Doomwind
Игуменья Митрофания — мошенничество во имя Господа ( 3 фото )
В 1874 году перед судом предстало высокое духовное лицо, что было неслыханным делом по тем временам в Российской империи. В суде принимали участие лучшие юристы, в том числе прокурор А. Ф. Кони, Ф. Н. Плевако и А. В. Лохвицкий — адвокаты со стороны потерпевших. За ходом суда следил весь народ.
На скамье подсудимых оказалась Игуменья Митрофания, без адвокатов (никто не согласился её защищать), — властная, честолюбивая и очень энергичная женщина, которая в своём деле служения Господу несколько увлеклась…
Баронесса Прасковья Григорьевна Розен
В ноябре 1825 года в семье богатого барона, героя войны 1812 года, генерала Григория Розена родилась дочка, которую нарекли Прасковьей. Девочка родилась под счастливой звездой, её холили и лелеяли.
После 1837 года генерал Розен вышел в отставку и вскорости скончался в своей квартире. Государь Николай I решил помочь семье, которая потеряла кормильца. Он представил младшую дочь Розена ко двору, к тому времени она была уже юной девушкой. Ни о каком монашестве Прасковья тогда и не помышляла — слишком живой нрав, слишком цепкий ум. При дворе она продолжила своё образование, которое и в родительском доме было довольно качественным: рисунку Прасковью учил сам Айвазовский.
При дворе прошло отрочество и юность девушки. Досуг она проводила за верховой ездой — была очень неплохой наездницей — чтением книг, рисованием. Постепенно она обрастала очень важными связями с влиятельными людьми. Не могла не обрастать, так как живо интересовалась тайнами двора и многое знала. Замуж Прасковья не вышла, хотя претенденты на роль её мужа имелись: девушка была горячая и во всех смыслах видная. Ходили слухи о какой-то неразделённой любви баронессы Розен.
В 1851 году, когда Прасковье было уже 26 лет, она познакомилась с митрополитом Филаретом, видным церковным деятелем, аскетом, обладающим феноменальным даром убеждать. Прасковья была очарована личностью 68-летнего старца и часто и подолгу стала беседовать с ним. Считается, что именно он повлиял на её, мало сказать, удивившее всех, решение уйти в монастырь.
Митрофания
Девушка кажется счастливой своим выбором и девять лет пишет иконы. Получалось неплохо — ещё бы, ведь рисованию она училась у мэтра. В это время Прасковья принимает сначала рясоформ, а позже постриг в монахини. Теперь у Прасковьи новое имя, именно под ним она и войдёт в историю. Теперь она сестра Митрофания.
В таком низком сане ей пришлось пробыть всего несколько дней: образование, ум и характер были слишком значительными. Её посвятили в сан игуменьи и назначили настоятельницей целого женского монастыря (Серпуховского). Наконец-то у деятельной особы появилась своя вотчина. Теперь настоящим талантам Митрофании было, где развернуться.
Игуменья поставила перед собой амбициозную цель: сделать монастырь, за который она теперь отвечает, не просто процветающим, но лучшим в Российской Империи, легендарным. Она активно начинает использовать связи, которые налаживались ею при дворе, чтобы получать деньги. Без них легендарности монастыря достигнуть сложно.
Вторым проектом Митрофании было создание общин сестёр милосердия. Получилось создать три — в Пскове, Москве и Петербурге. Этот второй проект очень не понравился многим влиятельным людям в церковной среде, которые отличались костностью и желанием блюсти традиции. Дело было в уставе общин, которые были похожи на монастыри. Главное их отличие от последних состояло в том, что сёстры должны меньше молиться и больше по-настоящему помогать людям. Этакие православные монастыри на западный миссионерский лад.
Помогли связи
Святейший Синод был вынужден уступить напору энергичной и умной игуменьи, так как к делу подключилась сама императрица Мария Александровна (супруга Александра II). Устав утвердили, и общины начали существовать. Митрофания потратила на оба своих проекта всё свое немалое наследство. Идея увековечить свое имя ей казалась важнее, чем радости материального богатства (тем более, как им воспользуешься, если уже монахиня?).
После того, как собственные ресурсы были исчерпаны, она привлекла состоятельных жертвователей. Последние делали это не совсем от чистого сердца. Кого-то игуменья подкупала связями и хлопотала за них там, где было нужно. Кому-то был интересен орден Анны за благотворительность (награждённым им гарантировали солидную пенсию до конца жизни).
Первая крупная «рыба»
Пожертвования, к которым удавалось склонить купцов и промышленников, были не то, чтобы очень большими: кто-то давал несколько десятков рублей, кто-то несколько сотен, реже тысяч. Митрофания понимала, что такими темпами при жизни ей не успеть осуществить задуманного. Нужно было действовать решительно, нужен был большой куш.
Интересная кандидатура потенциально безвольного денежного мешка вскоре подвернулась: Медынцева, московская купчиха, алкоголичка, обладающая очень существенным состоянием. К сожалению, сама она не могла им распоряжаться: из-за алкоголизма ей была назначена ежемесячная крупная выплата — 600 рублей и опекунство. Купчихе это не нравилось, ей хотелось кутить на все свои деньги. Митрофания узнала об этой женщине и устроила всё таким образом, что посторонние люди посоветовали Медынцевой обратиться к игуменье с большими связями. Та должна была помочь избавиться от опекунства.
Здесь Митрофания не торопилась, чтоб не спугнуть. Она устроила женщину у себя под боком в монастыре. Помогала ей избавиться от зависимости, разговаривала и всячески втиралась в доверие. Через два года игуменья решила, что бдительность Медынцевой усыплена и принесла несколько пустых листов бумаги. Митрофания попросила их подписать под каким-то невинным предлогом. Бывшая купчиха это сделала не задумываясь.
Напомним, что игуменья хорошо рисовала? Она подделала банковские векселя, которые якобы были подписаны Медынцевой задним числом ещё до того, как над той было назначено опекунство. Векселей Митрофания нарисовала на сумму 240 тысяч рублей. Если очень грубо перевести эту сумму на сегодняшние деньги, то получится свыше 300 миллионов рублей. Кроме этого игуменья убедила Медынцеву написать завещание, в котором всё её состояние после смерти отходило монастырю.
Сотни тысяч от промышленника-скопца
То, с какой лёгкостью игуменье удалось заполучить такую кругленькую сумму, вдохновило её на новые свершения. Вскоре к Митрофании за помощью обратился отчаявшийся промышленник Солодовников, у которого была большая проблема. В юности он попал в секту скопцов и там оставил своё мужское достоинство. Недоброжелатели успешного предпринимателя узнали об этой щекотливой подробности и давили на него. По законам Российской империи за принадлежность к этой секте грозила тюрьма или ссылка.
Митрофания с радостью согласилась использовать все свои связи, чтобы влиятельные люди заступились за Солодовникова. На эти нужды она начала просить у него деньги. Надо ли упоминать, что человек, оказавшийся в такой отвратительной ситуации, готов отдать если не всё, то почти всё? Кроме этого она стала использовать старую схему с чистыми листами, подписями и поддельными векселями. Здесь прибыль монастыря и общин снова составила сотни тысяч рублей.
Митрофания так увлеклась управлением денежными потоками, что совершенно забыла на самом деле выручить Солодовникова. Поэтому его вскоре схватили, посадили в тюрьму, где он скончался меньше, чем через год.
Благими намерениями…
Вскрылось всё, когда ещё одна жертва предприимчивой игуменьи, купец Лебедев, наткнулся на вексель, который он не выписывал. Для Митрофании это было довольно прискорбно, так как с Лебедева выручить удалось всего 22 тысячи рублей. После этого начали объявляться и другие фальшивые векселя на куда более солидные суммы.
Матушке Митрофании грозил суд. Так как она была особой видной и влиятельной, до процесса её держали под арестом в комфортабельной гостинице Петербурга. Даже оттуда она пыталась «дёргать за нужные верёвочки» и склонять правосудие в свою пользу.
Юристы и прокуроры были настолько ошарашены и возмущены наглостью, с которой Митрофания поправляла финансовое благосостояние монастыря, что для неё даже не нашлось защитников. Впрочем, игуменья и сама справлялась отлично.
Суд длился две недели, Митрофания сидела не на скамье подсудимых, а на троне, на ней было три креста, перстни, а в руках она держала настоятельский посох. Матушка постоянно путалась в показаниях, но не от растерянности, а умышленно. К концу каждого дня и присяжным, и судье было сложно разобраться в них.
В конце процесса присяжным раздали 270 вопросов, по каждому из которых они должны были вынести свой вердикт о виновности Митрофании. Её признали виновной по всем пунктам. В качестве наказания была предписана ссылка в Сибирь на три года с последующими одиннадцатью годами без права покидать Сибирь. Кроме того, она лишалась игуменского сана. Женщина выслушала приговор, и ни один мускул не дрогнул на её лице. Наверняка она считала, что если и виновата перед людьми, то перед Богом нет.
Приговор смягчил Александр II, видимо, под давлением супруги. Митрофанию сослали в Ставрополь, откуда она отправилась в монастырь Нижнего Новгорода. Затем поехала в Иерусалим. На Святой Земле Митрофания жила два года, где записывала свои воспоминая, которые позже будут изданы. Умерла эта неординарная личность в 1899 году в преклонных летах в доме свой родной сестры.
Автор: Ангелина Комарова
На скамье подсудимых оказалась Игуменья Митрофания, без адвокатов (никто не согласился её защищать), — властная, честолюбивая и очень энергичная женщина, которая в своём деле служения Господу несколько увлеклась…
Баронесса Прасковья Григорьевна Розен
В ноябре 1825 года в семье богатого барона, героя войны 1812 года, генерала Григория Розена родилась дочка, которую нарекли Прасковьей. Девочка родилась под счастливой звездой, её холили и лелеяли.
После 1837 года генерал Розен вышел в отставку и вскорости скончался в своей квартире. Государь Николай I решил помочь семье, которая потеряла кормильца. Он представил младшую дочь Розена ко двору, к тому времени она была уже юной девушкой. Ни о каком монашестве Прасковья тогда и не помышляла — слишком живой нрав, слишком цепкий ум. При дворе она продолжила своё образование, которое и в родительском доме было довольно качественным: рисунку Прасковью учил сам Айвазовский.
При дворе прошло отрочество и юность девушки. Досуг она проводила за верховой ездой — была очень неплохой наездницей — чтением книг, рисованием. Постепенно она обрастала очень важными связями с влиятельными людьми. Не могла не обрастать, так как живо интересовалась тайнами двора и многое знала. Замуж Прасковья не вышла, хотя претенденты на роль её мужа имелись: девушка была горячая и во всех смыслах видная. Ходили слухи о какой-то неразделённой любви баронессы Розен.
В 1851 году, когда Прасковье было уже 26 лет, она познакомилась с митрополитом Филаретом, видным церковным деятелем, аскетом, обладающим феноменальным даром убеждать. Прасковья была очарована личностью 68-летнего старца и часто и подолгу стала беседовать с ним. Считается, что именно он повлиял на её, мало сказать, удивившее всех, решение уйти в монастырь.
Митрофания
Девушка кажется счастливой своим выбором и девять лет пишет иконы. Получалось неплохо — ещё бы, ведь рисованию она училась у мэтра. В это время Прасковья принимает сначала рясоформ, а позже постриг в монахини. Теперь у Прасковьи новое имя, именно под ним она и войдёт в историю. Теперь она сестра Митрофания.
В таком низком сане ей пришлось пробыть всего несколько дней: образование, ум и характер были слишком значительными. Её посвятили в сан игуменьи и назначили настоятельницей целого женского монастыря (Серпуховского). Наконец-то у деятельной особы появилась своя вотчина. Теперь настоящим талантам Митрофании было, где развернуться.
Игуменья поставила перед собой амбициозную цель: сделать монастырь, за который она теперь отвечает, не просто процветающим, но лучшим в Российской Империи, легендарным. Она активно начинает использовать связи, которые налаживались ею при дворе, чтобы получать деньги. Без них легендарности монастыря достигнуть сложно.
Вторым проектом Митрофании было создание общин сестёр милосердия. Получилось создать три — в Пскове, Москве и Петербурге. Этот второй проект очень не понравился многим влиятельным людям в церковной среде, которые отличались костностью и желанием блюсти традиции. Дело было в уставе общин, которые были похожи на монастыри. Главное их отличие от последних состояло в том, что сёстры должны меньше молиться и больше по-настоящему помогать людям. Этакие православные монастыри на западный миссионерский лад.
Помогли связи
Святейший Синод был вынужден уступить напору энергичной и умной игуменьи, так как к делу подключилась сама императрица Мария Александровна (супруга Александра II). Устав утвердили, и общины начали существовать. Митрофания потратила на оба своих проекта всё свое немалое наследство. Идея увековечить свое имя ей казалась важнее, чем радости материального богатства (тем более, как им воспользуешься, если уже монахиня?).
После того, как собственные ресурсы были исчерпаны, она привлекла состоятельных жертвователей. Последние делали это не совсем от чистого сердца. Кого-то игуменья подкупала связями и хлопотала за них там, где было нужно. Кому-то был интересен орден Анны за благотворительность (награждённым им гарантировали солидную пенсию до конца жизни).
Первая крупная «рыба»
Пожертвования, к которым удавалось склонить купцов и промышленников, были не то, чтобы очень большими: кто-то давал несколько десятков рублей, кто-то несколько сотен, реже тысяч. Митрофания понимала, что такими темпами при жизни ей не успеть осуществить задуманного. Нужно было действовать решительно, нужен был большой куш.
Интересная кандидатура потенциально безвольного денежного мешка вскоре подвернулась: Медынцева, московская купчиха, алкоголичка, обладающая очень существенным состоянием. К сожалению, сама она не могла им распоряжаться: из-за алкоголизма ей была назначена ежемесячная крупная выплата — 600 рублей и опекунство. Купчихе это не нравилось, ей хотелось кутить на все свои деньги. Митрофания узнала об этой женщине и устроила всё таким образом, что посторонние люди посоветовали Медынцевой обратиться к игуменье с большими связями. Та должна была помочь избавиться от опекунства.
Здесь Митрофания не торопилась, чтоб не спугнуть. Она устроила женщину у себя под боком в монастыре. Помогала ей избавиться от зависимости, разговаривала и всячески втиралась в доверие. Через два года игуменья решила, что бдительность Медынцевой усыплена и принесла несколько пустых листов бумаги. Митрофания попросила их подписать под каким-то невинным предлогом. Бывшая купчиха это сделала не задумываясь.
Напомним, что игуменья хорошо рисовала? Она подделала банковские векселя, которые якобы были подписаны Медынцевой задним числом ещё до того, как над той было назначено опекунство. Векселей Митрофания нарисовала на сумму 240 тысяч рублей. Если очень грубо перевести эту сумму на сегодняшние деньги, то получится свыше 300 миллионов рублей. Кроме этого игуменья убедила Медынцеву написать завещание, в котором всё её состояние после смерти отходило монастырю.
Сотни тысяч от промышленника-скопца
То, с какой лёгкостью игуменье удалось заполучить такую кругленькую сумму, вдохновило её на новые свершения. Вскоре к Митрофании за помощью обратился отчаявшийся промышленник Солодовников, у которого была большая проблема. В юности он попал в секту скопцов и там оставил своё мужское достоинство. Недоброжелатели успешного предпринимателя узнали об этой щекотливой подробности и давили на него. По законам Российской империи за принадлежность к этой секте грозила тюрьма или ссылка.
Митрофания с радостью согласилась использовать все свои связи, чтобы влиятельные люди заступились за Солодовникова. На эти нужды она начала просить у него деньги. Надо ли упоминать, что человек, оказавшийся в такой отвратительной ситуации, готов отдать если не всё, то почти всё? Кроме этого она стала использовать старую схему с чистыми листами, подписями и поддельными векселями. Здесь прибыль монастыря и общин снова составила сотни тысяч рублей.
Митрофания так увлеклась управлением денежными потоками, что совершенно забыла на самом деле выручить Солодовникова. Поэтому его вскоре схватили, посадили в тюрьму, где он скончался меньше, чем через год.
Благими намерениями…
Вскрылось всё, когда ещё одна жертва предприимчивой игуменьи, купец Лебедев, наткнулся на вексель, который он не выписывал. Для Митрофании это было довольно прискорбно, так как с Лебедева выручить удалось всего 22 тысячи рублей. После этого начали объявляться и другие фальшивые векселя на куда более солидные суммы.
Матушке Митрофании грозил суд. Так как она была особой видной и влиятельной, до процесса её держали под арестом в комфортабельной гостинице Петербурга. Даже оттуда она пыталась «дёргать за нужные верёвочки» и склонять правосудие в свою пользу.
Юристы и прокуроры были настолько ошарашены и возмущены наглостью, с которой Митрофания поправляла финансовое благосостояние монастыря, что для неё даже не нашлось защитников. Впрочем, игуменья и сама справлялась отлично.
Суд длился две недели, Митрофания сидела не на скамье подсудимых, а на троне, на ней было три креста, перстни, а в руках она держала настоятельский посох. Матушка постоянно путалась в показаниях, но не от растерянности, а умышленно. К концу каждого дня и присяжным, и судье было сложно разобраться в них.
В конце процесса присяжным раздали 270 вопросов, по каждому из которых они должны были вынести свой вердикт о виновности Митрофании. Её признали виновной по всем пунктам. В качестве наказания была предписана ссылка в Сибирь на три года с последующими одиннадцатью годами без права покидать Сибирь. Кроме того, она лишалась игуменского сана. Женщина выслушала приговор, и ни один мускул не дрогнул на её лице. Наверняка она считала, что если и виновата перед людьми, то перед Богом нет.
Приговор смягчил Александр II, видимо, под давлением супруги. Митрофанию сослали в Ставрополь, откуда она отправилась в монастырь Нижнего Новгорода. Затем поехала в Иерусалим. На Святой Земле Митрофания жила два года, где записывала свои воспоминая, которые позже будут изданы. Умерла эта неординарная личность в 1899 году в преклонных летах в доме свой родной сестры.
Автор: Ангелина Комарова
Взято: Тут
0