Сны человека, проспавшего три недели ( 4 фото )

22 марта 2018 года меня доставили в больницу для проведения срочной операции. Из-за связанных с ней осложнений я полностью пришёл в сознание только на второй неделе апреля. На три недели я застрял в собственном сознании, подчиняясь бесконечной череде снов. Сны охватывали огромное количество тем, от светлых и обнадёживающих до тёмных и мрачных. Мне снова и снова снился конец моей жизни. Я был героем и злодеем. Иногда, но не часто, я оказывался Майклом Фейхи.

Восстановление после операции, необходимой при разрыве аорты, при котором кровь из аорты изливается во внешнюю полость, обычно проходит относительно быстро. Моей жене сказали, что я должен прийти в себя через пару часов после процедуры. К сожалению, так не случилось. Врачи обнаружили, что не могут убрать аппарат искусственной вентиляции лёгких – если они убирали его, я переставал дышать. В довершении всего, едва придя в сознание и запаниковав, я попытался вырвать дыхательную трубку. Так что две недели я был под сильным наркозом. Мне вводили паралитические препараты, чтобы я не мог вытащить трубки, если проснусь. Я не был в коме, но и не был в сознании.

Так где же был я, пока моё тело лежало ничком в реанимации больницы города Кеннингстона? Я находился в своей голове. Моё сознание создавало слой за слоем вымышленные истории, тем самым занимая себя, пока моё тело исцелялось. Мне снились супергерои и злодеи, экзотические страны, в которых мне никогда не доводилось бывать. Моё сознание бродило в тёмных, запутанных местах. Я прощался со своей жизнью в окружении семьи в далёком будущем. Окольными подсознательными путями я пытался раздобыть пиццу и прохладительные напитки.

Эта пестрая коллекция видений и медикаментозных галлюцинаций была частью меня с момента операции. Они задерживались на краю моего сознания, выходя на первый план, вызванные знакомым звуком, видом или запахом.

Я рассказываю об этих видениях, чтобы лучше их понять и, возможно, уменьшить их влияние на меня. Я также делюсь ими потому, что надеюсь, что они смогут помочь другим людям понять, что испытывают их близкие под влиянием седативных препаратов, в то время как их семья и друзья находятся рядом с ними. Я это рассказываю не для того, чтобы расстроить остальных или заставить их испытывать чувство неудобства, какими бы откровенными ни были некоторые из этих снов, а для того, чтобы пролить свет понимания на разум, сердце или даже душу, и показать, что некая часть нас может искать надежду на спасение, пока наше тело нас подводит.

Пустошь. Безнадёжное чёрное отчаяние

В большинстве снов, которые я видел во время пребывания в больнице, не было определённого порядка, но я помню, как все они начинались: в мире ржавчины и алой пыли, в сухом воздухе, в небе грязного цвета. Я сидел в обветшалом магазинчике перед телевизором, транслирующим одни помехи, и ждал, не появится ли хоть один признак того, что общество – это что-то большее, чем безмолвные существа, шныряющие в темноте.

Я владел магазином, в который никогда не заходили покупатели, хотя я продавал одни только объедки и хлам: старые пустые банки, палочки, перевязанные бечевкой, кусочки картона с выцветшими логотипами магазинов, давно утратившими своё значение. Я сидел и бормотал что-то невнятное, пытаясь вспомнить время, когда жизнь имела смысл. Я искал надежду, прослушивая нестройную музыку.

Сон о пустоши был первым, в чьей ловушке я провёл, как мне казалось, довольно много времени. Это было какое-то призрачное место, похожее на мультфильмы Дэвид Фёрта «Зелёные обрубки», такое же грубое, колючее, душераздирающее и печальное зрелище. Это было то место, которое мой разум выдал в ответ на моё почти умирающее состояние.

Я так и не проснулся полностью от сна о Пустоши. Мне просто начал сниться другой сон.

Травянистое плато: нейтральная территория

Как вы просыпаетесь, если ещё не готовы вернуться в активное сознание?

Представьте себе огромную дыру в земле, идеально круглую яму с коричневыми каменными стенами. В центре ямы возвышается цилиндрическое плато, покрытое мягкой зеленой травой. Плато достаточно высокое, чтобы на него попадали солнечные лучи, но слишком низкое, чтобы заглянуть за край ямы. Вот где я оказывался всякий раз, когда просыпался.


Если выражаться на языке видеоигр, травянистое плато было моим центром, областью, куда я возвращался между подсознательными фантазиями. Там я понимал, что сон или кошмар, который я только что пережил, не реален. Это единственное место в моих грезах, где я мог почувствовать какой-то контроль, хоть и призрачный. Просыпаясь от особенно мучительных видений, таких как визит в Пустошь, я думал: «Пожалуйста, выбери что-то другое, не возвращай меня туда». Иногда мне казалось, что кто-то слышит это, записывает и влияет на то, куда я пойду дальше.

Что бы это ни было, травянистое плато было безопасным местом. До сих пор, когда я чувствую беспокойство, я представляю себя лежащим в теплой траве, и мне становится лучше.

Япония: страна никотинового полупрозрачного пластика

Я всегда хотел посетить Японию. Пройти сквозь галереи, заполненные цветными ящичками, пропахшими застаревшим сигаретным дымом, или пробираться по улицам Акихабары, ныряя в магазины, чтобы купить непонятные электронные устройства и разноцветные игрушки. Я хочу пить йогуртовые напитки там, где они имеют смысл, и есть идеально сделанные торты с нарезанной клубникой сверху.

Я несколько раз посещал Японию во время пребывания в больнице, или, по крайней мере, моё идеализированное представление о ней. Мой первый визит мечты включал в себя прогулку по приподнятому пешеходному переходу над оживленной улицей, какое-то портативное устройство «покемон» в моей руке. Это был не гейм-бой или какая-то современная приставка, Это было больше похоже на старую электронную игрушку с маленьким ЖК-дисплеем в полупрозрачной жёлтой упаковке, отображающим советы на японском о моём путешествии. Шёл дождь, и на мне был прозрачный пластиковый плащ. Годы выпуска ограниченных игровых консолей и контроллеров связали страну с прозрачным пластиком в моем сознании.

Мой второй визит в Японию мечты был более структурированным. Во сне мне было поручено узнать о моем якобы давно потерянном дяде-затворнике, плодовитом скульпторе колоритных японских статуй аниме. Нестандартные хентай-вещи, женщины в мехах, из-под которых виднелись трусики, такого рода штуки. Я путешествовал от закопченных блошиных магазинов к закоулочным аукционам, узнавая об этом человеке, которого на самом деле не существовало. Он казался хорошим парнем, для родственника-подонка.


Моя последняя поездка в псевдо-Токио приняла невероятно мрачный оборот. Я был техником, которому было поручено пережить воспоминания жертвы убийства, записанные, как ни странно, на диктофон в виде покемона. Это было портативное электронное устройство, которое работало как живой электронный журнал, записывая то, что его пользователи думали, видели и чувствовали, когда держали его. Оно не было разработано в качестве устройства для раскрытия преступлений, но власти обнаружили, что могут использовать его для отслеживания последних моментов жизни жертв насильственных преступлений. Итак, я бродил по улицам Японии в качестве молодой поклонницы «Покемонов», зная, что в любой момент на меня могут напасть. Мое сердце колотилось, дыхание было тяжелым. Временами меня переполняли эмоции пользователя.

Я не хочу вдаваться в подробности того, чем закончился этот кошмар. Из всех моих бессознательных видений, это то, которое я больше всего хотел бы забыть.

Герои комиксов: Marvel против DC

Забавным фактом обо мне является то, что, по-видимому, мое подсознание приравнивает комиксы Marvel к хорошим вещам, а комиксы DC – к плохим. Или, по крайней мере, так это происходило во время многочисленных снов на тему комиксов, которые я видел во время пребывания в больнице. Комиксы Marvel казались яркими и счастливыми, в то время как сны о DC всегда были темными и зловещими.

Например, мне снилось, что я нахожусь в больничной палате в центре Атланты, что не было большой ложью, так как на самом деле я был в больнице на окраине города. В Атланте снимается много фильмов Marvel, поэтому я послал вызов (я мог это сделать во сне), чтобы герои Marvel пришли и спасли меня. Мстители были в городе, снимали «Бесконечную войну», и я был уверен, что они уже в пути. Так день был спасен.


В других забавных снах о Marvel мне пришлось быть послом между супергероями и обычными людьми в 1970-х годах (я мог говорить на вакандском) и совершить эпическое паломничество, для посещения поминок Тора. О, Тор умер. Наверное, это было грустно.

Но не так грустно, как мои кошмары о DC Comics. Я оказался в противостоянии с Джокером, Ядовитым Плющом и Пингвином, чтобы создать смертельные торты, потому что, конечно, все они известны своей выпечкой. Сначала казалось, что я был под прикрытием секретной правительственной организации, проник в конкурирующую организацию, но на самом деле я был настоящим убийцей в пекарне все это время. Я живо помню, как ненавидел этот поворот событий, активно ругая свое подсознание, чтобы изменить его. Я хотел быть хорошим парнем. Но как бы я ни влиял на сон, он упорно хотел, чтобы я был злом.

Я был Диком Грейсоном, бывшим Робином из «Бэтмена и славы Робина», использующим свои детективные навыки, чтобы скрыть серию бандитских убийств. Было бы разумнее, если бы я был Джейсоном «Красная Шапочка» Тоддом, но Робин – так Робин. Позже я стану продюсером телевизионного шоу, в котором мой отчим будет лидером группы злобных титанов-подростков.

Я не знаю причины несоответствия между двумя издателями комиксов в моем подсознании. Мне всегда нравились комиксы и персонажи обеих компаний одинаково. По крайней мере, мне так всегда казалось.

Борьба за мою жизнь. Счастлив ли я?

Повторяющиеся темы сна могут быть прекрасно объяснены состоянием моего здоровья во время борьбы между жизнью и смертью. Моя жена рассказывает историю о враче, который дежурил во время одного из её утренних визитов в мою палату. Врач рассказал ей, что провёл большую часть ночи, пытаясь вывести меня из анабиоза. Он начинал уменьшать количество лекарства, которое я получал, моё состояние ухудшалось, и он снова увеличивал дозу, чтобы стабилизировать меня. Неудивительно, что при таком раскладе мне снилось, что я в своих снах постоянно рискую жизнью.

Один из снов показывал битву между мной, представителем человечества, и антропоморфным цыпленком. В этом причудливом сценарии ученые, предположительно, клонировали животных, которых прекрасно использовали в пищу. Но зачем создавать разумных существ для потребления в пищу? Я не знаю, чувак. Дело в том, что эта странная курица с руками и ногами, броней и металлическими когтями не позволила бы нам съесть его, если бы мы не заслужили его уважения в бою не на жизнь, а на смерть. Я не помню многого из настоящей битвы, но подготовка к битве была мучительной. Дни позерства. Птицы странные.

Еще одна битва за мою жизнь, больше азартная, все еще преследует меня. Каким-то образом я оказался глубоко в толще океанских вод, в чернильной тьме, играя в покер с группой нага, или человекоподобных змей. Если я выиграю, то получу огромную бутылку какого-нибудь виски. Если я проиграю, меня убьют. Я не пью, поэтому понятия не имею, как попал в эту странную ситуацию. Но я был там, играл в карты среди чернильных водоворотов тьмы, мое дыхание пузырилось в моих легких, издавая ужасный булькающий звук.

Позже я понял, что булькающий звук исходил от меня самого. Одна из причин, по которой мне было трудно дышать, заключалась в том, что мои легкие наполнялись жидкостью, заставляя меня булькать, когда респиратор помогал мне дышать. Булькающие звуки преследовали меня в те дни, вводя меня в критическое состояние.

Проблемы с желудком: поиски еды и питья

Знаете, чего я еще не делал в больнице первые пару недель, кроме того, что был без сознания? Я не ел и не пил. На самом деле, из-за трахеотомии, которую мои врачи, в конце концов, сделали, чтобы медленно отучить меня от респиратора, я не ел и не пил через рот до конца мая. И мне снилась еда.

Ну, конечно, я не просто пил и ел. Это было бы слишком легко. Вместо этого мне снились события, связанные с едой. Например, один длинный сон включал в себя переиздание оригинальных «Звездных войн» в кинотеатрах. Согласно моим подсознательным галлюцинациям, рестораны по всей стране предлагали специальную большую пиццу и ведро кока-колы, и я жаждал сладкой, игристой сахарной воды и горячего, расплавленного сыра. Во сне я видел рекламу этих продуктов. Я проходил мимо ресторанов, заглядывая внутрь, чтобы увидеть, как другие поглощают пиццу и колу. Мне ни разу не удалось принять участие. Мои сны могут быть настоящими засранцами.

Я был говорящей крысой в постапокалиптическом мире, учившей своих собратьев-грызунов, как делать запеченные итальянские бутерброды, но я не мог съесть их из-за ужасной изжоги. Я был на закрытой вечеринке, проводимой для актеров из испаноязычного голливудского блокбастера. Но от обильного рациона с закусками у меня заболел живот. Позже я узнал, что питательные напитки, которые мне подавали через трубку прямо в желудок, вызывали кислотный рефлюкс. Удивительно, как то, что происходит с телом, проявляется в подсознании. От одной мысли об этом у меня болит живот.

Моя семья или недостаток внимания

Многие из снов, которые я видел во время анабиоза, напоминали мне о семье. Не всегда в них была вся моя семья целиком, чаще всего кто-то один из родни. В какой-то момент я встречался с матерью, старшими братом и сестрой, мы играли в догонялки друг с другом или сидели, развалившись в пентхаусе высоко над сверкающим серебряным городом. Затем я стал антропоморфным олицетворением осени, эфирным существом из комикса Нила Геймана, в последний раз встретившимся со своими братьями и сестрами перед концом света. Была даже очень странная последовательность, установленная в будущем, когда люди могут размножаться, поедая инопланетные растения в «Макдональдсе», но она быстро исчезла из моей памяти.

Моим любимым семейным сном был тот, где присутствовали старший брат и сестра, Ричард и Филлис. Я умирал, что было не очень хорошо, но мы знали, что это всё равно когда-нибудь случится, так что все было не так уж плохо. Мои братья и сестры встретили меня в Японии. Это было продолжение очень темной последовательности, о которой я упоминал ранее. Они записали меня на службу, которая позволит мне умереть в виртуальной реальности под звуки моей любимой песни. Я не помню эту песню. Я помню, что был спокоен. Это был хороший сон.

Чего здесь не хватает? Хоть я сын и брат, но я также являюсь мужем и отцом. Моя жена Эмили и мои дети, семилетние близнецы Арчер и Симус, никогда не появлялись в моих снах. О них не упоминалось. Фотографий не было. Я люблю их всех троих больше всего на свете, но мое подсознание вычеркнуло их из моих снов. Не думаю, что мой разум смог бы справиться с мыслью о потере их.

Медленное пробуждение

Мое первое осознанное воспоминание после мартовского погружения меня в наркоз – моя жена Эмили, стоящая надо мной в середине апреля. По словам моих родных, я то приходил в сознание, то терял его, время от времени бормоча какую-то бессвязную чепуху. Мои глаза открывались и блуждали по больничной палате, никогда ни на чем не сосредоточиваясь, вероятно, потому, что никто не додумался дать мне очки.

Образы комнаты начали проникать в мои сны. Настенный компьютер с заставкой Windows стал устройством, которое я мог использовать для покупки и материализации закусок из телевизионных рекламных роликов. Промышленные вентиляторы на крыше здания за моим окном превратились в морозильные камеры для грузовика с мороженым. Один из медбратьев, который дежурил у меня ночью, молодой человек с короткой всклокоченной бородкой, появился в одном из моих ночных кошмаров, пытаясь заставить мою ногу двигаться с помощью скальпеля. Моя младшая сестра Надин навестила меня, и мне привиделся долгий разговор с ней, который на самом деле закончился тем, что я тихо произносил слова, которые она не понимала — я не мог говорить с трахеотомией.

В конце мая я, наконец, полностью пришёл в себя. Мою трубку сняли. После небольших тренировок, после которых я убедился, что могу глотать, я начал сам есть и пить. Подвижность медленно вернулась моим рукам. А нижняя часть моего тела… Кто знает, может, и она когда-нибудь придёт в норму.

Эти сны

Иногда мы пытаемся удержать сон. Воспоминания о нём свежи в сознании при пробуждении, но быстро исчезают. Но не эти сны. Они успели просочиться внутрь и оставить неизгладимые впечатления. Запахи, звуки, образы и чувства были здесь, так же осязаемы, как при нахождении в бодрствующем состоянии. Они могут быть реальными.

Какое-то время после пробуждения было трудно отличить мои анабиозные сны от реальности. Несмотря на то, что многие из них были притянуты за уши, они были настолько сильной частью того, кем я был в период моего бессознательного состояния, что казались не столько воспоминаниями о снах, сколько воспоминаниями о вещах, которые никогда не происходили на самом деле. С этими видениями связаны настоящие эмоции. Я помню, как был злодеем, убившим Бэтмена, и я чувствую себя виноватым. Я до сих пор вспоминаю заброшенную витрину магазина из Пустоши, и мое сердце на мгновение учащается в панической атаке. Одна из причин, по которой я так много рассказываю о своих снах друзьям и родственникам, заключается в том, чтобы убедиться, что все это не было реальностью. Часть меня все еще не уверена в этом.

Прошел год с тех пор, как меня доставили в больницу. Год назад меня прооперировали, и начался парад моих странных снов: о Японии, о комиксах, о смерти и загробной жизни. Десятки историй, придуманных моим подсознанием, чтобы помочь мне справиться с моим дрожащим телом или, по крайней мере, отвлечь меня, пока оно исцеляется.

Я все еще вижу сны. На самом деле сейчас я вижу больше снов, чем когда-либо прежде. Иногда я даже ловлю себя на том, что возвращаюсь к менее приятным снам, которые возникли во время моего анабиоза. Только теперь я могу просыпаться в любое время.

Специально для читателей моего блога Shnyagi.Net – по статье Mike Fahey