Почему жители воркуты мечтают переехать «В россию»? ( 14 фото )

С начала 1990-х население Воркуты сократилось почти в три раза, из тринадцати шахт вокруг города сейчас работают только четыре, оставаться в городе становится всё дороже, а уехать оттуда — всё труднее. Журналист Елена Кабакова и фотограф Сергей Паршуков съездили в заполярный шахтёрский город, прозванный «столицей мира» — из которой теперь бегут люди.

Воркута, четвёртый по величине город за полярным кругом, находится в Республике Коми. Город был основан в 1936 году, а уже через два года в нём создали ГУЛаг, куда со всей страны ссылали людей разных национальностей. Из-за этого Воркуту называли «столицей мира».

Переезд

Сергей и Ольга — пенсионеры. Ему 65, ей — 60. Оба почти всю жизнь работали на воркутинских шахтах. Он — под землёй, она — на поверхности. В их квартире тепло и по-советски уютно, несмотря на то что блочная пятиэтажка должна была рассыпаться ещё в 1970-е. Когда молодая семья приехала в Воркуту из Костромской области, им дали комнату в бараке. Потом предложили не ждать очереди, а помочь восстановить один из домов в посёлке Северном — он дал трещину. Разрушение остановили, поставили стяжку: железные тросы с крепежами на углах здания.

— Людей отсюда переселили. А нас приглашали здесь убираться, ремонт делать. Коллеги смеялись над нами, что работаем на аварийное жильё. Потом оказалось, что больше у нас в Северном ничего строить не будут. Они без квартир остались. А мы как заехали сюда в 1985-м, так и живём, — коротко пересказала Ольга.

Ещё одно свидетельство того, что место для строительства было выбрано неудачно, — пустырь под окнами. По словам семейной пары, здесь когда-то стоял детский сад. Через год после завершения строительства он пошёл трещинами, пришлось снести.

— Видимо, болото тут под нами. Но никто этого не проверял. Зато теперь тундру до самого горизонта видно, — добавил Сергей.

О чём бы он ни говорил, всё заканчивает как-то оптимистично или шутя, похлопывая ладонями по колену.


Сергей и Ольга — бывшие работники воркутинских шахт в своей квартире в воркутинском посёлке Северном.


Посёлок Рудник находится напротив города Воркута — на другом берегу реки. Слева — брошенные дома, которые местные жители называют «Близнецы».

Воркута развивалась благодаря добыче угля. В 1945-м в районе действовало 10 шахт, в 1953-м — 17, в 1990-м — 13. За последующие 20 лет не только не было построено ни одной новой шахты — часть из них закрыли из-за «реструктуризации угольной отрасли страны». С 2004-го по март 2016-го в Воркуте работали один угольный разрез Юньягинский и пять шахт: «Воргашорская», «Воркутинская», «Заполярная», «Комсомольская» и «Северная». Все они — сверхкатегорийные по метану и опасны из-за внезапных выбросов угля и горных ударов. И все входили в состав ОАО «Воркутауголь» (подразделение «Северстали»).

Посёлок Советский

Сергей глядит в окно крохотной кухни три на три метра. С третьего этажа хорошо видна кажущаяся бесконечной тундра и полярный Урал.

— Мне на шахте всегда нравилось. По молодости я пришёл на фабрику: работа по свистку, обед по свистку — всё механическое какое-то. Ушёл оттуда в армию и пообещал себе, что никогда не вернусь, — рассказывает он.

В 1982 году они с Ольгой решили отправиться в Воркуту за «длинным рублем».

Лет семь назад так же приехал в Воркуту Рустам с семьёй. Он родом из Узбекистана. За свой счёт он выучился на горного электромонтера, на практике себя зарекомендовал, и его быстро приняли на постоянную работу. Не знавший город и округу, он за 180 тысяч рублей купил трёхкомнатную квартиру в ещё одном пригородном посёлке — Советском. Но спустя пару лет жизнь в нём замерла.

— Начали всё закрывать. Года два назад закрыли последний магазин, перестали чистить от снега дороги внутри посёлка. Только до него и остановку автобуса расчищают, — говорит Рустам. — А ведь тут люди ещё живут. Большая часть — старики.

Теперь семья Рустама снимает «трёшку» в Воркуте. Решение они приняли, после того как кто-то вскрыл одну из пустых квартир этажом выше и срезал батареи. Их жильё залило, электропроводку в старой панельке закоротило, пришлось всё обесточить. Но так как посёлок подлежит расселению, а дом то признают аварийным, то нет, ремонтировать сети никто не стал.

— Я так старался: утеплял всё. Хотел, чтобы семье было хорошо тут, светло, — говорит он, стоя в пустой детской. — Нам даже нравилось, что мы не в городе. Тут тихо, людей мало, за детей не беспокоишься… А теперь у меня трёхкомнатный гараж — храню тут запчасти для своего «Жигулёнка».

В Советском он продолжает бывать. Нужно создавать видимость, что здесь живут. Этим летом кто-то уже пробрался в квартиру и вынес всё, что посчитал ценным. Теперь балконную дверь подпирает шкаф.

Продать обесточенную квартиру в неперспективном посёлке теперь не получится. А как купить квартиру в самой Воркуте, Рустам ещё не придумал и не уверен, что в этом есть смысл: ни он, ни его семья до сих пор не могут получить российское гражданство. По его словам, проблема в бюрократии.

Как и многие в Воркуте, Рустам подрабатывает таксистом. Всё, конечно, неофициально. В отпуск или выходной люди выходят с утра на улицу и ездят между городом и посёлками, подбирая тех, кто не хочет ждать автобуса. Берут с пассажиров по-разному, в среднем — с каждого по 100 рублей. Билет на автобус обходится в 30–70 рублей, в зависимости от конечного пункта.


Автобусная остановка по дороге к неперспективному воркутинскому посёлку Цементнозаводскому.


Заброшенное кладбище времен ГУЛАГа в окрестностях Воркуты.

Воркутинское кольцо — круговая автомобильная дорога, связывающая город и пригородные посёлки: Советский, Северный, Цементнозаводский, Октябрьский, Воргашор, Комсомольский, Заполярный. Их строили максимально близко к шахтам. Часть из них, например, Рудник, Хальмер-Ю, Мульда, Ач-Яга, Октябрьский и Промышленный, официально закрыли и расселили.

Метан в воздухе 

— Всё развлечение у нас — сесть в машину, проехаться по «воркутинскому кольцу», сходить в тундру на рыбалку или охоту, — говорит Сергей.

Ещё иногда они бывают на местных кладбищах ГУЛаговских времен. Их здесь много, и далеко не все благоустроены. Иногда приезжают к мемориалам погибшим шахтёрам, вспоминают коллег.

Сами шахтёры-подземники не считают свой труд особенным, опасным и героическим. Они говорят, что шансов погибнуть под землёй гораздо меньше, чем в обычной автомобильной аварии.

То, что большая часть шахт Воркуты после взрывов закрылась они связывают с нехваткой знаний у инженеров и желанием компании заработать как можно больше.

— Уголь под землёй лежит, как в чаше. Все наши шахты расположены как бы по её краям. Самый толстый слой — на дне, в центре. И как только кто-то до него добирался, происходил взрыв, — говорит Сергей. — Просто нет учёных, которые бы занялись вопросом, как правильно разработать эти участки. Раньше, в советские времена, были в штате люди, которые это всё прорабатывали. А после перестройки их сократили.

Другие шахтёры говорят, что причина взрывов — жадность руководства. Перед бригадами ставят план. Но выполнению нормы иногда мешает высокое содержание метана в воздухе. Чтобы импортное подземное оборудование, оснащённое автоматикой, не отключалось из-за превышения концентрации газа в шахте, датчики «подкручивают».

— Тогда все продолжают работать по своим приборам — у каждого из нас есть личный газоанализатор на каске, — рассказывают шахтёры. — Если он начинает орать (сигнал о превышении безопасного уровня метана в воздухе. — Примеч. ред.), просим проветрить, а сами уходим за угол. И вот у всех каски орут, а мы ждём, пока метан откачают. Страшно, сердце колотится, а мы шутим, чтобы как-то обстановку разрядить.

Когда вентиляционная система справляется и газоанализаторы замолкают, бригады возвращаются к работе, как будто ничего и не было.


Шахтёры воркутинской шахты «Комсомольская» перед спуском в забой


Краны с питьевой водой и чаем для шахтёров воркутинской шахты «Комсомольская».


Памятник шахтёрам и горноспасателям, погибшим во время взрывов на шахте «Северная» в 2016 году.

С 1960-х годов на воркутинских шахтах произошло 16 аварий, в которых погибли люди. Последняя серьёзная авария была 25 февраля 2016 года на шахте «Северной». Когда на глубине 780 метров произошёл горный удар, под землёй находилась смена из 111 горняков, 81 из них смогли быстро эвакуироваться. Вечером были обнаружены двое погибших. Ещё два тела были найдены утром 26 февраля. Судьба 26 горняков оставалась неизвестной. Утром 28 февраля во время повторного взрыва в шахте погибло ещё шесть человек — пять горноспасателей и один машинист. После этого было заявлено, что живых в шахте остаться не могло. В итоге количество жертв аварии выросло до 36.
После взрывов на «Северной» было принято решение её затопить и закрыть. Сейчас в Воркуте осталось четыре шахты.

«Воркутинское кольцо»

Жители Воркуты ощущают последствия глобального потепления, пожалуй, лучше многих. Вечная мерзлота, сковавшая землю, каждый год сдаёт позиции. Из-за этого автомобильные дороги идут волнами. Местные власти стараются их выравнивать, но поездка по «воркутинскому кольцу» всё равно больше похожа на «американские горки».

Автомобильных дорог к Воркуте так и не проложили. До «России» — так здесь называют европейскую часть страны — добраться можно поездом или самолётом. Железной дорогой только до столицы Коми, Сыктывкара, придётся ехать около суток.

— Когда молодыми были, летали часто. После перестройки долгое время самолётов не было. Встал аэропорт. А сейчас снова рейсы пустили. В том году мы билеты брали — до Москвы в 11 тысяч обошлись. В этом сунулись — а они уже по 23. Куда нам, пенсионерам, такие расценки, да только в одну сторону?

Денежный вопрос для жителей Северного и Воркуты вообще стоит остро. На шахте сотрудники, которые спускаются под землю, получают от 50 тысяч рублей в месяц. В остальных отраслях доходы заметно ниже. Зарплатой в 20 тысяч в сфере услуг или торговле здесь никого не удивишь. При этом за «коммуналку» зимой приходится платить около половины этой суммы. Продукты за полярным кругом дороже средних по региону цен примерно на 20–50 рублей. А в посёлках они ещё дороже — такова цена доставки.

Поэтому шахтёры, если позволяет здоровье, редко выходят на положенную им льготную пенсию в 45 лет. Большинство стараются работать «до последнего» — помогают детям, позволяют себе отпуск на Большой земле.


Жилая застройка в Воркуте.


Оленеводы в ожидании гонки на оленьих упряжках во время празднования дня города.

Максимальное число жителей в Воркутинском городском округе было зарегистрировано в 1990-е — свыше 217 тыс. человек. Постепенно люди покидали город. За последние пять лет численность населения Воркуты вместе с посёлками сократилась на 12% — с 88 026 человек в 2013 году до 77 314 в 2018-м. Из них в самой Воркуте проживает 56 088 человек.

Посёлок Цементнозаводский

Ольга жалеет, что в посёлке Цементнозаводском, который находится в полутора километрах от их дома, несколько месяцев назад закрыли бассейн. Туда можно было дойти пешком. А ездить за 15 километров в город на тренировку и долго, и накладно.

В Цементнозаводском тихо и пусто. Почти все пятиэтажки разграблены мародёрами — вынесено всё, что может пригодиться. Даже половая доска. Там, где батареи не спилили, они продолжают греть комнаты с выбитыми окнами. Уже несколько лет как опустели детский сад и школа. Центром жизни стала местная военная часть. Как раз военным и хотят отдать бассейн.

В четырёх до сих пор жилых «панельках» поселка осталось около 80 семей, и те в этом году хотят переселить в Северный.

Жители Цемки, так коротко местные называют Цементнозаводский, переселению не слишком рады.

— Разницы никакой — оттуда люди так же уезжают, — говорит продавец последнего в Цемке магазина. — Там грязно: асфальта во дворах нет, кругом лужи. Шахты нет. Всё закрывается… Вот если бы нам в Воркуту предложили переехать, было бы дело. А так… Но нам прямо сказали: вырубим свет, отключим воду. И живите тут, если хотите.

Пустующих квартир в Воркуте тоже много, но они находятся в частной, а не в муниципальной собственности. Годами в них никто не живёт. За коммунальные услуги копятся долги на сотни тысяч рублей. Но законного способа получить квартиры в муниципальную собственность у городских властей нет.

Похожая ситуация — и на Северном. По словам Ольги и Сергея, здесь в каждом доме по несколько пустых квартир. Первый подъезд их дома тоже «вывернули наизнанку». Дело рук местных «металлистов» — тех, кто спиливает батареи и сдаёт на переработку.

— У нас сейчас одна проблема: лишь бы не взломали соседние квартиры. Если батареи вынесут, придется стояк перекрывать. И мы тогда замёрзнем. А так-то чего. Нормально, — говорит Сергей.

Эти страхи взялись не с потолка: в прошлом году из-за срезанной батареи подъезд затопило, а на стене дома образовалась сосулька, растущая с четвертого этажа.

— Безалаберность, — резюмирует Сергей.

Чтобы квартиры не вскрывали, хозяева прямо на входных дверях пишут: «Не ломать. Здесь живут Ивановы». Если человек в посёлке известный и уважаемый, жильё останется целым.


Панорамный вид из окна заброшенной школы в воркутинском посёлке Цементнозаводском.


Надпись «Милый Север» на стене зала в заброшенном детском саду в воркутинском посёлке Цементнозаводском.

В 2009 году Воркута получила статус моногорода.
Программа расселения ставших неперспективными посёлков делится на три этапа и оценивается в 250 млн рублей. В 2017-м из республиканского бюджета выделили 60 млн рублей на ремонт 175 муниципальных квартир. Еще 50 млн рублей выделили в 2018-м. Расселение позволит бюджету города экономить до 20 млн рублей в год — столько стоит содержание и отопление пустующего муниципального жилья.

Колледж

Огромное количество пустых квартир — это последствия не только естественного миграционного оттока, но и программы переселения с Крайнего Севера. Люди, вышедшие на пенсию, зачастую стараются побыстрее покинуть Заполярье. Но переехать «в Россию» из Воркуты не так просто. Например, у продавца последнего в Цемке магазина такой возможности пока нет.

— Приехала сюда за мужем в 1985-м. Так и остались, — коротко объяснила она. — Теперь все здесь сертификаты <по программе переселения с Крайнего Севера> ждут. А мы не ждём. В 2011 году были 4-тысячные. Предложили перейти в другую очередь. Стали 17-тысячные. Теперь вообще ничего не светит.

Переехать самостоятельно практически невозможно: зарплата у продавца меньше 20 тысяч рублей в месяц. А стоимость квартир в поселках не превышает 50 тысяч.

— Старшие дети уже уехали, а младший учится здесь, в Горном колледже. Думает быстрее отсюда уехать. В Воркуте-то заниматься нечем, — говорит женщина. — Нету у Воркуты будущего.

По словам самих студентов Горного колледжа, поскорее «свалить» хотят около 80% их сверстников. Тем не менее многие идут за профессией в родном городе. Самое популярное направление — ГЭМ («Техническая эксплуатация и обслуживание электрического и электромеханического оборудования»).

— Это самая оптимальная профессия для Воркуты, и не только. С ней есть перспективы. И необязательно оставаться здесь, — говорят студенты четвёртого выпускного курса. А затем мечтательно добавляют, — можно работать на ТЭЦ, которые есть почти в каждом городе. Так что с трудоустройством не будет проблем.

У них уже была практика на шахте. Она оставила неоднозначные впечатления: сначала страшно — на глубине закладывает уши, осознаёшь, что находишься под десятками метров земли, а потом становится «прикольно».

— Вошёл в роль, и всё, — говорят они.

На четвёртом курсе большинству студентов нет и 20 лет. Оказавшись под землей, они сталкиваются с огромной ответственностью. Однажды оказавшийся единственным электромонтёром на смене практикант по пояс в воде ремонтировал вставшее оборудование. Но в то же время они остаются детьми. Например, проверяющий как-то раз наткнулся на молодого человека, который соорудил из проводов что-то вроде качелей прямо в шахте. Из колледжа его за нарушение техники безопасности не отчислили, но на работу с таким послужным списком брать будут с неохотой.

— Шахтёры там работают в основном потому, что нет вариантов. Ну, и это самая высокооплачиваемая работа здесь, — говорит один из будущих электромонтёров. — Надо уезжать отсюда. Хочу в Питер уехать. Можно работать в метро на строительстве веток, обслуживании электролиний. Ну, как получится.

— У меня почти такие же планы, — говорит его однокурсник. Отучиться и, если повезёт, не идти в армию, а уехать. Искать работу.

Оставаться молодёжь не хочет ещё и потому, что в городе ходят слухи, что оставшиеся шахты тоже вскоре закроют. Тогда, по их словам, перспектив у Воркуты не останется никаких.

— «Воргашорская» уже к концу подходит. Уже выработана. И уголь там уже не особо нужный, — в доказательство своих предположений говорят они. — Её хотят закрыть. Закроют, и тогда три шахты всего останетсяpp>


Студенты четвёртого курса Горно-экономического колледжа Воркуты на занятии.


Воспитанники интерната для детей оленеводов в воркутинском поселке Воргашор на прогулке.

До 2025 года из неперспективных посёлков в Воркуту хотят переселить около 2,2 тыс. жителей. С 2014 года от коммуникаций отключили 95 пустующих домов. В 2018 году воркутинцы получили 238 жилищных сертификатов на переезд из районов Крайнего Севера.

Переезд 

Дети Сергея и Ольги тоже выросли — и уехали из Воркуты. Уехать хотят и они сами. Планируют вернуться на родину.

— Пока собираем вещи. Но как их везти, ещё не придумали — отменили же грузоперевозки. Контейнеров, чтобы вещи перевезти, нет. Нужно искать стороннюю организацию или покупать вагон, — объясняют воркутинцы.

Продать мебель в Воркуте практически невозможно. Сергей выставлял на сайте объявлений предложение купить новый диван за две тысячи рублей, но на него никто так и не откликнулся. Знакомые сказали, что подождут, пока семья уедет и оставит всё здесь бесплатно.

— Люди всё бросают, потому что отсюда не увезти ничего, — говорит Сергей. — Мелочь, что в коробки влезет, забирают с собой. А крупное оставляют, потому что дешевле там купить.

Чтобы перевезти вещи железной дорогой, нужно заплатить около 180 тысяч рублей. Раньше покидающие город семьи покупали 20-тонные вагоны вскладчину. Сейчас контейнеры такого объема не выделяют.

— Бытовую технику не только продают за бесценок, но и раздают по знакомым. Даже квартиру у нас дарили, мебелированную, — вспомнил Сергей. — Объявление повесили.

На такой отчаянный шаг готовы были пойти владельцы приватизированной квартиры. Если она останется в собственности, за «коммуналку», капремонт и налог на недвижимость всё равно придётся платить.

— В городе ещё что-то стоят квартиры. Однокомнатная — около 200 тысяч рублей, а вылизанную «трёшку» с ремонтом можно купить за 1 миллион. Чем больше квартира, тем она дешевле, потому что платить коммуналку за большие площади сможет не каждый, — объясняют местные.

Свою квартиру Сергей ещё лет десять назад оценивал тысяч в 30. «У, какая хорошая цена», — говорили родственники из «России». Только они не знали, что он говорит про 30 тысяч рублей, а не долларов.

Сертификаты по переселению с Крайнего Севера многие получают «задним числом». Семья уехала, посёлок расселили и закрыли, а деньги на покупку нового жилья получают только сейчас. Многие добиваются выплат через суд.

Ольга и Сергей будут переезжать за свой счёт. В очереди на переселение они стоят уже 30 лет. В прошлом году были 10-тысячные.

— Раньше я смотреть на списки всё ходил, ходил. А потом ради интереса попросил девушку написать на бумажке, какие мы по счёту. Она записала. Год спустя я пришел и попросил на той же бумажке написать, какие мы по счёту теперь. Потом посчитал, и вышло, что до нас очередь дойдет ровно через двести лет, — говорит Сергей и смеётся.