзал, падал и больше никогда не поднимался.
В один момент мать попыталась спрятать Давида в кустах. Но его нашли, побили, раздробили прикладом пальцы и приказали идти дальше. Неравнодушные люди, несмотря на упадок сил, не бросили раненого ребенка. Они на руках передавали Давида вдоль колонны к родителям, которые были уже далеко впереди.

И вот люди дошли к пункту назначения – в гетто в Доманевку. С того места мальчик запомнил лишь старика, который постоянно твердил окружающим: «Надо Дувочку спрятать. Почему Дувочку? Он нас будет помнить». Во время обыска бараков маленького Давида прятали подальше от жестоких врагов. Спустя некоторое время семью Айзенштейн отправили в другой лагерь, где отец смог найти подработку, откуда иногда приносил объедки. На них выживала вся семья.

В 44-ом фашисты отступали и тогда напоследок они уничтожили гетто. Айзенштейны жили на втором этаже барака, они успели выломать доски и выпрыгнуть из окон, пока немцы громили первый этаж. Все решали доли секунды. Те, кто прыгал после Айзенштейнов, приземлялись на землю уже расстрелянными. Давид и его родители укрывались бездыханными телами, чтобы спрятаться. К счастью, их не заметили.


На освобожденную Родину Айзенштейны пришли босиком, в чем-то, что уже нельзя было назвать одеждой. В свою обворованную квартиру они зашли 18 апреля 1944 года. Еврейская Одесса была совсем другой. Некогда добрые соседи, словно звери тряслись над сворованной пищей и одеждой. Стены города пронзали страх, молчание, настороженность и скорбные слезы.